За кровь и деньги (ЛП) - Vardi Nathan - Страница 58

Опыт работы с компанией Achaogen не отпугнул Даггана, и он был уверен, что инвестирует в правильное направление. Ему просто нужно было изменить свой подход. После поражения Achaogen Дагган инвестировал 75 млн. долл. в британскую компанию Summit Therapeutics, разрабатывающую антибиотик для лечения инфекции Clostridioides difficile. Эта заразная бактерия может размножаться во время лечения антибиотиками, вызывая 223 900 случаев заражения и 12 800 смертей в США ежегодно. В возрасте 76 лет Дагган стал генеральным директором Summit в 2020 году, что стало его первой руководящей должностью в биотехнологической отрасли после Pharmacyclics. Маки Зангане (Maky Zanganeh) присоединилась к Даггану, купив около 10% акций Summit и став главным операционным директором компании - ту же должность, которую она занимала в Pharmacyclics.

"Я потерял несколько денег на противоинфекционных препаратах", - сказал Дагган в одном из интервью. "Я считаю, что это игра, которую мы можем выиграть, и в которую кто-то должен играть". Тем не менее, антибиотик компании Summit провалил испытания третьей фазы.

Дагган и Занганех были не уникальны. Многие из финансистов, ученых, химиков и врачей, благодаря которым Imbruvica и Calquence стали доступны пациентам с раком крови, направили свои усилия на поиск новых лекарств и методов лечения на сайте . Наследием Pharmacyclics и Acerta станут несколько новых биотехнологических компаний, занимающихся лечением широкого спектра заболеваний. Но эти компании столкнутся с гораздо более жесткой биотехнологической средой, по крайней мере, на финансовых рынках. Продажи Pharmacyclics и Acerta стали кульминацией великого биотехнологического десятилетия 2010-х годов. Бычий рынок акций биотехнологических компаний закончился сразу после того, как энтузиазм инвесторов по поводу вакцин COVID-19 угас. Можно с полным основанием утверждать, что Imbruvica, половина которой была продана за 21 млрд долларов, стала финансовым пиком бума.

К 2021 году инвесторы потеряли аппетит к риску, связанному с акциями биотехнологических компаний, и те рухнули вниз. Крупные потери понес основной хедж-фонд Джо Эдельмана Perceptive, а также фонд, управляемый компанией OrbiMed. В связи с ростом процентных ставок финансовые спекулянты стали менее благосклонно относиться к биотехнологическим компаниям в начале нового десятилетия. Хотя было очевидно, что в изучении рака и других заболеваний достигнут невероятный прогресс, было не так очевидно, что новые методы лечения смогут обеспечить гигантскую стоимость препаратов Imbruvica и Calquence, и, в свою очередь, будет ли спекулятивный капитал продолжать финансировать лихорадочные темпы разработки лекарств.

Дэйву Джонсону удалось стать одним из последних, кто успел прозвонить в кассу на буме биотехнологий последнего десятилетия. Бывший временный генеральный директор Acerta сразу же приступил к работе после ухода из AstraZeneca и основал компанию VelosBio для разработки противоракового препарата, нацеленного на тирозиновую киназу ROR1 (это направление Хамди рассматривал еще на заре создания Acerta). Джонсон привлек около 200 млн. долл. и запустил экспериментальный препарат в многообещающие клинические испытания, направленные на лечение различных заболеваний - от лимфомы до рака молочной железы, после чего в 2020 году продал VelosBio компании Merck за 2,75 млрд. долл.

По крайней мере, появились признаки того, что более сложная финансовая обстановка не отпугивает тех, кто увлекся поиском новых методов терапии и лечения рака. Уэйн Ротбаум ожидал, что инвесторов и предпринимателей в биотехнологии ожидает чрезвычайно страшная и неровная поездка на финансовых рынках. Но это не означало, что он хотел отсидеться в стороне. Постепенно он снова начал находить свой путь.

