Интимная Русь. Жизнь без Домостроя, грех, любовь и колдовство - Адамович Надежда - Страница 12

Яркий след в истории Средних веков оставили и внучки Владимира Мономаха — Мстиславны. Одна из них, Добродея (возможно, в крещении Евпраксия), в XII веке написала первый в русской истории медицинский трактат.

Княжна росла при просвещенном дворе Мономаха и с детства интересовалась медициной, лечением травами и науками. Ей, как и другим детям, родители постарались предоставить лучших преподавателей — и русских, и греков. Ну а дальше, как и полагается, «ведена Мстиславна в греки за царь», то есть была выдана замуж за императора Византии. Здесь, по словам историка Натальи Пушкаревой (род. 1959), ее назвали сначала Евпраксией, а потом, после свадьбы, она получила имя Зоя.

Здесь, в Византии, она сблизилась с другой интеллектуалкой того времени, одной из первых женщин-историков — византийской принцессой Анной Комниной (1083–1153). В своем историческом труде она с легкостью цитирует древнегреческих историков Геродота и Фукидида и философов Платона и Аристотеля. Здесь русская княжна Добродея/Евпраксия/Зоя с головой окунулась в науку, ведь теперь ей была доступна богатейшая библиотека византийских императоров. Помимо древних манускриптов, она взахлеб читала труды умершего за 50 лет до ее рождения знаменитого Авиценны, энциклопедиста и одного из самых великих врачей в истории человечества. Европа откроет для себя его труды лишь спустя несколько столетий.

В 1160 году Добродея написала первый русский трактат «Алимма» (то есть «Мази»), правда, на греческом языке. Сегодня он хранится во Флоренции в библиотеке Медичи. Трактат был настолько новаторским, что даже просвещенные византийцы отказывались лечиться у ее автора, так как подозревали, что она колдунья и знахарка. Между тем ничего колдовского в сочинении русской княжны нет. До нас дошло пять частей. В основном текст посвящен гигиене, беременности, родам и детскому здоровью, а еще немало объема занимают рекомендации, касающиеся лечебного массажа и того, какими мазями нужно лечить кожные болезни. Увы, Европа «дорастет» до него лишь несколько столетий спустя.

А вот сложилась судьба первого русского ученого и молодой императрицы печально: ее муж Алексей Комнин умер и на престол взошел его брат, которому она уже не была нужна. Добродею сослали из дворца в фамильное имение мужа в византийской глубинке. Что с ней стало дальше, увы, неизвестно.

Не менее яркими личностями были и сестры Добродеи: хоть научных трудов они и не писали, зато очень активно занимались политикой. Мальфрид Мстиславна вышла замуж за норвежского короля, а Ингеборг Мстиславна — за сына датского принца, короля бодричей Кнута Лаварда. Согласно хронике Гельмольда, как советница своего супруга, она была в курсе всех его дел.

Еще одну сестру Добродеи — Евфросинью Мстиславну — выдали замуж за молодого короля Венгрии Гезу II. Евфросинья смогла добиться значительного авторитета и приложила немало сил к тому, чтобы укрепить союз между ее мужем и братом — Изяславом Мстиславовичем. Летопись упоминает, что Изяслав советуется «с сестрою королевою»[80]; это само по себе уникально, ведь обычно советники князя сплошь мужчины: братья, союзники и дружина. После смерти Гезы II Евфросинья Мстиславна стала править королевством в качестве регентши. Она так поразила французского короля Людовика VII, что тот стал крестным отцом ее первенца. Венгерские историки до сих пор очень высоко оценивают ее государственную деятельность.

Политикой активно занималась и жительница Новгорода Марфа Борецкая. Она была неформальным лидером новгородской оппозиции, выступавшей за выход вольного города из зависимости от Москвы и за союз с Великим княжеством Литовским. Интересно, что ее поддерживали две знатные женщины: Анастасия (вдова боярина Ивана Григорьевича) и Евфимия (вдова посадника Андрея Горшкова).

Такое положение дел было исключительным для Средневековья. Недаром европейских путешественников и дипломатов, побывавших в России в гораздо более позднее время (XVIII — начале ХIХ в.), поражала самостоятельность русских женщин, а также то, что они имеют право владеть собственностью и распоряжаться имениями. Так, французский дипломат Шарль Филибер Массон (1761–1807) в «Секретных записках о России» (1800) называет такую гинекократию неестественной и пишет: «Существование амазонок не кажется мне более басней с тех пор, как я повидал русских женщин. Еще несколько самодержавных императриц, и мы увидели бы, как племя воинственных женщин возродилось в тех же краях, в том же климате, где они существовали в древности»[81].

Раннесредневековые источники повествуют о том, что женщины славян наряду с мужчинами участвовали и в сражениях. Николай Карамзин, ссылаясь на византийские источники, пишет, что в 626 году, когда славяне осадили Константинополь, греки находили на поле боя среди убитых и воительниц-славянок. В своем полку дев-воительниц имел и князь Святослав — так написано в летописях. Также русские женщины участвовали в обороне городов от татаромонголов, поляков и литовцев. И участие их было очень активным: они не только подносили стрелы и обливали смолой, но и вступали в бой с оружием в руках.

Брались женщины за оружие и при судебных разбирательствах. По законодательству Новгорода и Пскова, женщина могла выставить вместо себя мужа или брата, если обидчиком был мужчина. А вот в споре с женщиной требовалось отстаивать свои права самой — на поединке, исход которого и решал дело.

Еще были богатырши-поляницы — персонажи в русских былинах. Они очень независимы и вызывают богатыреймужчин на поединки — это, кстати, лучший способ выйти замуж за богатыря. Знаменитый Илья Муромец сражается с поляницей Златогоркой и спустя много лет узнает, что у нее родилась от него дочь. Его собственной жене ничего не стоит нарядиться в доспехи супруга и вместо него спасти Киев. Сражаясь, знакомится со своей будущей женой Добрыня Никитич (с поляницей Настасьей Микулишной) и другой богатырь, Дунай Иванович (с Настасьей Королевичной). А в одном из вариантов былины «Про Илью Муромца и Тугарина» поляница Савишна — жена Ильи Муромца, — переодевшись в его богатырское платье, спасает Киев от Тугарина.