Под тихое мурчание...(СИ) - Титова Яна - Страница 14

В этой комнате кто-то жил — люди, которые могли назвать ее своим домом. Наверное, им нравилось там жить, и они с радостью возвращались туда каждый вечер… Кошка ждала их возвращения и с мурлыканьем бросалась к ним навстречу… Грушев заставил себя отвернуться от чужого окна — ему и раньше, случалось, приходили в голову подобные мысли, сменявшиеся потом другими, мрачными, о том, что у него собственного дома не было и что все комнаты, которые он снимал, как ни старался он поддерживать в них порядок, всегда оставались пыльными, запущенными и неприятными. Чужими.

Но тогда он, по крайней мере, мог с полным правом называть эти комнаты своим жилищем, пусть даже и временным, а сейчас у него не было вообще никакого дома во всех смыслах этого слова. Правда, комната, в которой его поселили, отличалась именно таким уютом, о котором он мечтал, заглядывая в чужие окна… И она могла стать его домом — весь пансионат мог стать им, если бы Егор согласился остаться в этом городе…

«Неужели я уже готов им подчиниться?!» — разозлился на себя молодой человек и потряс головой, отгоняя крамольные мысли. Надо было срочно сосредоточиться на чем-то другом, не относящимся к городку, в котором он оказался. И к кошкам, которые мешали ему думать о побеге своим мурлыканием. Вот только о чем еще можно было разговаривать с жительницей этого городка, выращивающей кошек?

— Тая, скажите, — попытался все-таки завести разговор на нейтральную тему Грушев, — Вам не холодно в этом климате? Если вы родом из тропиков…

— Ну, я здесь не так мерзну, как мама — все-таки в этом климате родилась, — отозвалась девушка. — И одеваюсь всегда очень тепло, только в шерстяное, иначе было бы хуже. А вот мама — да, ей привыкнуть к такой жизни не удалось, поэтому и она улетает на зиму к себе домой.

— А ваш отец? — продолжил расспросы Егор.

Девушка улыбнулась:

— А папе слишком жарко в Таиланде, он летом оттуда домой сбегает. К счастью, это единственное разногласие между моими родителями.

Грушев снова помрачнел. Своих родителей он помнил плохо — слишком рано остался сиротой. Гораздо более яркими были другие его воспоминания из детства: многочисленные дальние родственники отца и матери, всевозможные двоюродные и троюродные тетушки и дядюшки, спорившие о том, кто возьмет его на воспитание, перебрасывающие его друг другу, как надоевшую игрушку, бесконечные переезды из одной квартиры в другую, новые школы, новые компании во дворе, в которые каждый раз нужно было заново вписываться…

Мысли Егора опять вернулись к той теме, о которой он старался не думать: о том, что своего родного дома у него не было вообще никогда, даже в детстве, если не считать почти не отложившихся в памяти первых нескольких лет жизни. К счастью, в тот момент они с Полуяновой свернули на другую, более широкую и светлую улицу, и он смог отвлечься от этих невеселых размышлений, разглядывая ее.

Эта улица тоже была уютной. Несмотря на возвышающиеся на тротуарах сугробы снега — а может быть, как раз благодаря им? Молодому человеку показалось, что он попал на рождественскую открытку из какого-нибудь крошечного европейского городка: на первом этаже каждого дома на этой улице находился или маленький магазинчик, или кафешка с нарядным крыльцом и с окнами, украшенными вырезанными из бумаги снежинками. А еще на этой улице было светло, как днем. Красивые старинные фонари заливали все желтым светом, к которому примешивался столь же яркий свет от фонарей, висящих на стенах домов, и от витрин кафе и магазинов. Света было так много и он был такого яркого золотистого оттенка, что укутывающий тротуары снег казался залитым солнечными лучами, и лишь черное ночное небо над головой напоминало прохожим о том, что солнце давно скрылось за горизонтом и покажется из-за него очень не скоро. Егор время от времени запрокидывал голову и смотрел в это небо с тусклыми из-за света внизу звездами, и эта ночная тьма над ним делала улицу, по которой он шел, еще более уютной. Ему даже стало не так холодно, словно на дворе стояла вовсе не зима, а лежащий повсюду снег был на самом деле ватой.

