Философский камень (СИ) - Афинский Владислав - Страница 19

Поэтому через костюм часть энергии сбрасывалась, будто бы я использовал заклинание. Удобно, однако меня это угнетало и напрягало. Ведь я понимал, что за силу нужно платить. Даже регенерация… думаете тело просто так исцеляется? Покушал потом и всё как раньше? Нет, клетки не делятся бесконечно.

А сколько раз регенирировал я? Как скоро моё тело достигнет предела? От инфаркта я не умру, однако такие нагрузки точно дадут о себе знать. Вспоминается и мастер, который отошёл от дел, ведь ещё одна битва может стать для него последней. Не из-за того, что он умрёт, просто время уже прошёл, тело не то. Оно не восстановится, достигнут предел выносливости. Разум ещё функционирует, если бы не битвы, то он прожил бы и тысячу лет, но… стресс забирает года жизни. А война — это сплошной стресс. Речь не столько про психику, сколько и про физические аспекты стресса, а также магические.

— Шведский король оказался не таким уж и сильным. Мне кажется его бы и Самсонов одолел в одиночку. Куда сложнее оказалось справиться с полчищами солдат. Всё же с тобой в этом плане было проще, каждый слабак — источник дополнительной силы. Теперь же каждый рядовой на моём пути — лишний геморрой. Особенно когда этот геморрой прыгает на тебя с гранатой и кричит: «ЗА КОРОЛЯ!!!». Порой мне бывало даже их жалко… они не были плохими людьми, просто их король совершил глупость и заставил расплачиваться за неё весь народ. В этом и заключается минус монархии.

Я рассказывал одну историю за другой, ведь в следующий раз приеду сюда не так скоро. Уже сейчас дивизии по железным дорогам мчатся в сторону фронта. А ещё в этот раз Соколовы выделили мне несколько кораблей из личной флотилии. Воздушных кораблей. Так что могу пока что посидеть здесь, не боясь опоздать.

— Турки там с ума посходили… по донесениям офицеров, война там имеет мало общего с войной в Европе. То что они устроили на Кавказе даже в голове не укладывается. Такая жестокость, они захватили территории и вырезали всех несогласных. Просто вырезали. Армянам больше всех досталось. Боялись, что они на нашей стороне будут воевать, решили сразу устроить геноцид.

— Господин Лебедев, — раздался тихий шёпот, служанка не вошла внутрь мавзолея, лишь приоткрыла дверь и говорила в щель. — Господин Соколов хочет с вами поговорить.

— Ага, сейчас, — ответил я, после чего служанка зашла, не закрывая дверь. — Ладно, пойду уже. Не скучай тут. Как закончу войну, то перевезу тебя в более приличное место. Нет, кладбище Соколовых хорошо, но это… кладбище Соколовых. Пришлю тебе пару писем через Аню, думаю она будет не против.

Я встал, махнул рукой Кристине, скрытой за иллюзиями и кристальным барьером, после чего отправился обратно в особняк к Олегу. А то я ему обещал ещё утром заехать, но засиделся аж до вечера, читая книги Дюмы. Но хоть и сам расслабился, да Кристина не так скучает теперь.

— Всё хорошо? — поинтересовался дворецкий, встречая меня у дверей.

— Всё просто отлично.

Дворецкий кивнул, на его лице не появилось ни одной эмоции. Однако ментальный контур он замаскировать никак не мог. В нём я видел грусть и печаль, даже жалость, которая способна отравить любую душу сильнее всевозможных ядов. Наверное, меня считают сумасшедшим. Или просто глубоко несчастным человеком, которому некуда больше прийти кроме как на кладбище из-за того, что он не находит в себе сил расстаться с прошлым.

Как хорошо, что мне плевать на чужое мнение.

— Олег, ты хотел меня видеть? — я уже давно говорил с Соколовым на «ты».

— Да, у тебя всё в порядке? Как себя чувствуешь?

— Не переживай, турки своё получат.

— Разумеется, но мне хотелось бы убедиться, что ты…

— Я в порядке.

Олег смотрел на меня и тоже не верил не единому моему слову. Однако всё же спорить он не стал, просто кивнув, после чего достал из стопки документов листы и протянул мне некоторые экземпляры.

— Ты же собрался менять полностью доктрину войны, не так ли?

