Спасатель (СИ) - Старицкий Дмитрий - Страница 17

- Чего?

- Если там санаторий типа бордель, то там и кровати должны быть нормальные. Как раз в индивидуальные домики, которые мы собрались строить - не помешают. Постельное бельё опять же. Посуда. Прочая мебель. Всё не покупать.

В общем, к какому-то знаменателю так и не пришли. А это не дело.

- Ян, - сказал я Колбасу. – Вот смотрю я на тебя и думаю: а не оставить ли тебя на базе. Слишком ты на нерве, а надо в деле быть в душе спокойным, как лесное озеро тихой ночью, чтобы луна в нем отражалась без искажений. Иначе и сам пропадёшь и товарищей за собой потянешь.

- Легко тебе говорить, - огрызнулся белорус. – Ты, командир, столько родни в той войне не терял. А я всего рода лишился.

Что тут возразишь? У Колбаса из всей родни только один дед остался жив, который в Красной армии служил с довоенного призыва. Остальные его родственники в ту войну все сгинули. Кто в партизанах, кто в концлагере для пленных, а кто и вовсе в огненном аду от руки карателей. Я сам не могу похвастаться обильной роднёй, но её всяко больше будет, чем у Яна. Да и Москва под немецкой оккупацией не была. Есть среди моих кровных павшие на той войне, немного, но есть; есть парочка двоюродных дедов сгинувших в ГУЛАГе, но большинство своей смертью померли. Потомство оставили, которое теперь моего наследства ждёт.

- Сосипатор, ты что скажешь? – повернулся я к своему главному егерю.

Почесав затылок, псарь выдал с усмешкой.

- Я, командир, как прикажешь, так и сделаю. Нам, татарам, всё равно, что водка, что пулемёт, лишь бы с ног сбивала.

Интересно, от кого наш абрек успел нахвататься поговорок ХХ века? Хотя дурное дело нехитрое.

Подумав, я выдал директиву.

- Задача нам стоит не охренеть в атаке, а освободить девчат, как верно заметил Никанорыч. Все остальное вторично. Ликвидация нациков и мародёрка, которая возможна только при полной ликвидации немцев. Ибо должна пройти спокойно. А не под перестрелкой. Значит – третьей очередью. Сейчас обед, а потом садимся вырабатывать реальный план. За это время, может, кого и еще какие светлые мысли посетят. Помните одно – нам потери недопустимы, потому что невосполнимы.

Глава 8

После обеда открыл ««форточку»» и наслаждался видом, как немецкие лётчики развлекаются водолазными работами. Куски разлетевшейся от пулемётных очередей обшивки квадрокоптера они уже с поверхности воды собрали. И теперь, раздевшись до трусов, по очереди ныряли в озеро.

Приблизившись маленьким ««глазком»» к лодке я несколько успокоился. Фрагментированная голубая пластиковая обшивка, один из четырёх пропеллеров, ещё какие-то ««кишочки»» от аппарата, но, ни камеры, ни рации, утяжелённых мною свинцом, они пока не нашли. А учитывая толстый слой ила на дне озера, возможно и не найдут никогда. В любом случае надо проследить, куда они утащат остатки коптера и изъять. А то, не дай Господь, разберутся, что там к чему, и создадут какую-нибудь убойную вундервафлю на голову наших бойцов. Инженеры у Гитлера были продвинутые. На их разработках и США, и СССР еще почти полвека после войны окормлялись.

- Может их ныряльщиков прямо сейчас пострелять? – предложил Никанорыч, когда я закрыл ««глазок»». До этого все соблюдали режим полной тишины.

- А толку, - ответил я. – Других нагонят. А то и вообще озеро осушат и руками все дно переберут. Немцы упёртые. Давай перекурим и дальше наблюдать будем, куда они обломки складируют. Пока Жмуров нам план усадьбы с экрана вычерчивает.

- Я так думаю, – мичман создал колечко из табачного дыма. – Первым гасим пулемётчика на водокачке. Из ««окошечка»». В упор. Из бесшумного пистолета. Вторым ликвидируем часового у ворот сарая. И только потом достаём девчат, открывая ««окно»» как в американский склад. Как в рабский барак на Делосе открывали. Выводим девчат на нашу сторону. А потом как фишка ляжет.

- Остатки коптера забрать надо. Не забывай. – Уточнил я.

