Вызов - Валентинов Андрей - Страница 12

– Да кто это «они»? – не выдержал Николай.

Петр Андреевич не ответил, затем медленно встал.

– Все-таки подумай. Здесь эти бумаги сгинут, причем вместе с тобой. А значок береги. На всякий случай: квартира № 211, это в соседнем подъезде. Нажмешь звонок четыре раза, дверь откроется сама. И не забудь значок.

– Я знаю, – Келюс вспомнил дергающийся скелет у светящегося входа. – Неплохо это у вас придумано! За приглашение спасибо, только, Петр Андреевич, бумаг я не отдам. И дед, наверное, вам бы их тоже не отдал. Так что извините… А правда, что вы с Бухариным дружили?

– Да, – кивнул Петр Андреевич. – Дружили. Он не захотел уходить в «Карман». Все не верил…

Келюс хотел поинтересоваться, чему именно не верил покойный Николай Иванович, но странный гость попрощался и аккуратно закрыл за собою дверь. Послышались шаги. Петр Андреевич шел не вниз, на улицу, а поднимался, откуда пришел, – наверх.

…На следующий вечер, вернувшись с работы, Келюс зарядил пленку в свой старый «Зенит» и, аккуратно разложив бумаги на столе, принялся фотографировать страницу за страницей. Дело оказалось долгим. Проявленные пленки Николай аккуратно завернул в мягкую бумагу, сложил в картонную коробку из-под печенья, а на следующий день, возвращаясь с работы, заехал к Лиде и отдал ей на хранение. Больше в Столице доверить их было некому.

Еще несколько дней Келюс жил в напряжении, ожидая неприятных встреч на улице или непрошеного ночного визита. Однако все было тихо. Однажды Николай не выдержал и, спустившись во двор, направился в соседний подъезд. Дверь в квартиру 211 мало чем отличалась от соседних, разве что выглядела подозрительно новой, да и замочная скважина, как сумел рассмотреть Келюс, оказалась декоративной. В конце концов Лунин не только успокоился, но и начал посмеиваться над собой за излишнюю предосторожность.

Как-то обычным майским днем Келюс сидел в большом редакционном кабинете, листая очередную рукопись и поглядывая на шумящий кофейник. Он ждал возможности выпить кофе с нетерпением, это был повод хотя бы ненадолго оторваться от опуса, над которыми приходилось работать. Бравый автор лихо разбирал по косточкам еврейское происхождение великого князя Владимира, многословно обосновывая сущность сионисткой политики Равноапостольного. Николай уже несколько раз поглядывал на мусорную корзину, но большего позволить себе не мог: рукопись передал лично главный редактор.

Кофе закипел. Довольный Келюс встал из-за стола, направляясь к кофейнику, возле которого одна из сотрудниц уже колдовала с чашками, но выпить ароматный напиток на этот раз не пришлось. В дверях послышались шаги, а затем голос одного из сотрудников соседнего отдела: «А вот он, Лунин! Кофе пьет в рабочее время!»

Келюс оглянулся. В дверях синела милицейская фуражка.

– А, гражданин Лунин! Подь сюды!

Келюс не стал возражать против формулировки и направился к двери. Он чувствовал, как за спиной затаили дыхание коллеги. То, что у Николая не все в порядке с политической биографией, знали все.

В дверях стоял молодой серьезный парень в милицейской форме, лицо которого сразу же показалось знакомым. Николай всмотрелся.

– Сержант Лапин, кажется?

– Так точно, – кивнул тот. – Я тебя тоже, Лунин, запомнил. Как тот парень, что мы к тебе привозили? Жив?

– В лучшем виде. Так я вас слушаю.

– Чего слушать? Поехали!

И сержант кивнул куда-то в сторону лестницы. Келюс, как и все, привык к тому, что человека могут забрать не только из рабочего кабинета, но даже из собственной спальни, однако недавнее прошлое заставляло его проявлять странную для граждан этой страны щепетильность.

– Ордер есть?

– А-а-а, – протянул сержант, – законы знаешь? Не боись, Лунин, ты не арестован. Тут дело другое.

– Скажите это им, – Николай кивнул в сторону коллег, ловивших каждое слово.

– Можно, – согласился Лапин. – Граждане! Гражданин Лунин срочно требуется в 83-е отделение на предмет опознания потерпевшей. Усе, граждане, прошу расходиться, усе в порядке!

