Осколки разбитых иллюзий (СИ) - Турана М. - Страница 62

— Можем, только зачем тебе это?

— Интересно посмотреть на женщину, которая была знакома с отцом, — ответила уклончиво.

Интересно, похожа ли она на брата? Такая же холодная и неприятная, как Леонид? Моё настроение упало, аппетит пропал. Я вновь почувствовала, как холодок ползёт по спине.

Мобильный Адэма затрещал, и он, встав из-за стола, принялся снова говорить по нему.

Пока мужчина разговаривал, я убрала со стола. Разобравшись с посудомойкой, запустила её. Затем, прислонившись к столешнице слушала разговор Адэма, чтобы не блуждать в своих мыслях. Мне нравилось, как звучал его голос. Уверенно и жёстко, деловой тон не терпел возражений. По ходу беседы я поняла, что пока проблемы с таможней не решатся, нам доставят товар со склада внутри страны, а это означает, что стройка не встанет, и проблем никаких не последует.

Мало кому захочется терять такого крупного партнера, как наша компания.

Закончив говорить, Адэм присел на диван, отбросил телефон и выдохнул. Он потянулся к волосам и, кажется, по привычке хотел нырнуть в них пальцами, но вовремя понял, что теперь такая роскошь ему недоступна.

Пока я наблюдала за ним, внутри разливалось тепло и щемило от желания быть к нему ближе. Он бросил на меня взгляд через гостиную. Нас разделяло расстояние, и его взгляд, словно магнит, притягивал меня. Оно послужило толчком, и я направилась к нему.

Этот вечер казался мне необычным. Не знаю, возможно, на меня так влияла перенесённая болезнь. Внутри было тихо и спокойно, как при штиле на море. Нежность и ласка к мужчине плескались в душе и требовали выхода.

Мне хотелось остаться сегодня с Адэмом. Провести ночь в его объятиях. Хотелось прикоснуться к нему, обнять его и заснуть.

Я была безмерно благодарна ему, что он был рядом со мной, пока я болела.

— Ну вот, всё решилось, — прошептала я, встав вплотную напротив него.

Плечи Адама напряглись, но он не отступил и не отстранился. Наблюдал за мной неподвижно пристальным взглядом. Мне не удавалось ничего прочесть в его взгляде. Чувствовала, что он держит дистанцию. Это щекотало нервы.

Я решила действовать сама. Прислонилась лбом к его лбу, хотелось дать понять ему, что нуждаюсь в нём. Хочу остаться сегодня с ним.

Адэм стоял, не предпринимая никаких встречных действий. Он упирался руками о спинку дивана. Я положила ладонь на его щеку, стала поглаживать её подушечками пальцев. Наши зрачки растворялись друг в друге, я медленно потянулась к его губам.

— Тебе лучше распустить волосы и просушить их, — произнёс он, когда мои губы едва не коснулись его.

Адэм отстранил назад голову, не дав себя поцеловать.

— Иначе вновь заболеешь.

Меня оглушили его слова, погрузили в транс. Я старалась уловить их суть, смотрела на него и не могла поверить, что он меня только что отшил. В горле пересохло, в ушах начало зудеть.

— Да, пойду просушу их феном, — выдавила из себя с усилием.

Затем развернулась и вышла из гостиной в открытые двери террасы. Не помню, когда в последний раз я чувствовала себе такой униженной. Меня колотило, было мерзко. Я дико злилась на себя за то, что так откровенно предлагала себя Адэму и получила отворот-поворот от него.

Не зная куда себя деть, я действительно начала сушить волосы феном. Всё время прокручивала в голове картину своего унижения. Горькие слезы наровились скатиться с глаз. Но я отгоняла их от себя.

Последующие дни я старательно избегала Адэма в компании и дома. Я погрузилась в работу и всё время обдумывала, как быть с информацией о своей биологической матери. Стоит ли поделиться этим с братьями?

На фоне маячила и другая проблема в виде Инглаба. Он стал присылать сообщения. Я блокировала его, не открывая и не читая все, что он писал. Мне сейчас действительно было не до него. Он остался в прошлом. Был лишь моей глупой ошибкой, о короткой не хотелось вспоминать. И кроме легкого раздражения ничего не вызывал.

