Нечестный штрафной. Книга третья. Часть первая - Москаленко Юрий "Мюн" - Страница 2

– думаю согласиться, к тому же и сестрёнка просит…

Удивление в его глазах…

Но как же, Ната…

Я мотаю головой, перебивая его…

– Алинка, моя названная сестрёнка по интернату. Нас двоих, молодая пара собирается усыновлять и удочерять. Одним, так сказать, скопом. Не вижу причин, для отказа. От фамилии и отчества не заставляют меня, во всяком случае, отказываться. Алинка, этот вопрос сама решать будет, да я думаю, она, в скором времени, замуж выскочит. Ей, в любом случае, фамилию менять, а за отчество она и не держится, в отличие от меня, она своего отца и в глаза никогда не видела… да, думаю, что и не увидит теперь.

Наношу удары размерено. Что, думал, приедешь, и я тут же растекусь у тебя на груди со слезами на глазах?? Нет уж, я дам тебе прочувствовать, как ты низко пал папаша, ведь до конца своей жизни так родную кровиночку и не удосужился посетить. Интересно, что он теперь петь начнёт. А что бы я пел??

Да ничего, рожу кирпичом и типа – ну так получилось сынок, крепись!!

Вот в этом, он весь, вернее, в бывшем, как раз, Я сам.

Но вот вопрос его, меня удивил…

– а как же я??

Ого! Что-то новенькое…

– а что ты?? – Делаю вид, что не понял вопроса – причём тут ты-то???

Ну, по второй, я уже так не гнал. Чуть плеснул, для острастки и нормально, кстати, батя вслед за мной полный стакан навернул, но и сейчас не торопит. Хотя, вроде, по понятиям, конину разливает старший, так кто сказал, что я младше его?? Его возраст, плюс сюда ещё годы, прожитые сыном, да я вообще, старикан получается, в таком случае.

Папаня не ожидал ответа, вопросом на его вопрос, а объясняться то надо, да только не привык я этого делать, хоть сейчас, хоть в той его прошлой жизни.

О, боже, как же я путаюсь, глядя на него. Ну, ничего, по сути, не изменилось в моём прежнем образе. Столь же отлично скроенный мужик, мощный, плотный и по-мужски красив. Во, как он морщится, смотря на меня. Да жирноват, а что поделать, не сходит сало то сразу, как я не стараюсь нагружать это тело, но подвижки в этом направлении точно есть, причём, приличные. Ничего, мы тебя ещё папаша переплюнем, а пока…

Не обращаем внимания на гримасы на его лице…

– так, как же… – всё же выбил я его из спокойного состояния. Наконец-то, хоть какие-то эмоции проступили… – я ведь твой отец.

Я делаю большие глаза.

– Да-а-а-а?? Не знал… – и тут же мстительно добавляю – когда ты сам то, это понял???

Тупится, взгляд в пол. Ого! Ничего хорошего это не предвещает, в бешенство может впасть, а тогда всем достанется, тут его некому успокоить…

– я не хотел мешать твоей матери – весьма честно отвечает он.

Я же, хмыкаю, пощадить или добить??

Ладно, пущай живёт, пока…

– а получилось, в итоге, как получилось. Ты вроде и отец, а вроде и посторонний дядя. И что делать, теперь с этим не ты, не я не знаем…

И снова рука, тянется к бутылке.

Пятый час утра…

Я второй час не сплю, пялюсь в потолок. В гостиной, на диване, ворочается мой папаня.

Ну, мы и дали! Три бутылки на двоих по ноль семь упокоить, и ведь нормально оба себя чувствуем. Ну и поговорили, расставив, под конину, между собой, все точки над «Й».

