Сестры из Сен-Круа - Костелоу Дайни - Страница 64

— Нет, мы гуляли у реки, а потом, когда пошел дождь, спрятались в старом каменном сарае — помнишь, где мы с тобой когда-то устраивали пикники?

— Ох, Молли… — Сара не знала, что еще сказать.

— Спасибо, Сара, что поддержала меня.

Молли протянула руку, и Сара пожала ее с натянутой улыбкой.

— Больше никогда не ставь меня в такое положение, Молли, — сказала она. — Теперь он уедет?

Молли кивнула. Сарина вспышка, хоть и ненадолго, отвлекла ее от этой мысли, а теперь она вновь почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза.

— Да, он уезжает на рассвете. Но зато, когда мы встретимся в следующий раз, я уже буду совершеннолетней, и мы сможем пожениться.

— Что это за большое наступление? — спросила Сара, и Молли пересказала ей слова Тома.

— Значит, и Фредди, наверное, тоже будет там.

— Наверное, — неуверенно сказала Молли. — Они же в одной роте, да? Значит, будет. Том говорит, к ним свозят людей отовсюду. На днях прибыло пополнение из Египта. Как бы им тут не замерзнуть.

— А я сегодня получила письмо от Фредди, — сказала Сара. — У Хизер, его жены, будет ребенок. Ожидают в сентябре. — Она с тоской посмотрела на Молли. — Может быть, он никогда этого ребенка не увидит.

— Ну будет тебе, Сара, ведь после этого наступления война сразу кончится. Наши ребята погонят отсюда энтих немцев — пусть катятся к себе в Германию!

— Этих, — рассеянно поправила Сара.

— Ну да, этих, и энтих — всех погонят!

Обе засмеялись, и когда они наконец погасили свет и легли в постели — как всегда, каждая со своими мыслями, — то обе почти сразу заснули.

15 июня

Дорогой Том,

я получила твое последнее письмо и рада, что ты благополучно вернулся в часть, хотя, похоже, у тебя очень много дел. Я знаю, что из-за цензора ты не можешь мне многое рассказать, но хорошо уже то, что ты жив и здоров. Спасибо за карточку, ты на ней такой красавчик!

У меня есть для тебя кое-какие новости, Том, надеюсь, они тебя порадуют, хотя наверняка наделают нам и немало хлопот. Трудно описать, что я чувствую, так что уж лучше скажу напрямую. Ты скоро станешь отцом. У меня будет ребенок. Я знаю, мы собирались завести детей, но здесь мне будет очень трудно. Придется мне ехать домой, дорогой Том, и там рожать нашего ребенка. Никто пока не знает, даже Сара, потому что еще ничего не видать, и чувствую я себя хорошо, слава богу. Наверняка отпусков вам сейчас не дают, но если тебя вдруг отпустят хотя бы на сорок восемь часов, я могла бы встретиться с тобой где-нибудь, и мы бы тогда поженились. Я знаю, что ты не бросишь меня, дорогой Том, что бы ни случилось, но мне бы хотелось, чтобы у ребенка была твоя фамилия, а другого случая пожениться у нас, может, еще долго не будет. Теперь мне уже двадцать один год, и мой отец ничего не сможет сделать.

18

Том был весь в грязи: они с товарищами целый день копали землю. Когда дошли до сарая, служившего им для постоя, сержант Тернер громко выкрикнул приказ стать в строй. Раздались стоны:

— Какого черта им еще от нас надо?

— Боже правый, да будет нам когда-нибудь покой?

— Холера, только бы не маршировать опять!

Но как только прозвучало слово «помывка», они с большой охотой выполнили приказ и вскоре уже шагали строем на другой конец деревни. Среди деревьев стоял старый амбар с толстыми, прочными серыми каменными стенами и латаной-перелатаной крышей. Это и была солдатская баня. В ней стояли огромный чан с горячей водой и большая жестяная ванна, вмещавшая до тридцати человек разом.

— У вас десять минут, — рявкнул капрал Джонс. Вся рота скинула грязную одежду и погрузилась в уже довольно мутную воду, чтобы успеть за десять минут отмокнуть и оттереть с себя грязь. Радуясь теплой воде и не обращая внимания на ее цвет, они старательно терли и скребли свои запаршивевшие тела, зная, что следующий такой случай выпадет нескоро. Воду на фронте, как для питья, так и для мытья, приходилось таскать бидонами и строго нормировать. А теперь в ней можно было плескаться, поливать голову, смывать накопившуюся грязь и пот. Мыла не было, но это никого не огорчало: была бы вода. Кишевшее вшами нижнее белье тут же сожгли без всяких церемоний.

