Оазисы (СИ) - Цзи Александр - Страница 39

Подобных маленьких и очень аккуратных деревень в долине было множество. На площадях двигались фигуры людей, занимающихся своими делами.

Снизу открывался еще более живописный вид на вздымающиеся над разноцветной долиной кольцо зеленых гор.

— А это что? — спросил Матиас, указывая на еле различимые пещеры на свободном от растительности склоне. Почти отвесный склон был изрыт пещерами, как сыр.

Танвира проследила за его указующей рукой. Глянув на пещеры, слегка поклонилась и с глубоким уважением произнесла:

— Это Маздар Альхайя, Источник Жизни. Там наши мужья добывают пищу.

— В пещерах? — удивился Алан.

— Амброзия бывает только в пещерах, — пояснила Танвира. — Вы сможете ее попробовать на Празднике Сватовства.

Алан ничего не понял. Их мужчины добывают какую-то амброзию в пещерах на склонах гор. Половина полей засевается не полезными культурами, а красивыми, но бесполезными цветочками. Этих женщин не понять… Он решил повременить с расспросами до того, как встретиться с Кроваком и остальными. А сначала надо нанести визит королеве.

По деревянной дороге они проскакали мимо нескольких деревушек и направились к лесу в центре равнины. Когда они въехали под сень деревьев, Алан облегченно вздохнул. У него пестрело в глазах от бесконечных цветников и сладковатого цветочного аромата. Тэн потер нос и оглушительно чихнул, отчего из кустов вспорхнула стайка птиц с ярким опереньем.

Здесь движение оказалось более оживленным, чем в полях между деревень. Навстречу им то и дело попадались наездницы — все в просторных легких одеждах, с покрытыми головами, вооруженные саблями. Среди наездниц встречали немолодые персоны, с морщинистыми лицами и седыми волосами, выбивающимися из-под небрежно повязанных платков или капюшонов из тонкой ткани. Несмотря на возраст, амазонки держались в седлах уверенно, с прямыми спинами. Все были стройными и поджарыми.

Они ехали по зеленому туннелю, образованному деревьями, многие из которых были украшены цветами или ленточками. Один раз слева Пилигримы увидели огороженную невысоким забором площадку, где тренировались в стрельбе из лука совсем молодые девочки. Мальчики тут тоже были, но не стреляли, а сидели на заборе в качестве зрителей и болельщиков. Их подбадривающие или насмешливые звонкие голоса нарушали лесную тишину. Взрослая амазонка — наверняка учительница — строго выговаривала девочкам за промахи, но не делала никаких замечаний шумным мальчишкам.

“Чудеса! — думал Алан. — Кажется, юношам тут живется лучше, чем девам. Хотя надо бы сначала выяснить, что за амброзию добывают мужчины в пещерах и почему иногда гибнут, отчего в Амазонии полным-полно вдов, готовых драться насмерть ради жениха”.

Когда впереди между деревьев заблестела гладь озера и запахло водой, путь им преградила стража. Десяток женщин в доспехах подняли копья с разрисованными непонятными значками древками скорее в ритуальном, нежели угрожающем движении.

— Кто идет во дворец королевы Шэди? — грозно вопросила одна из стражниц. Вероятно, вопрос прозвучал бы более зловеще, не будь у амазонки слишком высокий и нежный голос.

Алан огляделся. На высоте в два человеческих роста на деревьях были установлены площадки, на который стояли лучницы в широких капюшонах. Тетиву они не натянули, но стрелы уже лежали на рукоятях. У лучниц были обнаженные руки, но предплечья закрывали кожаные наручи.

— Танвира из селения Благоуханных трав. Привела Странников Дебрей… — Амазонка сделала короткую паузу и тише, но ядовитее добавила: — И ты, Салия, это прекрасно видишь…

Стражница с нежным голосом предпочла не услышать шпильку.

— Ты должна сдать оружие, Танвира. И оставить здесь коня.

Танвира со вздохом, закатив глаза, сняла саблю в ножнах и неожиданно резко бросила стражнице. Та поймала оружие в воздухе свободной рукой. Танвира спрыгнула со скакуна, и поводья приняла другая стражница.

Алан тоже собирался снимать шпагу и спешиваться, но стражница Салия махнула рукой.