– … Меня тут на слабо пробовали развести – рассказываю я, папане, мои приключения. – Вначале, даже не дав прийти в себя, сотоварищи отчима и родственнички, пожелали отжать у меня деньги семьи. Даже бандюгов подсылали, чтобы припугнуть. Но с наездом обломились, бандюгов я так аккуратно приспустил к земле, хотя как раз, к этому времени, мы вроде со всеми оппонентами всё решили к всеобщему удовлетворению. Но кое-кто от меня захотел большего, ну его свои же и… – пожимаю плечами – в общем, решили всё нормально. Мне денег на счёт отсыпали за дело отца, квартира в Хабаровске есть, теперь уже точно моя. Но, в итоге, с дедушкой и бабушкой не общаюсь, от слова – совсем, хотя вроде они, на моё содержание, интернату деньги подкидывают. Сестру так и не видел, да и не хочется чего-то. Конечно, понимаю, что её подговорили дело в суд направить, хотя, после гибели родителей и вовсе полгода не прошло, чтобы начинать наследство делить, да вот только сам же лучше меня знаешь закон, что дышло, как повернёшь, с той стороны и вышло. Вот и тут так же, но вроде всё разрулили и бывшие родственнички меня уже не интересуют особо. Я когда в интернат попал, то и вовсе полным калекой был, говорю же, врачи не верили, что я на ноги, даже с костылями, смог встать. Ну и диагноз, и свой прогноз скинули оставшимся, так сказать не таким уж, как оказалось, родным людям. Ну, типа всё, привязан к постели…

Папаня явно в душе кипит, хотя понимает, что он сам-то, для меня, мог бы сделать?? Он вечно на выездах, из которых ещё как-то надо умудриться вернуться, что вопрос, чем из последнего для меня и не наступившего пока, для него, я так и не вернулся.

В своём теле. Если правильно и уместно уточнить.

А так я продолжаю рассказывать самому себе в прошлом, о своих приключениях в этом новом теле.

А оказывается, я много умудрился за эти полгодочка наворотить…

– так что, по сути, от меня родственники все отказались…

– я не отказываюсь – тут же подаёт голос папа…

Ну, к этому времени, как у меня от конины развязался язык, мы уже приговорили почти два пузыря на двоих.

Я же, скалюсь в ответ…

– а чем бы мог помочь?? – Уйти со службы и посвятить всю свою жизнь калеке, что с кровати сам в туалет подняться, чтобы сходить на очко, не в состоянии?? Да?? Ну, честно, хотя бы сам себе ответь, решился бы ты на такой шаг??

Молчим, отец думает…

Ведь у него, я отлично знаю, сейчас намечена очень ответственная спец. операция, правда, крот у нас засел, и я уже почти точно его мысленно вычислил, анализируя всю ту информацию, что у меня была. Больше некому было нас так подставить в песках…

С его стороны раздался, неподдельный боли, вздох…

– да прав ты… – честно отвечает он мне, на мои претензии, по поводу отцовства… – на данный момент времени, я тебе не помощник. Семьи нет, квартира есть, конечно, но чтобы тобой занимались, и ты был под присмотром, в голове мысли только о сиделке… ну или в подобие пансиона, в Москве, тебя устроить. Там будет всё по высшему разряду…

– я же, только головой качаю…

– нет уж, я уже тут устроился неплохо и тут в отличие, от возможной жизни в Москве, пока я там тебя дожидаться каждый раз из твоих командировок буду, мне тут и интересней и веселей. Много друзей, много тех, кто готов мне на деле помочь, а не так, на расстоянии. Появились люди, кто стал мне по настоящему дорог. А теперь и вовсе, и папа, и мама могут появиться, и думаю, что появятся вместе с сестрой. Так зачем мне всё это менять на твой пансионат?? Вот сам ответь…

Кивает, явно уже собрал о моих тут делах инфу… и про футбольный стадион возле интерната и спор, в который меня втянули помимо моего желания, хотя о тонкостях этого дела он, конечно, не в курсе. Ну, думаю, что про мои ремонты и кто их проводит, пускай и на мои деньги, он тоже в курсе. А также, о намечающейся поездке к япошкам…

Да почти всё он обо мне знает, во всяком случае, что на поверхности. И боюсь, что после нашего сегодняшнего разговора, в отношении меня, уже по настоящему копать начнут. Во всяком случае, я бы именно так и поступил. А это ведь мы ещё основное даже не затронули в нашем разговоре. И моё участие в лечении детей и что будущая мама стала красавицей для своих лет, тоже возможно, что благодаря мне и моё участие в спасении детей, Ленки-пенки и её Димона. Вот я уверен, тряханут врачиху, что тогда так ко мне неровно дышала. Да думаю, в скором времени, многие напишут расписки о не разглашении, и я очень удивлюсь, если всё будет по-другому.

Ну, вот и папаня видно решив, что выпили мы предостаточно и у меня нормально так, развязался язык, решил приступить к главному, своёму замаскированному под родственную беседу, опросу, а то и вовсе допросу. Ну, мы вас теперь удивим…