Выбравшись из ванны, вода в которой теперь была цвета коричневого виндзорского супа, Том и его товарищи еще немного понежились в свежем белье и носках, прежде чем снова влезть в форму.

— Ого, Куки, да ты у нас рыжий, вот не знал! — крикнул Джек Хьюз, глядя, как Тони Кук вытирает голову.

— Прикрой варежку, Джек, — огрызнулся Тони и хлопнул его мокрым полотенцем. — Уж лучше рыжий, чем вообще без волос!

— Бог ты мой! Картер-то стал почти что на человека похож!

— Не то что ты!

— Одеваться! — рявкнул капрал Джонс. Они стали расхватывать свою форму, добродушно перебраниваясь.

— Это моя рубаха!

— Ну так и забирай ее себе. Не хватало еще вшей от тебя подцепить.

— Да что такое с этими сапогами, усохли, что ли?

— Свои попробуй натянуть, а мои давай сюда!

Даже в форме восхитительное ощущение, что им вернули собственную кожу, не пропало. Этому ощущению суждено было жить недолго, но стоял теплый июньский вечер, и, хотя воздух то и дело оглашали отдаленные артиллерийские залпы, все же это были редкие мирные и спокойные минуты, которыми пока можно было наслаждаться.

Вернувшись в сарай, они уже собирались садиться есть, когда по двору эхом разнесся крик: «Почта!» Солдаты толпой вывалились из сараев и бросились, расталкивая друг друга, к дверям фермерского дома. Почта имела самое волшебное действие. Все время, пока раздавали письма, пакеты и свертки, солдаты жадно вслушивались, надеясь услышать свою фамилию.

— Фармер, Шорт, Тампер, Джонс М. Д., Хупер, Далтон, Картер, Кук…

Каждый, чье имя выкликали, с торжеством забирал свою почту, а кто не получил ничего, те старались убедить себя, что все не так уж плохо — в прошлый раз письмо пришло, и хватит пока. Письмо Тому, как всегда, было от Молли. Она была единственным человеком в мире, который писал ему. До встречи с ней он никогда не получал ничего по почте, а теперь его почти каждый раз ждало письмо, а частенько и небольшая посылка — сигареты и шоколад, купленные в деревне, так что было чем поделиться с товарищами. Как-то раз Молли даже прислала ему целый пирог от мадам Жюльетты. Он лежал в коробке и пришел совершенно раздавленным, но проглочен был с неменьшим удовольствием, чем любой другой.

Том унес письмо в сарай и, опустившись на свою постель, состоявшую из вороха сена и брошенного сверху одеяла, вскрыл конверт. От того, что он прочел, сердце у него замерло. Он перечитывал снова и снова, стараясь уяснить, что Молли хочет сказать и о чем просит его.

Дорогой Том,

я получила твое последнее письмо и рада, что ты благополучно вернулся в часть, хотя, похоже, у тебя очень много дел. Я знаю, что из-за цензора ты не можешь мне многое рассказать, но хорошо уже то, что ты жив и здоров. Спасибо за карточку, ты на ней такой красавчик!

У меня есть для тебя кое-какие новости, Том, надеюсь, они тебя порадуют, хотя наверняка наделают нам и немало хлопот. Трудно описать, что я чувствую, так что уж лучше скажу напрямую. Ты скоро станешь отцом. У меня будет ребенок. Я знаю, мы собирались завести детей, но мне здесь будет очень трудно. Придется мне ехать домой, дорогой Том, и там рожать нашего ребенка. Никто пока не знает, даже Сара, потому что еще ничего не видно, и чувствую я себя хорошо, слава богу. Наверняка отпусков вам сейчас не дают, но если тебя вдруг отпустят хотя бы на сорок восемь часов, я могла бы встретиться с тобой где-нибудь, и мы бы тогда поженились. Я знаю, что ты не бросишь меня, дорогой Том, что бы ни случилось, но мне бы хотелось, чтобы у ребенка была твоя фамилия, а другого случая пожениться у нас, может, еще долго не будет. Теперь мне уже двадцать один год, и мой отец ничего не сможет сделать.