Райдзин. Сияние (СИ) - Извольский Сергей - Страница 23

— Прости, мы были неправы, — неожиданно за всех признал ошибку недоверия к его словам Магнуссон. — Эти пять дней простыми не будут.

Мы здесь еще десяти минут не стоим, уже свалить хочется как можно дальше. А нам тут пять дней мероприятия ждать — это же вечность целая!

— Может снимем где-нибудь поодаль комнаты в мотеле? — предложила Ангелина, и добавила совсем тихо: — Я честно не уверена, что смогу здесь находиться.

— Вариант, — согласился я, потому что и мне жить здесь пять дней (и шесть ночей) совершенно точно не хотелось. Так круто как Ангелину меня не накрывает, но без лишней нужды я бы сюда все равно лишний раз не появлялся.

— Идея требует обсуждения, вот только сначала нужно все же осмотреться здесь и познакомиться с нашим спонсором, — добавил я после паузы.

После моих слов снова воцарилась тишина. Никто не горел желанием первым заходить под своды бывшей психиатрической лечебницы. Вдруг еще один уголок приклеенного на дверь листка оторвался, а после приветственное «Добро пожаловать» оторвалось совсем и упало рядом с дверью.

— Какая прелесть, — прокомментировал я невольно.

В этот момент на лицо мне попало пара крупных капель. Морось превращалась в дождь, я поежился. Мерзкая погода, мерзкое место.

— Пойдем? — первым произнес да Сильва.

После истерики в машине он взял себя в руки и сейчас похоже неплохо справляется с давящей аурой. По крайней мере, лучше Ангелины.

— Пойдем, — сделал я пару шагов вперед и потянул на себя заскрипевшую дверь.

Глава 7

Сразу после входа в узком проходе нас встретила небольшая и свежо выглядящая табличка: «Второй этаж, направо». Едва пройдя мимо, заходя в полумрак коридора, мы все вновь — не сговариваясь, остановились.

Внутри здания ощущение «чужеродности к окружающей реальности, разбавленное иррациональным страхом, искусственно нагнетаемой тоской и беспокойством» усилилось. Людские страдания — причем страдания душевнобольных, за долгие годы словно пропитали это место, и сейчас я в буквальном смысле слышал эхо эмоций поколений людей, живших и угасавших здесь. Как будто призрачные крики на пределе слышимости.

Постоял, прислушался к себе.

В принципе, если совсем не драматизировать, состояние терпимое. От такого не умирают… Я вдруг понял, что мне это все напоминает — похмельная тревожность! Абстиненция, только без головной боли, потливости, нарушения пищеварения и прочих прелестей тяжелого похмелья. В прошлой жизни я больше тридцати сознательных лет прожил, похоже знаю подобные негативные эффекты безо всякой магии неприятных мест. Еще и на работу после такого ходил, и не жужжал о невозможности нахождения где-то в таком состоянии.

Остальные просто совсем юные еще, здоровья много, с таким не сталкивались. Для подобного состояния не нужно далеко ехать в странные и страшные места, достаточно смешать несколько сортов дешевого пойла, употребляя их в не рекомендованных Минздравом количествах.

В общем, неприятно здесь очень и очень, но жить все-таки можно, пусть и не совсем комфортно. Во время смертельного матча подобное состояние и вовсе будет незаметно — там адреналина столько, что просто мимо пройдет. Но до мероприятия кровавого спорта еще пять дней (и шесть ночей) прожить надо…

Мы все так и стояли в полумраке коридора, прислушиваясь к своим чувствам. Тяжелее всего приходилось Ангелине. Скосив взгляд я отметил, что губы у нее крепко сжаты, лицо бледное. Явно прилагает усилия, чтобы справиться с собой. Может быть, дает о себе знать потеря контроля после ментальной атаки могущественной демонессы — тогда по Ангелине, по ее духу и душе, определенно был нанесен серьезный удар. И выглядит девушка сейчас хуже всех. А вот Магнуссон лучше всех — или хорошо владеет собой, или давящая аура этого места доставляет ему меньше неудобств чем нам.

— Ребят, я не смогу здесь жить, — произнесла Ангелина.

— Мы уже поняли, — кивнул я.