- Угу… - кивнул мичман. – А потом дать Яну пострелять фрицев. Из ««окошечка»» маленького. Пусть пар выпустит. А то перегорит парень. Или сбежит в сорок третий партизанить.

- Как сбежит? – не понял я.

- Обманет тебя и сбежит в ««окно»», - убеждённо пророчил Никанорыч. – Так что пострелять ему дай. Потом. После того как все нарезанные задачи выполним. Пусть отведёт душу.

Перекурили, и снова открыл я темпоральную форточку для наблюдения.

- Ты смотри, что деется-то,- покачал головой мичман, не отрывая глаз от бинокля. – Видать у них тут точка телефонизированная. Ишь, как быстро примчались.

У барского дома остановились два грузовика, с которых спрыгивали солдаты. Много. Не меньше взвода. Потом они достали из кузовов пару пулемётов на треногах. Один сразу потащили к шлагбауму, у которого, чуть в сторонке, уже копали окопчик. Второй затащили в сам барский дом.

- С чего это у них там такой алярм? – удивился я, отнимая от глаз бинокль.

- Скорее всего, от твоей летающей игрушки, - предположил мичман. – Летуны беду с воздуха нутром чуют. Вот у них очко жим-жим и завибрировало. Не железное, однако. Можем мы их по кругу осмотреть?

- Можем, но не панорамой, а закрыть окно и открыть другое несколько в другом месте, - ответил я.

- Вот и давай разведку проводить по-взрослому. – Попросил мичман, но императивным тоном. - А то на первую прикидку там уже до полуроты солдатни образовалось. Много для нас. Плюс офицеры в главном доме в количестве неизвестном. А надо знать точно.

- Ну, надо, значит надо.

План операции разработали подробный, но всё сразу пошло наперекосяк.

Так как расчет зенитного пулемёта с водокачки сканировал небо, то начать решили с часового у сарая. ««Окно»» за спиной часового открыли в штатном режиме со стороны стены и сразу в четыре руки затащили его в колхозный ангар. Такой подлянки от надежной стенки из брёвен сорока сантиметрового диаметра он никак не ожидал. ««Окно»» за ним я моментом закрыл, и, кажется, там никто ничего не заметил.

В ангаре Ян от всей души засадил немцу пролетарским кулаком по челюсти. Потом, не мешкая, бывшего часового при рабском сарае лишили сапог, ремней и мундира. В одном трикотажном исподнем заковали его в американские тюремные кандалы, которые вполне свободно мы купили в скобяной лавке в Техасе. Интересные такие – на руки, на ноги, и между ними еще цепочка. Между запястий рук не более полметра и ходить можно только мелко семеня ножками, одновременно придерживая соединительную цепь. Ручные кандалы еще приковали обычными наручниками к железному ««скелету»» ангара. Для полной надёжности.

Фриц, когда очнулся от апперкота, попробовал заорать, но ему моментально воткнули в рот шаровой кляп, купленный в магазине ««Интим»» в Москве моего осевого времени и застегнули на затылке. И от извращенцев бывает польза. Пнув пару раз ногами по рёбрам, оставили его на месте – никуда оттуда он теперь не денется.

Зачем нам пленный, я до сих пор не представлял. Разве что завести в ««Неандертале»» рабовладение. А что? Пришел к нам за русскими рабами и сам стал рабом у русских – чем не высшая справедливость? Но бросать труп на самом видном месте в самом начале операции посчитали неверным решением.

Потом открыли ««окно»» в сам этот капитальный сарай. Внутри относительно чистенько, явно тут раньше не скотину держали. На полу охапки соломы, на которых сидели и лежали девушки. Кроме женщин в красноармейской форме там были еще несколько девчат в цивильной одежде.

Одну из них своим неожиданным появлением мы согнали с параши, и та с визгом поспешила затеряться среди товарок.

Вперед вышел Колбас. Глаза прижмурил в щелочки. Желваки гуляют по скулам. Сказал внушительно.

- Кто желает быть фашистской подстилкой, могут оставаться тут. Остальным встать и на выход.

Женщины в красноармейской форме встали и дисциплинированно пошли в ««окно»». На лицах полное обалдение, но ожидаемого ора и визга мы не услышали. Несколько гражданских потянулись за ними. Но три девчонки так остались сидеть у стены.