Анжарская академия. Теория и практика любовных чар - Княжина Елена - Страница 4

Сердце защемило, в груди гулко бухнуло… Любовная дрянь начинала действовать. Альвар вдруг решил, что как-то слишком грубо поговорил с мисс Хендрик и ему надо перед ней непременно извиниться… Придет же в голову!

Он устало упал на кушетку, растянулся, глядя в потолок. Привязать себя ремнями, пожалуй, не самая дурная идея, но наутро он будет выглядеть поистине глупо…

Перед глазами двоилось, откат его измотал. Вечером его вызывали в деревню, и Граймс несколько часов провозился со старухой, по колено застрявшей в болотных чарах.

О своих визитах в фермерские земли он старался не распространяться – не дай Варх, пририсуют к его гадкой репутации человеколюбие. Так что просто перебросил ночное дежурство на ассистентку, а сам взял вояжер и поехал на окраину Анжара.

Обратно в Академию он плелся на едва волочащихся ногах. Восстанавливающее снадобье нашел на привычной полке, в привычном месте. Даже разницы во вкусе поначалу не ощутил. И лишь затем взглянул на этикетку, свидетельствующую о начале конца.

Видимо, мисс Лонгвуд перед побегом навела «порядок». Странное рыжее создание, упорно старающееся делать все по правилам, но с невероятным хаосом в жизни собственной…

Он-то думал, они сработаются. И вот – записка. До которой Альвару, впрочем, сейчас не было никакого дела. Почему сбежала, куда…

Были проблемы посерьезнее. Он только что выпил вархову «Жетемию»! Целый, бешеный гхарр его затопчи, бутылек! После чего первой увидел Эльзу.

Ее образ безнадежно впечатывался в сознание. Весь, от изящных щиколоток до прозрачных глаз, включая «квахаров» на светло-русой голове и пренебрежительно поджатые губы «теоретички».

В голову упрямо вползали навязчивые мысли… О том, что можно открыть окно и насладиться чудным ароматом любви, разлившимся в анжарском воздухе. Или догнать вархову мисс Хендрик, приподнять юбку и хорошенько рассмотреть, какой вид имеют точеные ножки целиком… Наверняка ведь самое интересное прячется под подолом?

– Попался, сир Граймс, – он цинично хмыкнул, признавая поражение. Шумно выдохнул, прочесал пальцами влажные волосы, поправил форменный халат главного целителя академии.

Нет, конечно, он еще поборется. Не сдастся до рассвета. Он крепкий маг, весьма искушенный, которого мало чем можно удивить. Так что несколько часов агонии как-нибудь переживет… Наверное.

Или же к рассвету желание сожрет его до костей. Вархова любовная магия. Такой прожженный циник, как он, просто не мог попасться в эту ловушку!

И все равно… попался.

Граймс медленно подошел к двери, запер ее на ключ и для надежности навесил защитные чары. Достал из ящика тридцатилетнюю дварфову настойку, которую собирался с максимально язвительным видом презентовать Райсу за помощь в одном вопросе.

Теперь можно спокойно обдумать, как продержаться до утра. Желательно, не спятив. И не испачкав ауру одной бесстыдно сияющей «теоретичке».

Глава 2

Эльза Хендрик

Ночь кралась по академии неумелым воришкой, но я старалась ее не замечать. Тогда, возможно, и она не обратит на меня никакого внимания. Не начнет задаваться вопросами, почему Эльза Хендрик бродит по коридорам серой тенью в столь поздний час.

Как и Граймс, я была неплохо осведомлена, чем занимаются студенты в ночь «весенних даров». Чем угодно, да только не сном! Вот и мне каждый год в канун праздника не спалось.

Весна. Ахава…

Кто-то оставил открытой дверь в воздушную галерею, ведущую в магистерское крыло. И теперь лепестки филии душистым вихрем врывались в академию, заполняя пространство изменчивым розовым облаком.

Весенний запах раздражал, постоянно хотелось чесаться. А лучше бы вообще принять душ и тщательно стереть с себя навязчивый аромат первоцветов.

Я резко захлопнула створку. Пальцы сами собой вывели плетение-сеть, призванное отловить прилипчивые лепестки… Но я вовремя спохватилась и скомкала чары в кулаке. Я давала обет: никакой практики. Только теория магии. Эльза Хендрик больше не сирра.

