Няня для дочки миллионера (СИ) - Соловьева Анастасия - Страница 32

На отца я не в обиде. Благодаря его наставлениям я стал успешным. Когда в моей жизни случались поражения, я не отчаивался, шёл вперёд, несмотря ни на что. С родителями я созваниваюсь раз в неделю, наш разговор длится не больше пяти минут. Сухие вопросы, не менее сухие ответы.

Я никогда не чувствовал, что родителям интересна моя жизнь. С друзьями как-то не сложилось, с девушками на одну ночь я никогда не откровенничал. Потом встретил Каролину, она в мои дела не лезла, держалась отстранённо. Я убеждал себя, что это нормально. Забота, внимание, любовь — всё это прошло мимо.

Но Ксюша меня изменила. С ней я узнал, что такое безусловная любовь. Именно дочь показала мне, что забота и внимание — это основа любых отношений. С малых лет Ксюша замечала, когда я грущу или чем-то взволнован. Она подбегала ко мне и спрашивала: «Папа, тебе плохо?» Я правду не говорил, наверное, зря. Дети чувствуют ложь.

Предательство Каролины разрушило мой привычный мир. Я словно из жизни выпал на некоторое время. И появление Виктории, с её максималистскими взглядами и порой неуместной заботой, — это именно то, что помогло мне обрести гармонию. Я понял, что отталкиваю от себя Ксюшу, что уделяю ей мало внимания — и решил исправить ситуацию. А близость красивой женщины напомнила о том, что в жизни есть не только бизнес и родительские обязанности.

Впервые я чувствую, что обо мне волнуются, что за меня искренне переживают. Это, оказывается, приятно. Но любопытство Виктории иногда переходит границы. Она слишком близко к сердцу принимает всё, что происходит с Ксюшей. И позволяет себе опрометчивые высказывания. Но это даже хорошо. Мне не хватало прямолинейных людей рядом.

— Пап, я хочу тебя спросить кое о чём. Обещай, что не будешь злиться.

Мы с Ксюшей и Викторией сидим в кафе в развлекательном центре. Дочка с удовольствием забралась на вершину в детском скалодроме, затем вызвала меня на дуэль в простенькой игре на автоматах, после чего захотела есть. Виктория по моей просьбе нас фотографировала и со странным выражением лица наблюдала за детьми на аттракционах.

— Обещаю, я не буду сердиться, — говорю с улыбкой.

— Мама хочет, чтобы я у неё недельку пожила. Мне тоже этого хочется.

Крепко сжимаю челюсти и концентрирую внимание на тарелке с едой. Каролина снова что-то задумала. Меня это не удивляет. Я привыкаю к её странному поведению. И к бесполезным угрозам. Она постоянно упоминает, что обратится в суд, однако ничего для этого не делает. Складывается ощущение, что Каролина для собственного спокойствия говорит о суде. Хочет считать себя правильной и хорошей матерью, а на деле ей претит сама мысль о том, чтобы забрать Ксюшу.

— Неделя — это слишком много, — говорю я как можно спокойнее.

— Почему? Мама же совсем одна, ей скучно без людей, — бормочет Ксюша.

Дочь не знает про Макара. Усмехаюсь. Каролина на жалость давит?

— Мне нужно подумать, Ксюш. Давай вернёмся к этому разговору завтра. Хорошо?

Ксюша недовольно поджимает губы и горестно вздыхает. Виктория, всё это время молчаливо наблюдающая за нами, вдруг поднимается и говорит дочке заговорщическим тоном:

— Знаешь, о чём я мечтала в детстве, но так и не осуществила?

— Нет, — мотает головой Ксюша.

— Я никогда не прыгала на батутах!

— Никогда? Как так?

— А вот я сама не знаю. Но сейчас можно всё исправить. Пойдёшь со мной на батуты?

— Конечно! — с радостью соглашается Ксюша.

Виктория определённо умеет сглаживать острые углы. Я оплачиваю счёт и наблюдаю за тем, как веселится Ксюша. Прыгает на батуте, хохочет громко, заливисто. Промозглое ноющее чувство, поселившееся в груди пару дней назад, снова даёт о себе знать. Скоро на почту придут результаты теста ДНК. Я узнаю правду. Это должно принести облегчение.

Которого я пока не испытываю. Виктория мыслит слишком узко, но в её словах есть доля правды. Ксюша всегда будет моей дочерью. И если она когда-нибудь узнает, что я делал этот тест, разве она меня поймёт? Но я привык всё доводить до конца. Каролина правильно сказала, я не успокоюсь, пока не получу ответы на все вопросы.