Келюс забрал со стола сигареты, с сожалением поглядев на так и не выпитый кофе, и направился вслед за сержантом. Милицейский «луноход» доставил Николая в 83-е отделение, где на него посмотрели сурово и потребовали документы. К счастью, у Лунина оказался с собой паспорт, который был исследован самым внимательным образом, причем фотографию несколько раз сверяли с оригиналом. В конце концов пожилой капитан завел Келюса в кабинет и усадил на стул напротив себя.

– Ну, Николай Андреевич, – загадочно начал он, – может, сами все расскажете?

Годом раньше Лунин не упустил бы возможности задать несколько изящных вопросов, которые обычно доводили представителей власти до белого каления, но сейчас охоты играть в эти игры уже не было.

– Слушаю вас, – произнес он как можно суше, глядя капитану прямо в глаза. Как ни странно, тон подействовал.

– Вы знаете гражданку по имени Ольга? – милиционер достал лист бумаги, словно собираясь вести протокол.

– Я знаю несколько гражданок с таким именем, – столь же сухо ответил Келюс. Капитан выжидательно поглядел на него, ожидая, продолжения, но Лунин и не думал что-либо добавлять к сказанному.

– В таком случае, – нахмурился капитан, – известен ли вам гражданин по кличке, – он заглянул куда-то в папку, – да, по кличке Мик?

– Известен. Это Михаил Николаевич Плотников, студент Бауманки.

Келюс хотел спросить, в чем, собственно, дело, но, будучи человеком опытным, понимал, что тут же услышит бессмертную фразу: «Вопросы здесь задаю я». Поэтому он замолчал. Милиционер также умолк, о чем-то раздумывая. Это заняло немало времени и сил. Наконец, что-то решив, он достал платок и вытер пот со лба:

– Вот что, Николай Андреевич, вы, как я понимаю, человек верный. Орден у вас… Да… были в Белом Доме… Вы не думайте, мы все о вас знаем. Так вот, тут такое странное дело…

Капитан говорил долго, путано, повторяясь, но в конце концов Келюс начал понимать. Сегодня утром патруль на одной из улочек рядом с Савеловским вокзалом услыхал стрельбу. Милиционеры оказались людьми храбрыми и через минуту уже были на месте, однако успели лишь заметить двоих неизвестных, убегавших в сторону трамвайной остановки. На асфальте лежала без сознания девушка, которую вначале сочли раненой. К счастью, как выяснилось позже, пули в нее не попали, она лишь сильно ушиблась при падении. Стрелявших догнать не удалось. Девушка была в глубоком шоке и назвала только свое имя. Пострадавшую хотели направить в больницу, но на всякий случай осмотрели ее вещи. Документов у Ольги не оказалось, зато было обнаружено письмо, на конверте которого имелся адрес Николая Андреевича Лунина. Вместо подписи в послании стояло «Мик».

– Дайте письмо, – потребовал Келюс.

Капитан поглядел на него с явным сомнением, но, все-таки решившись, достал из ящика разорванный конверт. Николай взглянул сначала на адрес, а потом на само письмо. Насколько он мог помнить, это была действительно рука Мика. Бегло прочитав послание, он удивился и стал читать еще раз.

«Дорогой Келюс! – писал таинственно исчезнувший Плотников-младший. – Этой девушке грозит смертельная опасность. Помогите ей, чем можете. Ни о чем ее не расспрашивайте, и пусть она обязательно наденет известный Вам значок. У меня все в полном порядке».

Внизу стояло «Мик». Ни даты, ни названия города не было.

– Ну и что? – спросил Николай, надеясь выиграть время.

– То есть как? – удивился капитан. – Это я вас собираюсь спросить.

Придумывать что-либо связное не было возможности. Приходилось рассчитывать на импровизацию.

– Понимаю, – Келюс многозначительно посмотрел на капитана. – Это дело действительно секретное. Государственное…

Капитан весь подобрался. Лунин, бросив на него серьезный взгляд, продолжил:

– Товарищ Плотников находится сейчас в… – Келюс на мгновенье задумался. – Приднестровье… Зачем – сообщить не имею права, я давал подписку. Но вы, надеюсь, понимаете, о чем идет речь?