Враг женщин - Гюнтекин Решад Нури - Страница 7

Наш свадебный кортеж напоминает актерскую труппу какого-то роскошного театра. Я постараюсь, не представляя тебе каждого члена труппы, как-то сгруппировать, классифицировать их. Первый разряд — пожилые и серьезные люди во главе с моими дядей и тетей.

Эту группу тоже можно поделить. Часть из них — сторонники перемен (как мои дядя и тетя), другая же часть — приверженцы старого (как госпожа Исмет и ее муж), которые не принимают ничего нового и находят его отвратительным. Но они вынуждены были сложить оружие, так как понимают, что их голос все равно не будет услышан. Они только и могут горько улыбаться друг другу и сокрушенно покачивать головами.

Это старшее поколение считает своей основной задачей ненавязчиво вмешиваться в жизнь молодых, когда она принимает слишком уж разнузданный характер.

Вторая группа — важные молодые дамы и девушки из хороших семей. Некоторые из них одеваются как американки, ведут себя свободно, дерзко, шумят. Другие же погружены в себя, и их мысли заняты тайными планами.

Дальше идет группа молодых мужчин. Не знаю, нужно ли тебе писать о них? Они все очень похожи друг на друга. Наши друзья в Стамбуле ничем от них не отличаются.

Все одинаково мыслят, одинаково поступают, у всех одинаковые запросы…

Наконец, есть еще фигуранты третьего и четвертого плана. Ничем не примечательные. Они просто создают толпу, переносят вещи на сцене, короче говоря, статисты…

Ты можешь вообразить, какой стоит гвалт, когда все эти актеры и актрисы из театра жизни собираются вместе? Постоянно шум, гам, игра, шутки, дурачество, музыка, танцы… Иногда за кулисами начинается флирт, всевозможные сердечные дела, любовные сцены.

Нермин, ты, конечно, догадываешься о моей роли в этой труппе. Я у них своего рода примадонна. Я играю свою роль с большим удовольствием и очень внимательна к деталям. Перед моим величием все постепенно склоняют головы.

Словно волшебством, я привлекаю к себе все взоры, все сердца.

Теперь ты веришь в то, что я сказала правду, когда писала: «Я здесь веселюсь от всей души и приезжать в Стамбул в ближайшее время не собираюсь».

На этом я обрываю свое письмо, Нермин. Завтра вечером семья господина Ремзи устраивает угощение. Там среди приглашенных будут некоторые люди, с которыми я уже виделась ранее.

Незадолго до этого Ремзи легонько постучал в дверь моей комнаты. Я узнала его по походке и по тому, как он помедлил минуту, колеблясь, стучать ему или нет.

Зять моего дяди, скромно улыбаясь, сказал:

— У меня к вам большая просьба… Это немного странно, но… Мы хотим, чтобы завтрашний вечер прошел очень весело, чтобы все было прекрасно… Не поможете ли вы мне, госпожа Сара, составить программу?

Конечно, я не могла отвергнуть это предложение. Поэтому я прощаюсь с тобой, Нермин.

Сара.

Глава седьмая

От Сары Аднану-паше

Мой милый, забывший обо мне папочка!

Ты жалуешься, что я не пишу тебе писем. Я солгу, сказав, что не нахожу времени. Потому что здесь, в этой спокойной деревне на берегу Мраморного моря, у меня нет других занятий, кроме как, растянувшись с книгой в руках в тени оливковых деревьев, скучать по тем, кого люблю. Конечно, я могу найти время и написать письмо. Но зачем скрывать правду? Я пытаюсь заставить себя, но ничего не получается. Я очень обижена на тебя, папа… Ты последовал совету других людей, забрал к себе маму. Ты оставил свою дочь в этих местах. Бедняжка Сара — будто аистенок, выброшенный из гнезда.