Ротбаум пожертвовал не менее 300 млн. долл. в виде анонимных филантропических взносов Университету штата Огайо и Университету штата Нью-Йорк в Бингемтоне. Учитывая пожелания Джона Берда и его пациентов из Университета штата Огайо, согласившихся принять участие в экспериментальных испытаниях препарата Calquence, Ротбаум выделил часть средств на строительство нового многоквартирного отеля, состоящего примерно из ста квартир. Эти квартиры будут субсидироваться для онкологических больных, приезжающих в больницу The James для участия в будущих клинических испытаниях. Он также планировал создать некоммерческую организацию Simba Biologics, которая будет сотрудничать с ветеринарным медицинским центром штата Огайо, чтобы перерабатывать человеческие лекарства для собак. В Бингемтоне Ротбаум направил полученные средства на строительство нового спортивного комплекса, стипендии и запуск кафедры синтетической биологии. Как всегда, Ротбаум вникал в суть этих проектов, и то влияние, которое они могли оказать, приводило его в восторг.

Когда компания Amgen обратилась к Ротбауму с предложением о лицензировании одного из своих экспериментальных препаратов, известного как ингибитор MDM2, это вызвало у него слишком знакомое чувство. Компания Amgen безуспешно пыталась приобрести препарат, который блокирует белок, включающий ген-супрессор опухоли p53, известный также как "страж генома". Ранее эта идея вызвала большой ажиотаж в области биологических наук, но многие программы были отменены из-за кажущейся недостаточной эффективности и побочных эффектов, связанных с этим подходом. Чем больше Ротбаум изучал этот вопрос, тем больше ему казалось, что люди преждевременно отказались от перспективной цели. Организм - это биомеханическая машина, и для Ротбаума р53 был приложением, которое должно было восстанавливать или убивать поврежденные клетки. Он лицензировал препарат у компании Amgen и создал компанию Kartos Therapeutics, чтобы разобраться в этом вопросе.

Для управления "Картосом" Мария Фардис предложила Ротбауму нанять Джесси МакГрейви. "Он меня ненавидит, он не хочет со мной разговаривать", - сказал ей Ротбаум. Но Фардис заставила обоих поговорить по телефону, и они помирились, оставив в прошлом ссору по поводу размывания опционов на акции Acerta. С Макгрейви в качестве генерального директора компания Kartos начала испытания препарата на пациентах с клеточной карциномой Меркеля, страшным раком кожи, и миелофиброзом, редким раком крови. В ходе работы Ротбаум увидел нечто, что напомнило ему о реакции пациентов с ХЛЛ на лечение ингибиторами BTK, и это натолкнуло его на откровение.

Ротбаум начал верить, что настоящая история ингибиторов BTK может быть не только в качестве одноагентного средства лечения ХЛЛ, мантийноклеточной лимфомы или макроглобулинемии Вальденстрема, но и в качестве препарата, который должен применяться вместе с другими лекарствами, уничтожающими клетки. Ингибиторы BTK сами по себе меняли ситуацию в таких раковых заболеваниях, как ХЛЛ. Но Ротбаум полагал, что ингибиторы BTK могут сыграть решающую роль в лечении других видов рака, нарушая защитное микроокружение опухоли - окружающие кровеносные сосуды, иммунные клетки, фибробласты и сигнальные молекулы - и высвобождая злокачественные клетки, делая их уязвимыми для второго препарата, который может их уничтожить. По мнению Ротбаума, раковые клетки крови и солидные опухоли находятся в адской пещере, которую ингибиторы BTK могут открыть, позволив ангелам начать истреблять раковых демонов.

Ротбаум лицензировал у немецкой компании Merck Serono необратимый ингибитор BTK - тот самый, который мелькал на экране во время злополучной встречи Ротбаума в штаб-квартире Pfizer, и поместил препарат в новую компанию, которую назвал Telios Pharma. Макгрейви стал генеральным директором Telios, и компания начала клинические испытания для проверки теории Ротбаума, сочетая ингибитор BTK с ингибитором MDM2 компании Kartos при таких заболеваниях, как миелофиброз и острый миелоидный лейкоз. Telios также экспериментировал с одним только ингибитором BTK в миелофиброзе и офтальмологии. Ротбаум был твердо убежден, что препарат будет использоваться в офтальмологии. Джон Берд присоединился к этой работе, приняв участие в некоторых исследованиях. Когда ему исполнилось пятьдесят три года, Ротбаум поддержал компании Kartos и Telios, вложив в них 300 млн. долларов. Казалось, никто не верил в ингибиторы BTK больше, чем Ротбаум.