Утраченный идеал - Дункан Дэйв - Страница 87

– Почему?

– Потому что делается оттиск.

Бо считал Изабель иногда медлительной, но никогда не выражал этого вслух.

– Да даже чумазые поварята из грязной забегаловки этой Снидер и то не отказались бы заполучить королевский указ.

А если есть возможность скопировать оригинал, то почему бы и не воспользоваться этим? Итак, любимая, назови трех человек, которые могли бы при случае стащить лист почтовой бумаги с королевского стола. Теперь назови двоих, кто действительно желал бы это сделать. А теперь назови одного, кто мог бы взять кольцо с печатью короля, которое он оставляет на туалетном столике на ночь.

– Что? Ты хочешь сказать, Таша подделала указ?

– Тс-с! Даже Великий Магистр не посмел сказать такое вслух. А это была бы ловкая проделка с ее стороны. Ташу не назовешь открытым человеком, а Дмитрий и того скрытнее.

Если придется, я обвиню его в мошенничестве, а ее в пособничестве, но не смей говорить об этом вслух. Подумать только, какой ужасный скандал разразится, когда все откроется. О духи! Никто никогда и не слыхивал о царе Игоре, пока он не взял в плен Диксона и прочих. Но одно это в одночасье чудовищем сделало его в глазах шивиальцев. А как насчет Суизина? Клинки заседают в Тайном Совете, в Палате Общин, в Палате Лордов, занимают должности шерифов, прочие высокие посты. Да где их только нет! Все они поднимут ужасный шум, как только станет известно, что лояльного шивиальца отдали в руки тирана и убийцы. Толпа будет жечь королевские портреты. Подай мне гребни.

– Что в письме?

– Только намеки. Ничего похожего на измену. Я бы не хотел, чтобы твоя голова полетела с плеч. Это дело нельзя провалить.

– Да я убью тебя!

– Сомневаюсь! Кое-кто пообещал присмотреть за Лэквитом, пока нас не будет. Я провожу тебя до ворот дворца.

– Ты подождешь меня там?

– Нет. Мне нужно поспешить, чтобы встретиться с великим волшебником.

– С кем?

– С твоим давним другом сэром Интрэпидом. Ательгар возложил на него обязанности директора колледжа в прошлом году. Разве ты не слышала? Ты и в самом деле бываешь невнимательна, дорогая. – Он повернул ее лицом к себе, обнял. В глазах Бо сверкнули дьявольские огоньки. – Дорогая, поверь мне. Ательгар не заплатил свои долги, а я собираюсь заставить его поверить в то, что камни, разбросанные у него под самым носом, – алмазы.

– Оставь парочку таких камней и для этой новой королевы.

Бо покачал головой:

– О, Таша вовсе не плохая, она немного избалованна и очень юна. Что бы ни случилось, помни, я все это делаю ради тебя и нашего ребенка. Я не убийца, А если мне придется покинуть тебя на некоторое время, тебе не нужно ни в чем себе отказывать. Я вернусь непременно! Помни об этом!

Изабель чувствовала, как Бо взволнован, видела, как горят его глаза. Но она понимала, что это не связано с их близостью; он предвидел что-то очень значительное. Мучительная пауза закончилась.

– Я буду помнить, – пообещала она. – Я никогда не сомневалась в тебе. И никогда не усомнюсь!

Изабель прошла через ворота мимо двух вооруженных стражников, не обративших на нее внимания. Они были высокие и довольно красивые. Металлические нагрудники сияли на солнце. Бо называл их домашней стражей, что звучало в его устах как-то пренебрежительно. Когда она дошла до арки наверху, то обернулась и увидела, что Бо уже нет. «Верь мне!» Так он сказал ей при расставании. «Что бы я ни говорил, что бы я ни делал, верь мне!»

Мимо стражников в блестящих камзолах, стоявших здесь у входа, проходило много людей. Один из них приблизился к Изабель, мрачный как туча.

– Я принесла письмо для королевы.

– Оно будет доставлено, – последовал ответ. Изабель быстро спрятала письмо, и вовремя.

– Я должна лично передать письмо королеве. Оно написано на скиррианском языке, видите? Оно очень срочное.

– Ее величество не принимает никаких посланий в ее нынешнем положении.

И о чем она только думает, разговаривая так строго с молодым человеком? Тут Изабель улыбнулась. Эффект наступил незамедлительно. В глазах парня промелькнул интерес.

– Я и сама сейчас в таком положении, как вы можете видеть. Я чувствую... Можно мне присесть где-нибудь? Благодарю. – Он помог ей сесть. – Вы очень добры, сэр. А теперь, если бы вы просто объяснили ее величеству, что для нее есть срочное письмо на скиррианском языке, я уверена, ее величество...

Ее величество действительно была рада этому вмешательству, ведь конец беременности так утомителен.

Путь в королевские покои охранялся несколькими кордонами Клинков. Их неусыпные глаза пристально изучили посетительницу, но никто не подал и виду, что узнал ее. Да и как они могли? Ведь даже те, кто был в Бастионе в тот день, тогда больше думали о Бо.

Наконец ее привели в отдельные покои королевы. Комната была просторная, пышно обставленная и насквозь пропахшая духами. Там бывали только женщины, и одна из них сейчас наигрывала какую-то грустную и нежную мелодию на спинете.

Таша была укутана целым облаком кружев, шелка и роскошных украшений, сверкающих, как капельки росы. Замужество изменило ее. Срок уже был близок, и в талии она немного напоминала подушку, но вместе с тем в ней появился какой-то особенный свет, свойственный только беременным. Она уже нисколько не походила на прежнюю девочку-принцессу. Теперь она была настоящая королева-триумфатор. Король обожал ее до безумия.

Она протянула пальчики, унизанные кольцами, для поцелуя.

– Леди Бомон? Сколько времени прошло! Как поживаете? А ваш верный муж?

Фрейлины на секунду прекратили вышивание, чтобы рассмотреть неожиданную гостью. Музыка тоже стихла.

– Прекрасно. Мой муж был бы счастлив услышать, что вы помните о нем.

Ее величество улыбнулась:

– Что он делает сейчас? Я ничего не слышала ни о вас, ни о нем с тех пор, как мы встретились в Лавилле.

Это, пожалуй, была правда. Бывший Клинок Бомон вряд ли был излюбленной темой для разговоров у короля. На лицах фрейлин появилось явное неудовольствие при упоминании о том, что было до них. При дворе и это имело значение.

– Он работает здесь, в Грандоне. – Изабель отметила, что ей не предложили сесть. Сейчас она единственная стояла. – Он прислал вам это письмо, но должна предупредить, что в нем говорится об очень серьезных вещах.