Осколки разбитых иллюзий (СИ) - Турана М. - Страница 52

Просунув ей ногу между коленей, заставляет раздвинуть ноги и охватить его торс. Положив руки ей на бёдра, насаживает её в удобное положение и входит в неё медленно. До самого основания своего органа. Она вскрикивает, то ли от боли, то ли от блаженства. Не выпускает его волосы из цепких пальцев. Сжимает ногами его бедра.

Запрокидывает голову назад, ему открывается вид на пульсирующую вену между её ключицами. Он накрывает её своими губами, ощущает, как по ней бежит кровь. Проникает в неё сильными, мощными толчками.

Её громкие возгласы сливаются с шумом и брызгами воды.

Демоны внутри него срываются с цепи, он усиливает движения. Быстрее. Сильнее.

Инстинкт проникнуть в неё глубже, заклеймить собою, вытеснить всё, что было до него, прошибает изнутри, становится жизненно необходимым.

«Сука! Забудь его нахер!» — каждый толчок в неё, как изгнание всех воспоминаний не о нём. Всех прикосновений не его.

— Адэм… Я… — врывается её голос в его задымленное сознание.

— Ненавидишь меня, — подсказывает он, не прекращая свою пытку, ловит её отрывистое дыхание. — Ненавидишь ведь? — спрашивает, сопровождая вопрос сильными толчками внутри неё. Хватает за волосы, заставляет посмотреть себе в глаза.

— Да, — отвечает стоном, глаза затуманены. — Ненавижу, — продолжает рванным голосом, трепыхаясь в его объятиях.

Сердце в клочья. Следом в голове зарождается вопрос. Он, как кислота разъедает изнутри, рвётся наружу. Адэм борется с собой, крепче сжимает ягодицы девушки, чтоб не ляпнуть то, что уже в горле барахтается.

«Сука. Заткнись, блять!» — приказывает себе.

— А его любишь?

Застывает.

Грёбанный ад опустел. Все черти внутри него творят вакханалию.

От её ответа зависит его жизнь. Вглядывается в лицо Камиллы. На её лице блаженная улыбка. Кажется, она не слышала его вопроса.

— Люблю, — вырывается хриплым шёпотом.

Она хочет сказать что-то ещё, но он резко впивается в её рот поцелуем. Хочет заткнуть дрянь. Она заставляет его окончательно обезуметь. Нервная система разбивается дребезги.

Он ускоряется.

— Адэ-э-эм, — стонет она. — Не смей останавливаться, — просит с приказом и мольбой одновременно.

Теперь и она двигается к нему навстречу. Ногти царапают спину, раздирают плоть.

— Тогда ненавидь меня сильнее, — подбрасывает её на себе, чтобы проникнуть ещё глубже.

В ушах стоит эхом её шумное дыхание.

— Ненавижу тебя, — сорванным голосом. — Ровно до одного шага, — произносит прежде, чем он чувствует, как сокращаются мышцы, сжимающие его плоть.

Она виснет на его руках, содрогается всем телом, вцепившись зубами в его плечи. Адэма накрывает сразу вслед за ней.

Пару минут они стоят, не шевелясь, выравнивая дыхания. Потом Адэм вместе с ней на руках выходит из бассейна.

— Я сама, — говорит Камилла, аккуратно сползая из его рук.

Адэм наблюдает за тем, как она приподнимает свою вещь с кафеля, натягивает на себя. Движения неловкие и хаотичные. Избегает его взгляда.

Он хватает свои брюки и, следуя её примеру, надевает их. Чувствует, что девушка жалеет о произошедшем. Зарывается рукой в волосы, в нём вскипает злость.

— Спокойной ночи. Завтра нужно будет определить график пользования бассейном, — бросает девушка, проходя мимо.

Как так она быстро очухалась? Его самого ещё колотит.

Адэм настигает её в три шага. Останавливает, припечатывает спиной в себя.

— Твою мать! Ты решила доконать меня?

Жажда обладать ею вновь просыпается в нём с новой силой. Он кладёт руки на бедра девушки, сильнее вдавливает в свой пах, давая ей ощутить, что хочет её снова.

— Я тебя не отпускал, — заявляет шёпотом.

Прикусывает мочку уха, разворачивает её к себе, впивается в губы. Встречает такой же пыл, что распаляет его самого.

Кайфует от того, как быстро воспламеняется девушка в его объятиях. Пару секунд назад она была холодна, как лёд, и вот вновь полыхает огнём.

