Жизнь в подарок (СИ) - Седой Василий - Страница 11

Наставник, когда увидел и испробовал её в деле, костьми лёг, но заставил сделать такие для всех своих бойцов и запретил продавать их на сторону. А я и не собирался. Да что там, я и револьверы не хотел выпускать в свободную продажу, но пришлось. И то, только по просьбе сотника, сначала для казаков, а потом и для офицеров.

Наладили мы за это время и выпуск надёжных телег. Оси для них делаем стальные и мощные, крепкие колеса сажаем на роликовые подшипники. Такие телеги без проблем выдерживают вес в полторы тонны и способны, при должном уходе, служить немерянное количество лет. За ними выстроилась нехилая очередь из наших же людей. В смысле, родственников наших рабочих и вояк. Очень уж телеги получились удобные.

Когда вернулся сотник со своими людьми, то я получил по шее. Нет, никто меня пальцем не тронул, но на словах выслушал не мало. Ну, наверное на его месте я бы тоже ругался. Дело в том, что за все время его отсутствия наша компания не получила никакой прибыли. Точнее, не так… Все, что зарабатывалось в живой монете, уходило на расширение наших предприятий, стройки и заработные платы. Свободных денег как таковых не оставалось вообще. Вот человек и возмутился. А когда поехали показывать ему все нами сотворенное, то охренел и про деньги на время забыл.

Вечером, за накрытым столом, сотник задал вопрос:

— Нахрена ты столько охранников набрал?

На этот вопрос наставник только хмыкнул. А мне пришлось отвечать. Зачем-то решил приколоться:

— Для охраны.

Сотник немного подождал — вдруг продолжу говорить, а потом начал багроветь. Сказать он ничего не успел — наставник начал ржать как лошадь. А потом сквозь смех и заговорил:

— Не обижайся на него. Он правильно сказал, просто не объяснил. Мы только за последний месяц выловили трех лазутчиков, один из которых иностранец. А всего за время, что тебя не было, уже девятнадцать человек поймали. Очень уж кому-то наше оружие спать не даёт, так и хочется узнать, что и как мы делаем. И пацан прав. Тех, кто сейчас есть, даже если считать ещё не обученных, в притирку хватает для охраны предприятий. А зная вас, думаю, вы не прекратите расширяться и скоро даже этих людей окажется мало.

Дальше весь вечер прошёл в разговорах: мы делились своими успехами, а сотник рассказывал смешные и не очень случаи, произошедшие за два года службы. По его словам, револьверы зарекомендовали себя выше всяких похвал и не раз и не два крепко выручали в схватках с горцами. Очень сетовал на то, что я не сделал к походу хотя бы пару пушек. Вот их сильно иногда не хватало.

Засиделись мы в тот вечер допоздна и разошлись, когда казаки изрядно приняли и перестали понимать друг друга. Я в этот раз, остался ночевать у наставника и выяснил наконец, откуда у него такие деньги. Оказывается, он тоже беглый и на Дон пришёл двадцать лет назад. Только в отличии от меня, он из дворян и здесь скрылся от мести боярский семьи. Что это за семья и почему они мстят, рассказывать он не стал, но при воспоминании о них аж зубами скрежетать начинал. Думаю, ничего он не забыл, и в случае встречи с этими мстителями, мало им не покажется.

Дальше меня опять закрутили дела. Помня слова сотника о пушках, решил заняться ими, не откладывая. Для этого дела изготовил много приспособ и придумывал некоторые с нуля. Задача заключалась в том, чтобы сделать форму, в которой будет отливаться пушка горячей, а стержень, вокруг которого формируется дуло, наоборот, холодным. Вот и пришлось изощряться с водяным охлаждением стержня и, как ни странно это звучит, с паровым обогревом формы. Месяц мы готовили все необходимое и еще неделю изготавливали саму пушку. Делал её шестифунтовой и слегка облегчённой, по сравнению со знакомыми по истории прошлого мира. Использовал в этом изделии все, что смог вспомнить полезного: от добавления в расплав чугуна обычного железа до его постепенного остывания в горячем песке, не говоря уже о подогреве формы и охлаждении стержня.