Они с Таисией миновали пару кварталов и остановились перед одним из домов с вывеской «Интернет-кафе». На окнах его первого этажа тоже были наклеены серебристые бумажные снежинки, но среди них кое-где красовались еще и ажурные значки-«собаки». И такие же украшения Грушев увидел на стенах внутри кафе — вокруг нескольких одинаковых циферблатов, каждый из которых показывал время в какой-нибудь из столиц: московское, лондонское, токийское…

Компьютеры в кафе были совершенно допотопные — Егор начинал играть на чем-то подобном еще в конце ХХ века. Он представил, насколько медленно на них будут загружаться виртуальные страницы, и чуть не застонал — по всему выходило, что выйдут они с Таей отсюда глубокой ночью. При этом заняты были всего лишь две машины из десятка — за одной сидел парень, попивающий кофе и, похоже, с кем-то переписывающийся, а за другой женщина лет сорока просматривала новости. Грушев тихо присвистнул: ему-то казалось, что в единственном интернет-кафе на весь город, пусть даже маленький, должен круглыми сутками толпиться народ, желающий узнать, что делается во внешнем мире!

Полуянова, тем временем, подошла к кассирше и протянула ей пару купюр:

— Два по полчаса. Один — для новичков.

Кассирша молча кивнула, и Таисия подвела Егора к самому дальнему от двери компьютеру.

— Извини, — сказала она, — здесь нельзя открыть почту. Если захочешь кому-нибудь написать, это сделаю я, а ты мне продиктуешь письмо.

Грушев еще раз окинул кафе взглядом. Итак, кроме него, здесь был один парень и три женщины… а еще два кота, рыжий и черный, спавшие на мониторах, за которыми никто не сидел. Черный кот свесил через весь экран свой пушистый хвост, а рыжий — не менее пушистую полосатую лапу. Если бы Егор попытался отпихнуть Таю от ее компьютера, когда она уже зайдет в его почту, и отправить кому-нибудь сообщение… Молодой человек недовольно тряхнул головой. Дурацкая идея. Пока он будет писать, да пока сообщение будет отправляться, эти люди его скрутят и свяжут подручными средствами, а кошки наверняка им помогут. И что он может написать своим знакомым? Что его держат в городе, который находится неизвестно где?

— Я для начала только красноярские новости гляну, — сказал Грушев и уселся за крайний компьютер.

Таисия устроилась за соседним столом и сразу же открыла один из почтовых сайтов, после чего, как заметил краем глаза Егор, начала читать чье-то длинное письмо. Сам же молодой человек, как и сказал, для начала открыл сайт с новостями Красноярска и стал просматривать раздел «Происшествия» за последние три дня. Он не ожидал, разумеется, что его исчезновение станет главной сенсацией, но предполагал, что хотя бы пару строк в хронике происшествий ему уделят — однако, как оказалось, ошибся. О нем в новостях не упоминалось вообще, и это выглядело странно: Илья ведь должен был заявить в полицию о том, что его напарник пропал, чтобы отвести от себя подозрения. Или он решил выждать несколько дней, чтобы Егора стало еще сложнее найти? В принципе, если бы он обратился в полицию не сразу, это выглядело бы вполне естественно — мало ли по каким причинам с коллегой-дальнобойщиком была потеряна связь, может, у него просто телефон «сдох»?

«Видимо, именно так Илюха и решил, — подумал Грушев. — Надо будет еще через день-два новости глянуть — тогда, наверное, в них что-нибудь будет…» Он открыл сайт своей теперь уже бывшей фирмы — на нем тоже ничего не изменилось, они с Серегиным по-прежнему числились ее соучредителями. Заглянул в ЖЖ Серегина, но в него Илья писал редко, и за время отсутствия Егора новых записей тоже не появилось.

Грушев откинулся на спинку стула — больше ему делать в сети было вроде как нечего. Разве что заглянуть в дневники и соцсети к приятелям — но они наверняка еще не заметили его отсутствия, а написать им ему все равно не дадут. И опять же, к ним может случайно заглянуть Серегин…

Молодой человек покосился на Таисию: она, закусив губу, с сердитым видом молотила пальцами по клавиатуре. Не удержавшись от любопытства, он наклонился в ее сторону, чтобы присмотреться к ее монитору, и удивленно вскинул брови — писала девушка по-английски. При этом не сбиваясь и не задумываясь, чтобы подобрать нужное слово — она явно знала этот язык очень хорошо. Сам Егор английский знал только в пределах школьного курса, так что Тая могла не опасаться, что он поймет, о чем она пишет. Хотя девушка, похоже, не пыталась ничего скрыть — дописав еще пару фраз, она отправила письмо и повернулась к Грушеву, заметив, что он смотрит на нее, но не рассердившись.