Они целуются и, не отрываясь друг от друга, проходят в гостиную её квартиры.

Камилла ведёт его к спальне сквозь полумрак. Поднимаются по лестнице. Адэм останавливается на середине, садится, затем тянет её за руку, усаживает к себе на колени.

— Иди ко мне, — снова припадает к её губам, убирает влажные волосы с женского лица. — Хочу трахнуть тебя тут, — говорит сквозь поцелуй.

Одной рукой скользит к ней под пеньюар. Приподнимает свои бедра, чтобы освободиться от брюк. Камилла помогает ему, приспускает их, затем замирает.

Её пальцы несмело прикасаются к его восставшей плоти и сжимаются вокруг неё.

— Бля-я-ять, — вырывается у него, опрокидывает голову назад.

Одно, несмелое прикосновение девушки вышибает дух из него.

— Тебе нравится? — слишком тихо, почти беззвучно спрашивает она.

Её интерес в этом вопросе кажется вполне искренним. Медленно, очень плавно, словно боится причинить ему боль, двигает рукой вверх.

— Продолжай, — просит осевшим голосом, стискивает зубы.

Старается контролировать дыхание, не сорваться, не застонать от ощущения её пальцев на члене.

Движения девушки становятся смелее, она сползает с его коленей, устраивается между ног. Адэм проклинает, что тут слишком темно, и он не видит выражения её лица, лишь умопомрачительный силуэт.

Движение её рук становятся синхроннее и ритмичнее. Вверх-вниз, вверх-вниз. Они сопровождаются мелодией ее дыхания.

Он не выдерживает, закрывает глаза, а там вместо темноты — искры и вспышки. В голове самые грязные ругательства. Почему он так реагирует на неё. Ни с одной девушкой не было такого, чтобы он готов был кончить от одного лишь прикосновения к себе.

Резко распахивает веки. Камилла, убрав руку, припадает к нему ртом.

Остановка сердца. Пожизненная кома. В горле стон превращается в булыжник.

Что, блять, она творит?

Руки тянутся к ней, ложатся на голову и замирают в растерянности. Хочется её отодвинуть от себя и в тоже время направить вниз, умолять впустить в рот глубже.

Язык и губы девушки несмело порхают по его члену, её движения неумелые и неловкие. Это моментально отрезвляет. Она делает это впервые. Это открытие стреляет фейерверком в мозгу. Он расплывается в победоносной улыбке.

Взяв её за затылок, намотав волосы в кулак, он уводит её от своего паха, тянет вверх к себе, проникает языком ей в рот.

— Лгунья, — обвиняет, когда они перестают целоваться. — Ты ранее ничего подобного не делала.

Смеется глухо. Его накрывает дикое окрылённое состояние. Он опускает руки к её талии, скользит руками по бёдрам, приподнимает вверх пеньюар, стягивает с неё, откидывает в сторону. Входит в неё.

— Какая горячая и влажная, — произносит с кайфом.

Медленными толчками входит в неё.

— Возможно, просто мои предшественницы более умелые в этом деле, — насмешливо отвечает, двигается в одном ритме с ним.

Упирает руки ему в грудь, отталкивает назад.

Обезвоживает. Заставляет подчиниться. Ступеньки впиваются в его спину, но он не чувствует дискомфорта. Девушка на нём — центр всех его ощущений. Она начинает ёрзать, находит удобное положение для себя. Наклоняется впритык к его уху:

— Та-а-ак хорошо, когда ты во мне, — признаётся непристойным стоном.

Он чувствует кожей, как её губы раскрываются в бесстыдной улыбке. Она отодвигается назад от его лица.

Даже в темноте их взгляды схлёстываются. Она выгибает спину призывно. Ведьма, действует на него, как редкий яд. Его парализует от похоти, которая обволакивает их. Кажется, что он разлетится на миллионы частиц, если она покинет его.

Камилла начинает двигаться на нём медленно, плавно. Она невесома, он не чувствует тяжести на себе. Лишь её жар и пульсацию. Его взору открываются изгибы её извивающегося тела. Он проводит руками по ним, очерчивает, сжимает грудь. Её движения, как зачарованный древний танец. Ничего естественнее нет. Их тела издают единую симфонию звуков.

Тьма усиливает остроту, погружает в пучину безумия. Мир вокруг сужается, всё блекнет.