— Я ничего не меняю. Она уже изменилась. Нет никакого смысла увеличивать калибры и количество артиллерийских орудий, когда немецкие танки рвутся вперёд и берут нас в клещи. Будущее за манёвренностью и будущее уже наступило. Будем окапываться — будем проигрывать.

— А проект царь-танка…

— Нет, сразу нет. Ты же сам видел эти чертежи, это бред полный.

— Ты видел модифицированную версию?

— Ещё хуже. Пустая трата металла. Нам нужна лёгкая бронетехника. Быстрая и манёвренная. И когда я говорю лёгкая, я имею в виду не отсутствие брони, а вес. Сам знаешь какая у нас погода и что случилось недавно с немецкими танками на фронте.

— Да уж, никогда не думал, что главным врагом этих громадин станет грязь…

— Ага, а ещё авиация, а точнее ракеты, — напомнил я, изучая документы, которые касались всего и сразу: от правок «моей» новой книги до планов Соколовых касательно промышленного расширения, которого они хотят достичь через помощь «Долга и право».

— Да, про ракеты я помню. Мы над этим работаем. За основу взяли французскую реактивную артиллерию. Однако мне нужен ответ от тебя касательно проектов Синициных, это бумаги после синий закладки.

Я кивнул и сразу переключился на новые чертежи, к которым шли краткие пояснения.

— Что думаешь? — спросил меня Соколов. — Синицины мне каждый день что-то присылают, просят финансирования. Должен признаться, половина из их предложений вообще никак в реалии войны не вкладываются. Однако может ты найдёшь что-то для себя? В плане, ты не очень признаёшь сегодняшнюю доктрину, за это я постоянно выслушиваю на собраниях военного совета при Государе, отстаиваю тебя, но… судя по твоим результатам… и по этим траншейным ружьям… да и результативность твоя поражает. В общем, хочется узнать твоё мнение.

— Это двигающиеся мины? — удивился я, глядя на один из чертежей.

— Да. Колёса, паровой двигатель, артиллерийский снаряд, запускается из траншеи в сторону врага.

— И выходит из троя на первой же воронке?

— Да, проходимость низка, как и управляемость.

— В топку, пустая трата времени.

— А семнадцатый лист?

— Химическое оружие жестоко, но лучше пусть оно появится у наших солдат первым, — произнёс я, после чего взял ручку и ставил ставить подписи на то, что мне нужно. — И алюминиевые протезы. Простые, но… они очень помогут. Готов оплатить половину или даже всё.

— Серьёзно? Эти простые…

— Простые значит дешёвые. А то что человек сможет с помощью них зафиксировать хотя бы один предмет уже сильно облегчит жизнь нашим солдатам, которым предстоит вернуться с войны и занять своё место в обществе. Калек же сам знаешь сколько… а будет ещё больше. Пластическую хирургию тоже нужно развивать. Британцы и французы с немцами вовсю это делают. Чем мы хуже?

— Деньги…

— Пару дюжин практикантов мы можем себе позволить. Экономика не накроется. Наверняка многие студенты найдут для этого свободное время.

— Хорошо, я поговорю об этом с Государем. Но пластическую хирургию протащить будет очень сложно.

— Будет хорошо если практика начнёт сейчас. Тогда у нас будет хоть какой-то фундамент для решения послевоенных проблем.

— Я тебя услышал.

— Отлично. Всё, подписи поставил. Остальное меня не интересует. Синицины, конечно, у нас прорывные, но порой их заносит. Паровые зубные щётки? Презервативы? Серьёзно?

— Презервативы помогают бороться с венерическими болезнями в армии. Британцы уже начали эту практику, это их проект, — нахмурившись произнёс Олег Соколов, после чего пояснил: — Алёна Синицина пока что не так часто работает над своими проектами, а готовится взять управление отделом по адаптации и заимствованию зарубежных аналогов.

— Не знаю, с этим разбирайтесь сами. В моих дивизиях у солдат венерических заболеваний нет. А если они попробуют шляться по бабам, вместо того чтобы громить врага, я их на губу отправлю.

Наш диалог с Соколовым продолжался довольно долго, требовалось многое обсудить. Большую часть дел он вёл с моим другом Виктором, однако некоторые моменты требовали личного обсуждения. Всё же Виктор действовал довольно… осторожно и консервативно, предложения с высокими рисками он оставлял, чтобы я сам принял решение. Кроме того, не нужно забывать, что у меня тоже растёт бизнес. Оружейный завод расширяется, цеха по производству игрушек впахивают без устали.