В принципе, она здесь и не нужна. В Европу вместе с нами она за ответами поехала, а не для участия в смертельном матче. Другое дело, что как она теперь одна ответы будет пытаться получать, и где жить… В общем, надо искать здесь контактное лицо от неизвестного пока спонсора, договариваться и пытаться понять, как прожить следующую неделю. Желательно не здесь, да Сильва дело говорил.

— Я подожду вас на улице, простите, — вдруг произнесла Ангелина и не дожидаясь ответа, отпустила мою руку и вышла, практически выбежала на свежий воздух.

На улице аура этого места тоже неплохо кроет, как бы Ангелину совсем с катушек не сорвало. Лови ее потом по окрестным полям и холмам, как Гарсия ее на арене в загробном мире ловила.

— Карлито. Будь добр, побудь с Гелей, — попросил я да Сильву.

— Как скажешь, братишка, — легко согласился он, выходя на улицу вслед за девушкой.

— Пойдем? — посмотрел я на Магнуссона.

Тот в ответ на мой взгляд равнодушно пожал плечами. Вдвоем с альбиносом мы двинулись вглубь корпуса, по направлению указующей стрелки. Коридоры обшарпанные, некоторые двери выбиты и лежат на полу; на стенах заметил выщербленные следы пуль и отметины взрывов, поодаль заметны застарелые бурые следы крови. Ох ты, здесь кого-то похоже просто расплескало на стену.

По мере продвижения все чаще следы разных мероприятий встречаются — как раз сейчас я наступил, а после со скрежетом по полу отбросил ногой к стене широкий ржавый тесак. Пулевых отметин в коридоре все же не сильно много. С применением огнестрельного оружие в этих корпусах смертельные битвы происходили нечасто — в основном оружие использовалось холодное, а если стреляли, то больше во дворе или с ограниченным боекомплектом. С магией же тут боев, как я знаю, вообще не проводилось — все же здание исторический памятник.

Пока медленно пробирались по коридору, в нескольких помещениях увидели сложенные мешки с раствором, в одной комнате обнаружился целый склад строительных инструментов. Похоже, здесь ремонт грядет. Некоторые другие локации в процессе матчей почти полностью разрушались и отстраивались заново с нуля, но не эта. Здесь здания корпусов с постоянной периодичностью реставрировали, возвращая или первозданный вид, или просто косметически приводя в порядок.

Авось и состоится наш матч в Лондоне, а здесь действительно просто перевалочный пункт — куда нас запихнули перед началом ремонта. Тогда одной проблемой меньше. Или не меньше, если перед нашим предстоящим смертельным матчем сюда стройматериалы завезли, чтобы приводить в порядок сразу после того как.

На улице уже опускался вечер, так что в глубине здания в коридорах довольно темно. К счастью, браслеты-негаторы не отсекают способности к ночному зрению, так что шли мы без особых неудобств. Вскоре по очередной стрелке повернули на лестницу, где также встретили следы предыдущих мероприятий кровавого спорта — на ступенях и на площадке между этажами целая россыпь гильз. Кто-то здесь хорошо так поливал…

«Шеф…» — вдруг озадаченно произнесла Альбина.

Так, что-то не то — поднял я руку, призывая Магнуссона остановиться.

«Поднимаясь спиной по лестнице, этот кто-то стрелял вниз, шеф. А потом умер», — подсказала Альбина мне на причины своей озадаченности. «Вон на стене отметины, и внизу еще есть в коридоре».

«И?»

«Можете сравнить количество гильз и количество отметин от пуль»

Жестом показав Магнуссону подождать, спустился вниз, вышел в коридор. Посмотрел, оценил. Единицы, в сравнении. И куда он стрелял тогда? Вернее, в кого?

— Херня какая-то, — вслух произнес я.

«Вот-вот, шеф», — согласилась Альбина.

— Ты о чем? — сверху спросил Магнуссон.

Позвав его к себе, я показал единичные отметины на стенах.

— Получается, что кто-то здесь много стрелял. И куда-то попадал.

— Да.

— Тут целая рота на него из прохода перла?

— Или просто силовой щит.

— Или просто силовой щит, — согласился я. — Но зачем?

— Зачем кто-то, прикрывшись силовым щитом ловил лицом… всю ленту на двести? — взглядом оценил Магнуссон количество гильз.