— Пап, а ты с нами не хочешь? — спрашивает запыхавшаяся Ксюша.

— Не сегодня, — отрицательно мотаю головой.

Засматриваюсь на Викторию. Она ведёт себя как ребёнок. Тоже прыгает на батутах, хохочет и веселится. Каролина бы пальцем у виска покрутила, увидев эту картину. У неё есть определённый свод правил, как должен вести себя взрослый человек. И батуты в этот перечень не входят.

Не могу сдержать улыбку, когда Ксюша берёт Викторию за руку, и они вместе подпрыгивают.

В кармане вибрирует телефон. Письмо от медицинской лаборатории. Сердце тут же ускоряет свой ритм, ладони становятся влажными. В груди тесно и тоскливо, я смотрю на значок сообщения и не спешу его открывать. Бросаю взгляд на Ксюшу, а затем прячу телефон.

Не сейчас. Я посмотрю результаты дома, когда рядом никого не будет.

— Зря ты с нами не пошёл, — заявляет Ксюша, поправляя взлохмаченные волосы.

— Да, Владимир Романович, вы многое пропустили, — улыбается Виктория.

— Ничего, в следующий раз я вас поддержу.

— Класс! — хлопает Ксюша в ладоши. — А когда это будет?

— Пока не знаю.

Домой мы приезжаем достаточно поздно. Ксюша устала после насыщенного дня и засыпает за считанные минуты. Даже сказку не просит почитать. Я долго не могу уйти. Смотрю на спокойное лицо дочери, иногда дотрагиваюсь до телефона, и меня будто током бьют.

В конце концов отправляюсь в свой кабинет, достаю смартфон, чтобы позвонить Каролине.

— Ксюша сказала, что ты приглашаешь её к себе на целую неделю, — сразу перехожу я к делу. — Это слишком долго. И опасно. Я против.

— Думаешь, я не справлюсь с дочкой?

— Да. Именно так я и думаю.

— Ты несправедлив. Я почти восемь лет Ксюшу воспитывала, пока ты на работе сутками пропадал. Неделю я как-нибудь продержусь.

— Сколько восторга и тепла в твоём голосе! Сразу чувствуется — мать жаждет провести время со своей дочкой, — иронизирую я.

Возникает пауза. Заглядываю в мини-бар, но бутылку достать не решаюсь. Не хочу быть слабым.

— Вов, прости, что я наговорила тебе всякого в нашу последнюю встречу… Я правда не хотела, чтобы ты знал.

— Не верю. Ты могла это скрыть, однако проболталась почему-то. Тебе полегчало хоть? Наверное, тяжело столько лет хранить секрет.

— Полегчало, — вздыхает Каролина. — Ты будешь тест делать?

— Тебя это не касается.

— Ладно. Если тебя напрягает целая неделя, пусть Ксюша побудет со мной хотя бы на этих выходных.

— Я подумаю.

Сажусь в кресло и смотрю на закрытую дверь. Сейчас мне бы не помешала поддержка Виктории. Я начинаю привыкать к её непрошеным советам и любопытным взглядам.

Захожу на почту, смотрю на иконку с непрочитанным письмом. В горле застревает тягучий ком, в груди ноет и внутренности будто наизнанку выворачивают. Закрываю глаза, вспоминаю смеющееся лицо дочери. Её искренний взгляд, её голос, её любовь и тепло.

Достаю из выдвижного ящика рисунок, на котором изображен я. Внимательно смотрю на то, каким меня воспринимает Ксюша. Добрые глаза и сияющая улыбка. Такой отец не может причинить боль. Не посмеет.

Сердце набухает до огромных размеров, дышать практически невозможно.

Я перевожу взгляд на горящий экран телефона. Удаляю письмо с результатами теста, так и не открыв его.

На душе сразу становится легко и спокойно.

Глава 19

В дверь стучат. Я вздрагиваю и на всякий случай проверяю время. Уже полночь. Ксюша давно спит, тогда почему Владимир меня тревожит?

Стук раздаётся снова. Я надеваю рубашку поверх обычной белой майки и открываю дверь. На пороге стоит Громов в простой одежде: на нём домашние чёрные штаны и синяя футболка. Ему идёт.

— Не хочешь выпить кофе? — спрашивает он.

— В двенадцать ночи? — улыбаюсь я. — Почему бы и нет.

Что-то изменилось. В голосе Владимира я не слышу приказа или команды, а его тёмные глаза светятся жизнью. Неужели результаты теста подтвердили, что именно он — биологический отец Ксюши?