Графиня Де Шарни - Дюма Александр - Страница 8

– Что же вы хотите! – молвил незнакомец, маленькими глотками опустошая свой стакан. – Короли тоже бывают неблагодарными! Тес! Мы не одни!

В кабачок вошли два простолюдина и с ними – торговка; они сели за стол и уставились на незнакомца и Гамена, допивавших вторую бутылку вина.

Слесарь скосил на них глаза и начал пристально их разглядывать, что заставило незнакомца усмехнуться.

Новые действующие лица в самом деле заслуживали некоторого внимания.

У одного из мужчин было очень длинное туловище, другой был чрезвычайно длинноногим. Что до женщины, то и вовсе непонятно было, что это такое.

Человек с длинным туловищем был похож на карлика, он имел едва ли пять футов росту, да еще казался дюйма на два ниже из-за того, что ноги у него были сведены в коленях; даже когда он расставлял их в стороны. Его лицо не скрашивало, а, напротив, усугубляло этот недостаток; жирные грязные волосы прилипли ко лбу; бесцветные брови были, казалось, не на месте; глаза ничего не выражали, они словно остекленели и были тусклыми, как у жабы: только в минуты раздражения в них загорался на мгновение огонек, как в неподвижном зрачке разъяренной гадюки; нос у него был приплюснут и свернут на сторону, что лишь подчеркивало выступавшие скулы; ну и, наконец, дополнял этот отвратительный портрет его кривой рот: желтоватые губы едва прикрывали редкие расшатанные почерневшие зубы.

На первый взгляд могло показаться, что в жилах его течет не кровь, а желчь.

Второй человек был полной противоположностью первого: у того ноги были короткие и кривые, а этот был похож на цаплю на ходулях. Его сходство с этой птицей было тем большим, что он был горбун, и голова его совершенно ушла в плечи; только два налитых кровью глаза да длинный и заостренный, похожий на клюв, нос напоминали о том, что у этого человека есть голова. Глядя на него, можно было подумать, что его шея, как шея цапли, способна вытянуться, будто пружина, и он того и гляди выклюет глаз тому, кого избрал своей жертвой. Однако все это было ничто по сравнению с его руками, обладавшими, казалось, необычайной гибкостью; когда он сидел за столом, то стоило ему протянуть руку под стол, как он, не сгибаясь, тут же подхватил платок, оброненный им после того, как он вытер лоб, мокрый и от пота, и от дождя.

Третий или третья, как будет угодно читателям, был человеком-амфибией, в котором легко было угадать вид, но не род. Это было существо неведомого пола лет тридцати четырех в элегантном костюме рыночной торговки, украшенном золотыми цепочками и серьгами, фартучком и кружевным платочком; черты лица этого существа, насколько можно было различить их под толстым слоем белил и румян, да сверх того невероятным количеством разнообразной формы мушек, налепленных поверх румян, были несколько расплывчаты, как у представителей вырождающихся рас. Стоило лишь раз увидеть это существо, стоило только однажды испытать сомнения, которые мы только что описали, как хотелось услышать и его голос, чтобы определить, мужчина перед вами или женщина. Но увы: голос, напоминавший сопрано, оставлял наблюдателя в прежнем сомнении, зародившемся при виде этого существа; слух не помогал зрению.

Чулки и башмаки обоих мужчин, как и туфли женщины, указывали на то, что их владельцы долгое время таскались по улицам.

– Странно! – молвил Гамен – Мне кажется, я где-то видел эту женщину.

– Очень может быть; однако с той минуты, как эти три человека вместе, дорогой господин Гэмен, – проговорил незнакомец, взявшись за ружье и надвинув колпак на ухо, – у них появилось общее дело, а раз так, надобно вместе их и оставить.

– Так вы их знаете? – спросил Гамен.

– Да, в лицо знаю, – отвечал незнакомец. – А вы?

– Могу поручиться, что женщину я где-то видел.

– Верно, при дворе? – бросил незнакомец.

– А-а, ну да, торговка!

– С некоторых пор их там много бывает…

– Если вы их знаете, скажите, как зовут мужчин. Может, это помогло бы мне вспомнить имя женщины.

– Назвать вам мужчин?

– Да.

– С какого начать?

– С кривоногого.

– Жан-Поль Марат.

– Ага!

– Ну как?

– А горбун?

– Проспер Верьер.

– Так, так…

– – Ну что, вспомнили имя торговки?

– – Нет, черт возьми.

– А вы постарайтесь!

– Не могу угадать.

– Кто же эта торговка?

– Погодите-ка.., нет! Да… Нет…

– Ну же!

– Это невозможно!

– Да, на первый взгляд это невероятно.

– Это..?

– Ну, я вижу, вы так никогда его и не назовете; придется мне самому это сделать: эта торговка – герцог д'Эгийон.

При этом имени торговка вздрогнула и обернулась, так же как и оба ее спутника.

Все трое хотели было подняться, словно при виде старшего.

Но незнакомец приложил палец к губам и прошел мимо.

Гамен последовал за ним, думая, что бредит.

В дверях он столкнулся с каким-то господином, который убегал от толпы, преследовавшей его с криками:

– Королевский цирюльник! Королевский цирюльник! Среди преследователей были двое размахивавших пиками, на которые было насажено по окровавленной голове.

Головы принадлежали когда-то двум лучшим гвардейцам, Варикуру и Дезготу.

Как мы уже сказали, эти головы несли в толпе, преследовавшей несчастного, который налетел в дверях на Га-мена.

– Ой, да это же господин Леонар, – заметил тот. – Тише, не называйте меня – закричал цирюльник, скрываясь в кабачке.

– Что им от него нужно? – спросил слесарь у незнакомца.

– Кто знает? – отвечал тот. – Может, они хотят заставить его завить волосы этим бедным парням. Во времена революции кое-кому приходят иногда в голову очень странные мысли!

Смешавшись с толпой, он оставил Гамена, вытянув из него, по всей видимости, все, что ему было нужно, и тот, как и собирался, возвратился в свою версальскую мастерскую.

Смешаться с толпою незнакомцу было тем легче, что она была необъятна.

Это и был авангард кортежа короля, королевы и дофина.

Как и говорил король, они двинулись из Версаля около часу пополудни.

Королева, дофин, наследная принцесса, граф Прованский, принцесса Елизавета и Андре2 ехали в карете короля.