Могу тебе признаться, папа. Я обижена не только на тебя, но и на маму. Она тоже виновата в том, что я осталась здесь. Я и так была словно сирота, так как тебя не было рядом. А мама не подумала о том, что, уезжая, делает меня круглой сиротой. Да, я теперь как круглая сирота, без отца и без матери. Я даже ревную маму к тебе. Видано ли такое? Но что поделать… Это истина. Иногда я откладываю книгу в сторону, закрываю глаза… Под шелест листьев олив, раскачиваемых нежно дующим теплым ветром, когда по лицу моему прыгают солнечные лучи, падающие сквозь просветы в листве, я не перестаю думать о вас… Я почти вижу, как вы с мамой сидите друг напротив друга или как гуляете, взявшись за руки, по полям. В эти минуты вы, наверное, даже не вспоминаете о том, что на белом свете у вас есть дочь. Во мне невольно просыпается возмущение, и я чувствую, что из глаз текут слезы. Ах, папа, ты очень много сделал мне плохого. А я… Я должна тебе и это сказать. Я боялась, как бы моя семейная жизнь не убавила что-то в моей любви к отцу, потому-то я до сих пор и не обзавелась семьей. Ты знаешь, как много мне делали выгодных предложений.

Один паша из числа твоих близких друзей, может быть, даже школьных… Богатый как Карун[6], мощный как Геракл или как имам Али[7], торговец фундуком из Трабзона… Мудрый как Ибн Сина[8], достойный как пророк Юсуф[9] преподаватель из университета аль-Азхар в Египте… Депутат с лицом ясным, как месяц, с голубыми глазами, которые, казалось, сами ослеплены блеском его щек… Стройные как фотомодели, шикарные молодые люди… Короче говоря, у меня был выбор. И я отвергла всех, мой отец, несмотря на ваши уговоры. Все это было ради тебя. И у меня мог бы быть сейчас свой дом. Я не осмелилась, будучи скромной и тихой девушкой, стать женой таких выдающихся людей, как они. Но я могла бы стать женой простого трудолюбивого человека.

Ты ведь скоро отправишь маму в обратный путь, не так ли, отец мой? Я, конечно, хотела бы, чтобы и зиму она провела вместе с тобой. Но мало ли что может со мной случиться. Вдруг я заболею… Болеть одной, а быть может, даже… Не хочу говорить об этом, но… Вдали от любимых людей, среди чужих… Ах, дорогой отец… Не буду понапрасну печалить тебя.

Я живу тихой жизнью затворницы в поместье моего дяди… Солнечные ванны, которые порекомендовал господин Хайдар, очень пошли мне на пользу. Вечером я ложусь рано. Твоя Сара живет как простая сельская девушка и постоянно думает о тебе.

Сара.

Глава восьмая

От Сары Нермин

Любимая Нермин!

Здесь мы уже перестали спать по ночам… Есть такая пословица: «Человек не должен вставать позже восхода солнца». Якобы если человек встает после восхода, то его в тот день постоянно будет мучить головная боль. В словах старых людей, конечно, скрывается некая мудрость. Думая так, мы постарались воплотить в тот же день завет предков. Мы ложились спать, по большей части, уже после восхода солнца. В то же время во мне стало пробуждаться неповиновение этому правилу, доставшемуся нам в наследство от дедов. Потому что, если я не засну до восхода, потом мне бывает трудно встать. Вот и сегодня я проснулась разбитой. В течение двух часов я не могла отделаться от легкой головной боли. Прошлой ночью мы веселились до полусмерти в саду семьи господина Ремзи… Хотя было уже далеко за полдень, в усадьбе многие еще спали. Те же, кто проснулся, бродили по дому. У них опухли глаза, а лица выглядели устало, они были молчаливы.

Я сравнила нашу компанию с труппой. Прошлой ночью эта труппа переменила амплуа и стала похожей на циркачей. Это случилось благодаря нашим новым друзьям-спортсменам. Я уже сообщала тебе в предыдущем письме, что примерно в полутора часах езды от нашего дома разбили лагерь спортсмены. Я подробно рассказала тебе и о том, что один из них разыграл на море тонущего и вверг всех пассажиров в панику.

Их пятнадцать человек. Они уже несколько лет подряд приплывают на это побережье на прогулочных катерах и в течение двух-трех месяцев живут в палатках.