Нос чесался, распухал на глазах. За десять лет у меня развилась настоящая аллергия на весну. Не на какие-то конкретные цветы, пыльцу, листья… Нет. На романтику. На чувства. На вархов праздник, к которому с раздражающим энтузиазмом готовились мои ученики. Я, конечно, не забыла, какой сегодня день.

Аллергия, да… На любовь. И еще на целителей. Сегодня я собрала полный комплект раздражителей, и потому «квахары» спешно повыпрыгивали из прически. Теперь половину ночи придется приводить волосы в порядок, чтобы к утренней лекции выглядеть прилично.

Сама не знаю, зачем в такое время отправилась к Граймсу. Меня и раньше в канун дня сиятельных даров мучила бессонница, в голову влезали воспоминания… Но я же как-то справлялась?

Впрочем, сегодня все случилось с особым размахом. Грудь распирало дурным предчувствием, и нигде в академии для меня не находилось покоя. Я уже все коридоры истоптала, каждый угол проверила… Нет, нигде.

Как-никак, у самой отвратительной ночи в моей жизни нынче юбилей. Десять лет прошло, а я до сих пор помню ледяные глаза Вейрона. И его шепот, и липкие прикосновения…

Передернув плечами, я направилась к своей спальне. Надо просто смыть с себя гадостные воспоминания. Вытереться пушистым полотенцем, забраться под одеяло. Хорошо бы еще выпить сонное снадобье, но после всего сказанного Граймсом я не решилась его попросить.

К язвительности Альвара я давно привыкла, но продолжала то краснеть, то бледнеть в обществе циничного мага. От видел меня насквозь. Смотрел, щурясь, прямо в сияющую ауру, не забывая напоминать о ней всякий удобный и неудобный раз.

Стекла очков запотели от суматошного сопения, пришлось их снять и положить в карман. Зрение у меня было прекрасным, но привычную оправу я воспринимала как еще одну границу между собой и людьми. Вот бы можно было такую же воздвигнуть между собой настоящей и собой прежней, наивной, обманутой и почти использованной…

За угол завернула широкоплечая фигура, появившаяся и исчезнувшая в коридоре, как дитя ночи. Призрак, мираж. И я усомнилась в прекрасности своего зрения. Даже за очками в карман машинально потянулась. Хоть и помнила, что там абсолютно простые стекла, не заговоренные.

Я оперлась о стену вспотевшей ладонью, сделала глубокий вдох, но кислород будто не поступил. Эти широкие плечи. И низкий светлый хвост, болтающийся между лопаток. И рост точь-в-точь как у Кристиана.

А ему в ночь «весенних даров» делать в моей академии совершенно нечего!

Что за наваждение? Бессонница, аллергия, навязчивые воспоминания – все это я уже проходила. Но галлюцинации? У меня?

Я относилась к себе трезво и понимала, что до сих пор не справилась с тем потрясением. Что отпечаток… след от ботинка, которым раздавил меня Крис… слишком велик. Но все же не ожидала, что мои дела настолько плохи.

За окном пробежала парочка влюбленных, и я с обидой узнала в девушке одну из своих учениц. Непослушные черные кудряшки и необычно темный оттенок кожи не оставляли сомнений: Граймс прав. И Танна ди Маюртэ действительно прогуливала диагностику в компании… кажется, это был Бэрроу.

Мои плечи напряглись под блузкой, скованность расползлась сверху вниз по телу. Если он только посмеет! Если он только попробует…

Но будет глупо выглядеть, если я каждую парочку начну вытаскивать из кустов и проверять на одурманенность любовным зельем. Знаю, что глупо… В первый год преподавания я всерьез пыталась этим заниматься.

Заставила всех своих учениц перед Балом Весенних Даров пройти тест на вредные зелья в организме. Даже нашла кое-что запрещенное, блуждавшее по крови ректорской дочки… Не «Жетемию», нет. Другое. Так, собственно, и оказалась в Анжаре: в прошлой академии предпочли со мной расстаться.

Я облизнула губы, покусала до красноты, провожая взглядом убегающие силуэты. Танна, подающая надежды первокурсница, до сих пор не определилась с факультетом. Райс заманивал уроженку Трисольских земель на свою темную сторону. Аргументировал тем, что «в теорию скатиться она всегда успеет».