— Странники могут ехать верхом. И оружие сдавать не надо. — Стражница обольстительно улыбнулась Алану. — Вы ведь мужчины…

— Благодарю, — проворчал Алан, хотя подозревал, что это снисхождение продиктовано тем, что амазонки попросту считают Пилигримов неспособными причинить королеве вред. И ходить пешком тоже. Как к несмышленым детишкам относятся…

Он обернулся на товарищей. Димитрий оценивающе оглядывал амазонок и едва слышно цокал языком, Матиас напустил на себя невозмутимый вид, а Тэн снова чихнул и, крякнув, высморкался в ладонь, которую вытер о бок коня. Стражницы одновременно поморщились.

Танвира зашагала впереди, Пилигримы поехали следом. Весь оставшийся путь до дворца был сплошь украшен цветными лентами и гирляндами цветов. Сверху свисали масляные светильники в виде искусно изготовленных бронзовых чаш. Света они почти не давали, но смотреть на них было приятно.

“Как же все-таки женщины любят всё яркое, красивое и бесполезное, — размышлял Алан. — Живи здесь одни мужчины, всё было бы не особо красивое, но целесообразное. Зачем столько цветов? От их запаха Тэн скоро зальет весь Оазис соплями. А эти светильники среди дня?”

Добравшись до каменистого берега широкого озера, процессия на пару мгновений остановилась. С берега вглубь озера уходили три узких моста шагов тридцать длиной. Далее из воды возвышались живописные беседки из белого камня и увитые плющом. В беседках вырисовывались силуэты стражниц; Алан подумал, что такое обилие охраны вокруг дворца в первую очередь не из-за требований безопасности, а для пышности и внушительности. Хотя, возможно, амазонки воюют друг с другом, как жители Зэн Секай, чтобы не было скучно. Война — самое лучшее лекарство от скуки…

За беседками, которые выступали в качестве промежуточного пункта, мосты тянулись еще пару десятков шагов и упирались в каменную террасу дворца с колоннадой. Второй и третий этажи строения были деревянные, и каждый из них имел размеры меньшие, чем нижестоящий уровень. На террасах второго этажа пышно цвели клумбы. Высокая коническая крыша тянулась к безоблачному небу, а сам дворец, отражаясь в ровной глади озера, производил впечатление хрупкой и ажурной красоты.

— Здесь придется спешится, — извиняющимся тоном сообщила Танвира.

Алан начал слезать с Вихря и вдруг почувствовал на своих бедрах руки Танвиры. Алан крякнул:

— Что ты делаешь?

— Помогаю спуститься с коня, — чуть смутившись, ответила та.

— Она помогает, Алан, — сдерживая смех, сказал Димитрий. — Разве не понятно? Вдруг ты запутаешься в стременах, упадешь и подвернешь ножку?

— Спасибо, не надо, — холодно сказал Алан Танвире, внезапно поняв суть взаимоотношений амазонок со своими мужчинами. Женщины в этом матриархальном Оазисе вовсе не презирают и не угнетают мужчин! Они относятся к мужчинам как к слабому полу, вот и всё! Ведь любой воспитанный мужчина помог бы спешиться хрупкой девушке? Вот и Танвира поступает так же.

“Ты же мужчина. Что с тебя взять?”

Действительно, какой может быть спрос с представителя слабого пола?

Амазонки, заступаясь за своих мужчин, называли их сильными. Но ведь то же самое сказали бы и мужчины о своих женщинах.

Стражницы на берегу повели коней к коновязи в тени деревьев, где было заготовлено сено, а Пилигримы отправились по правому мосту вслед за Танвирой сначала к беседке, потом — ко дворцу.

— Они нас принимают за слабаков, — прошептал Матиас на ухо Алану, когда они немного поотстали от Танвиры. — Оружие не забрали! Считают, что победят нас в любом поединке! Разрешили с коней не слезать до самого берега… Они относятся к нам, как… как…

— Как мы к женщинам, — подсказал тихо Алан, и глаза Матиаса широко раскрылись.

— Тварь меня раздери! Что сделали боги, чтобы в этом Оазисе поменялся порядок вещей?

Сзади озадаченно прогудел Димитрий:

— Интересно, какие у них бордели…

Небольшой, но уютный и живописный дворец в озере выглядел покинутым — ни стражниц, ни слуг. Мелкие волны шлепали по каменному фундаменту, на верхних террасах усыпляюще гудели пчелы. Потом из темной арки под навесом на нижнюю террасу вышел юноша лет пятнадцати, высокий, угловатый, с насупленными густыми бровями, в свободном светлом хитоне без рукавов до колен и легких сандалиях. Черные кудри стягивала тонкая золотая корона. Кажется, припомнил Алан, в таких же неудобных для подвижных игр хитонах щеголяли мальчики на стрельбище. Наверное, потому что мальчикам здесь не полагалось стрелять из луков, драться и ездить верхом.