Юлианна, или Опасные игры. - Вознесенская Юлия Николаевна - Страница 44

Дара взяла новый сапожок, а старым запустила в подмастерье. Но тот без труда увернулся и поймал сапог на лету.

– Нам нужна вторая пара таких же сапог для моей подружки.

– На кого записать заказ?

– Ученица Юлианна Мишина из России, – представилась Аннушка, улыбаясь забавным человечкам.

Лепрехуны усадили ее на низенькую табуреточку и обмерили обе ее ноги.

– Заказ будет готов сегодня вечером. Придете за ним сами?

– Нам некогда. Принесите к нашей Норке и отдайте боугам.

– А плата, уважаемые?

– Плату можете получить прямо сейчас, я плачу за обеих. Несите ваши иголки! Надеюсь, они у вас одноразовые?

– Конечно! С вас четыре капли за четыре сапога.

– Три! Один сапог вы сшили неправильный.

– Он точно такой, какой вы заказали, а два сапога все равно пара, даже если это и неподхолящая пара. Плата за пару сапог – две капли. Итого, с вас причитается четыре капли за две пары.

– Да ладно, берите уж, кровопийцы!

Старший мастер удалился и через минуту вернулся, неся в обеих руках поднос, на котором стояла большая фарфоровая миска с нарисованным на боку кустиком земляники, наполненная водой. Рядом с миской лежала запакованная медицинская игла.

– Хоть бы палец спиртом или йодом протерли сначала, – проворчала Дара.

– Мы не любим примесей, – возразил лепрехун. – Но если вы не знаете противоинфекционного заговора, то я могу сам его для вас прочесть.

– Без ваших заговоров обойдусь. Вы мне такого наговорите, что палец потом отсохнет.

– С капризными клиентами такое иногда случается, – усмехнулся лепрехун и распаковал иглу. Дара подставила палец, лепрехун уколол его иглой миску с водой четыре капли крови – по одной за каждый сапог. Остальные лепрехуны глядели на них с пристальным вниманием, прекратив свою работу и облизываясь тонкими длинными языками.

Девочки вышли за дверь.

За их спиной тотчас послышалось довольное урчание и повизгивание.

– А на первый взгляд они такие симпатичные, – грустно сказала Аннушка.

– Сапоги?

– Нет, лепрехуны.

– А, ты об этом! Все фэйри кровушку любят, тут уж ничего не поделаешь. Ну все, поехали наверх, в классы – вот-вот в гонг ударят.

У Аннушки следующим уроком была практическая магия, и опять Дара отвела ее на занятия.

Класс практической магии был похож на большой музейный зал, изогнутый, как все помещения в Келпи: одна стена окнами выходила в сад, а более длинная глухая стена была сплошь заставлена высокими шкафами. Некоторые из них имели стеклянные дверцы, другие были закрыты наглухо, а несколько шкафов были заперты на большие висячие замки, и Аннушке послышалось, что за наглухо запертыми дверцами этих шкафов кто-то или что-то возится и скребется. Первокурсницы уселись за столы и стали ждать. Аннушка принялась разглядывать вещи в ближайшем шкафу. Она увидела на полке две одинаковые бархатные шапочки с меховой оторочкой, а перед ними картонные этикетки: на одной стояло «Шапка-невидимка», а на другой – «Шапка-невредимка». Аннушка пожала плечами и подумала: «Игрушки…».

Мисс МакДональд вошла в класс, позевывая и моргая глазами, вокруг которых заметно размазалась золотая краска: она явно спала до обеда, проспала обед и, похоже, даже еще не умывалась сегодня.

– Привет, малютки! Выспались?

– Да, спасибо, мисс МакДональд.

– А я – нет. Поэтому займемся сегодня самой простой магией – бытовой, в просторечии именуемой сглазом или порчей. Объяснять я вам ничего не буду – голова болит, а показать кое-что смогу. Но сначала вы мне сами скажите, какой порчей вы охотнее всего пользуетесь, когда ссоритесь?

Первокурсницы молчали, а потом Мэри О'Кейси подняла руку.

– Мы тебя слушаем, Мэри.

– Мне дома запрещали колдовать до тех пор, пока я не попаду в Келпи. Если в школе меня кто-то обижал, я жаловалась бабушке, и та все за меня устраивала.

– Каким образом она все устраивала?

– Я приносила какую-нибудь вещь обидчика, бабушка с нею что-то делала, а я потом подкладывала эту вещь обратно. У девчонок появлялись прыщи, а у мальчишек бородавки.

– Ну и чем кончилось дело? Надо полагать, одноклассники научились тебя уважать?

– Нет, они не успели. Они только заметили, что у них пропадают вещи, выследили меня и объявили воровкой. Родителям пришлось забрать меня из школы и пообещать директору, что они отведут меня к детскому психиатру. Вместо этого они отвезли меня в Келпи.

Девчонки захихикали.

– Значит, ты, еще не научившись толком колдовать, уже успела за колдовство пострадать? Совсем как наши мученицы в Каминном зале!

– Надо в ее честь камин построить! – предложила Кэтлин Монтегю.

– В туалете! – ехидно добавила Милли Милн.

Мисс МакДональд вдруг побледнела, а точнее сказать – позеленела.

– Простите… – пробормотала она и, прикрыв рот ладонью, опрометью бросилась к маленькой дверце между двух шкафов.

Девчонки тотчас заулыбались, зашептались, захихикали.

– Хватила училка лишнего на шабаше!.. Еле-еле до туалета добежала!

– Она с ученицами выпускного курса до самого утра шабашилась!

– МакДональдша летала по залу в обнимку с бутылкой!

Через несколько минут мисс МакДональд вышла из туалета и твердым шагом процокала на своих высоченных каблуках к столу.

– Так… Сплетничаем о преподавателях? В таком случае сглазы мы оставим на потом, а сейчас займемся аллотриофагией. Кто знает, что это такое?

Класс не знал и притих в тревожном ожидании.

– Аллотриофагия – это порча, заключающаяся в изрыгании жертвой скверных предметов. Юлианна Мишина, будь добра, достань вон из того шкафа семь тазов и раздай их ученицам.

Аннушка подошла к шкафу, открыла дверцы и увидела, что он набит медной посудой – котлами, чайниками, чашами, чашками и чашечками. И тазами.

– Возьми самые большие, какие найдешь, – мстительным голосом сказала мисс МакДональд.

Келпинки настороженно и испуганно молчали. Аннушка отсчитала семь тазов, с трудом вытащила их и расставила на столах. Последний таз она поставила на свой стол и села на место.

– Вы, крошки, посмели изрыгнуть хулу на свою преподавательницу. Сейчас вы начнете изрыгать не слова, а предметы, адекватные вашим дурным словам и мыслям. И только посмейте мне запачкать пол в классе! – Мисс МакДональд закрыла глаза и стала бормотать заклинания. Потом она широко распахнула глаза, в упор взглянула на Алисон и сказала сладким и гадким голосом: – Алисон О'Брайен, можешь начинать, дорогая!