Пушка получилась загляденье. Пусть сделал её без всяких украшательств и излишеств, но для меня она была самым прекрасным изделием, из когда либо сделанных мной ранее. Лафет подготовили заранее, поэтому быстро прикрепили ствол к нему и приготовили все для испытания.

Первый выстрел, как водится, сделали тройным зарядом и пушка с честью выдержала это безобразие. После тщательной проверки в течение недели выпалили из этого орудия больше ста раз, и никаких дефектов не обнаружили. Экспертом в этом деле выступал хромой Дедок, которого все называли бомбардир. Не знаю, какой из него бомбардир, но вопросами он реально задолбал. Начиная от того, почему камора сгорания коническая, и заканчивая тем, зачем такой высокий Лафет.

Сотник этой пушке нарадоваться не мог. Особенно его радовал Лафет, который позволял использовать это оружие и как пушку, и как мортиру. Другими словами, Лафет давал задрать ствол на семьдесят градусов вверх и стрелять, как из привычного мне миномёта. Ну, или по склонам гор, что сотнику больше всего и понравилось.

Реально, для этого мира получилась настоящая вундервафля, такого здесь точно не делали. Да и в моем мире ничего подобного не припомню… Предполагаю, что не делали из-за догоровизны, а оно получилось и правда сложным и дорогим в изготовлении. Я про Лафет, если кто не понял.

Ещё через месяц мы сделали десять таких пушек, и Дедок бомбардир начал тренировать на них расчёты из наших бойцов, изъявивших желание освоить это непростое дело. А нам пришлось делать дополнительный набор людей в охранники. Потому что вредный Дедок, расчеты сформировал по десять человек каждый, хотя, по-моему, хватило бы и пяти.

Как-бы то ни было, а пушки я сделал, и у меня появилось время заняться давней задумкой — пулемётом. А то, что это — патроны есть, а пулемёта нету? Непорядок! А если серьёзно, то я действительно хочу замахнуться на решение этого вопроса. Делать буду подобие немецкого ручного пулемета времен отечественной войны мг-42. Почему именно его, спросите вы? Потому что, как и револьвер, я такой пулемёт разбирал и собирал до винтика, приводя очередную находку друга в божеский вид. Поэтому и знаю, благодаря своей абсолютной памяти, его от «а» до «я». Конечно, сложности будут, особенно с адаптацией этого агрегата к нашему калибру, но справлюсь. Зато если получится, то тогда тут хоть революцию устраивай — равных не будет. Шутка, конечно, но в каждой шутке, как известно, что-то есть. Во всяком случае, защищаться, имея пулемёт, — лучше, чем его не имея.

Не могу сказать, получилось бы у меня с пулемётом или нет, но не срослось. На следующий день после испытаний случилась поистине судьбоносная встреча. К нам для покупки револьверов приехал сын боярина Вельяминова со свитой, и столкнулись мы с ним буквально нос к носу. Его реакция оказалась предсказуемой — он сразу же дал команду своим холопам меня задержать. Я тоже не стал ждать развития событий, а выхватил револьвер и начал палить по кинувшимся ко мне людям. Пять раз я успел выстрелить и положил на месте пять холопов боярича, а шестой раз выстрелить не успел — у меня из руки выбил револьвер один из примчавшихся казаков. Ну, как примчавшихся, они стояли, о чем-то разговаривая, буквально в десятке метров и видели все случившееся. Вот один из них и успел спасти жизнь этому придурку. Я про боярича, если кто не понял. А как его ещё назвать, если он позволил себе такую выходу на земле, с которой выдачи нет?

Казаки разоружили всех спутников боярича, как, собственно, и меня. Сотник попытался все разрулить на месте, но этот скунс закусил удила. Пришлось собираться в дорогу. В Азов я отказался ехать на отрез — там, помимо казачьей старины, есть ещё и царский воевода. И не надо быть пророком, чтобы понять, чем закончится разбирательство в этом месте. Всё это мне удалось донести до сотника, и казаки решили собрать круг в ближайшей станице, куда мы на следующий день и выдвинулись.

В дороге я наедине переговорил с сотником и наставником. Я пытался убедить их, что боярича нельзя отпускать из этого края. Если он доберется до отца, то меня ждут неминуемые проблемы. Эти два, даже не знаю, как их назвать не обидно, уперлись рогом и только талдычили, что с Дона выдачи нет.