Порой мне хотелось сорваться и поехать к Демиру, рассказать ему о Мартынове и о том, кто его сестра. Спросить у него совета. Но мне до безумия не хотелось поднимать эту тему. Всё моё нутро и сознание сопротивлялись этому.

Я не хотела быть ничьей дочерью, кроме отца и матери своих братьев. Мне было так досадно от того, что меня родила не Ирэн. Возможно, будь я её дочерью, она любила бы меня так же, как братьев.

Дни сменяли друг друга, они были серыми и унылыми. Я пребывала в состоянии депрессии. Всё в моей жизни казалось неправильным и фальшивым. Мне хотелось что-то изменить, но я не знала, что именно.

Заперла все чувства и эмоции на замок. Я ела, пила и спала по инерции.

Мне до одури хотелось увидеть Адэма, но наказывала себя и продолжала его избегать. И, судя по всему, он делал тоже самое.

В один из дней, Сюзанна, фотограф со свадьбы, прислала файл с фотографиями Азре, а она переслала мне. Я просматривала их дома, после рабочего дня, и у меня случился нервный срыв.

Фотографии были такими красивыми. Мы с Адэмом выглядели на них счастливой и красивой парой.

«Ведь это все могло бы быть правдой.» — думала я, истязая себя изнутри.

С каждой просмотренной фотографией во мне поднималась волна панической атаки. Меня ломало и крутило. Хотелось немедленно бежать к Адэму. Почувствовать его присутствие в своей жизни. Мне его безумно не хватало. Такого никогда не происходило раньше. Два дня оставалось до нашей совместной поездки на конференцию, а мне казалось, что два столетия.

Я пришла к выводу, что я нахожусь на стадии того, когда девичья влюблённость к Адэму трансформируется в зрелую любовь, в глубокие чувства.

Он был так необходим мне. Находился за стенкой, но нас разделяла моя раненная гордость и бездна необратимых ошибок.

Я вставала, шла к террасе, но всегда возвращалась назад.

«Сходи к нему. Спроси что-то насчет поездки в Дубай. Еще целых два дня…» — настаивал внутренний голос.

Я останавливала себя, стиснув зубы и впиваясь до боли пальцами в ладони. Запрещала себе идти к нему. Перед глазами вставала картина того, как он уклоняется от моего поцелуя.

Адэм уже миллион раз мог сам прийти. Но он не делал этого. Даже все вопросы относительно поездки на конференцию он решал через своего ассистента.

Навязываться ему я не собиралась даже при том, что подыхала от тоски по нему.

Вырвавшись из паутины размышлений, я вновь устремляю взгляд на Адэма. И на этот раз встречаюсь с его глазами. Он смотрит на меня, затем опускает взгляд на письмо в моих руках.

— Что-то важное? — спрашивает небрежно.

Убирает макбук на стол. Ждёт ответа. Я теряюсь от интереса, что он проявляет. Обдумываю ответ.

— Не знаю. Это одно из писем, которые Анна Мартынова писала отцу. Всего их девять.

Удивляюсь сама себе от того, что решаюсь поделиться с ним этим. Брови Адэма взлетают вверх.

— Я нашла их у него в кабинете. Они запечатаны, он их не читал.

— Интересно, — выдает он коротко, брови сходятся на переносице, он размышляет о чём-то. — В них может находиться ответ на то, какие мотивы преследует Мартынов. Будь готова, что нужно будет передать их следователю.

Я поспешно убираю письмо назад в сумочку. От такой перспективы становится неуютно. Неизвестно, что в них. Не хочу, чтобы они попали в руки третьим лицам, даже если это поможет в деле смерти отца.

— Не уверена, что хочу этого, Адэм, — отвечаю ему.

Он не сводит с меня взгляд, смотрит несколько секунд, не мигая. Затем вздёргивает плечами, меняет положение в кресле, возвращается к макбуку.

Я раздосадовано слежу за его действиями. Вижу, что он вовсе не собирается работать, как прежде. Моему взору открывается половина экрана макбука. Вижу, как Адэм открывает приложение с онлайн кинотеатром.

— Можно и мне с тобой? — я киваю на экран.

— Я собираюсь смотреть боевик, — отмахивается он, очевидно считает, что это должно меня отпугнуть.

То, что я росла с четырьмя старшими братьями повлияло на мой вкус. Предпочитаю остросюжетные боевики мелодрамам. Люблю смотреть бокс, чемпионат по футболу.