Повешенный (СИ) - Вязовский Алексей - Страница 44

А моему другу, кстати, пора бы уже понемногу забывать свои барские замашки. Мы с ним теперь беглые преступники, и этим все сказано. Но я потом еще выберу подходящий момент и поговорю с ним по-свойски. Петя явно не понимает, что жизнь его изменилась кардинально, и прежней уже не будет. Он и сейчас сидит, прислонившись к стене и картинно скрестив в проходе свои длинные ноги. Не понимает парень, что на нем больше не офицерские сапоги из дорогой блестящей кожи, а всего лишь грубые ботинки. И оттого смотрится его поза несколько жеманно и нелепо.

В горницу заходят Володар с Алексеем, и наши с Петей перешептывания заканчиваются. Все усаживаются за стол. Разрумянившаяся от жара печки, Василиса приносит блины. Тонкие, ноздреватые, они выглядят как с картинки в дорогой кулинарной книге.

Накладываю себе на тарелку несколько блинов. Верхний покрываю ломтиками семги, сверху кладу продолговатый кусочек сливочного масла. Все сворачиваю в трубочку и жадно откусываю. Из горла моего невольно вырывается протяжный стон, настолько это вкусно. Кулинарный экстаз! Лучше даже, чем у моей любимой тещи, а уж она в готовке толк знает. Или знала? Я все еще частично живу там, в прошлом. Точнее в будущем. Или другой реальности? Но эта «частичность» становится все меньше, и воспоминания мои постепенно тускнеют.

— Василиса, вы просто волшебница! Чародейка! — облизываю я жирные пальцы и берусь за следующий блин — Ох, как же я люблю это богачество!

Все смеются, а девушка краснеет от заслуженной похвалы.

— Ну, вы скажете, Павел… обычные же блины.

— Нет, правда! Я ни капли не кривлю душой! Таких изумительных блинов ни в одной столичной ресторации не подают. Уж это я вам точно говорю.

Натыкаюсь на внимательный взгляд Алексея и на всякий случай прикусываю язык. Что-то я совсем расслабился, забыл, где и с кем нахожусь.

— А вот еще и сбитень попробуйте! — ставит Василиса на стол большой глиняный кувшин, исходящий паром.

— Василисушка, да ты бы и сама присела, позавтракала. Дорога дальняя, раньше вечера перекусить у вас не получится.

У вас⁇ Володар с нами не едет? Интересно почему?

— Не беда! — отвечает девушка — Я с собой уже пироги завернула и окорок вареный. С голода в дороге не умрем.

— Какие дальше наши намерения? — максимально нейтрально спрашиваю я, поворачиваясь к волхву — Почему вы нас бросаете?

— Дела у меня тут остались, догоню вас чуть позже — говорит Володар, увидев в моих глазах немой вопрос — А вам сейчас нужно как можно быстрее добраться до дальнего скита, где вас никто не найдет. Посидите там, пока здесь все успокоится, а потом будем дальше решать, что с вами делать.

Остается лишь согласно кивнуть. Скит, так скит. Мне это только на руку. Отосплюсь, отъемся, займусь своим новым телом. А если получится, то за это время побольше узнаю о мире — оно тоже лишним не будет. В мае, надеюсь, весенняя распутица здесь закончится, и можно будет двигаться дальше. Главное — окончательно определиться к тому времени со своими планами на будущее…

…Светлейший князь Лопухин вышел из кабинета императора, неловко пошатнулся, и схватившись за тугой ворот мундира, опустился на ближайший к дверям стул.

— Ох, стар я стал в Царское с докладами ездить, ноги совсем не держат — пожаловался князь молодому флигель — адъютанту, ослабляя высокий, расшитый позументом ворот и вяло обмахиваясь платком — А государь все никак не отпускает меня в отставку, говорит, заменить некем.

— Может, вам воды подать, Петр Васильевич? — участливо спросил офицер.

— А и подай, голубчик, только не из этого графина, а похолоднее принеси. И кусочек лимона в водичку брось, если тебя не затруднит. Буду премного тебе благодарен. Что-то мне сегодня совсем лихо…

Адъютант неуверенно обвел взглядом пустую приемную и оглянулся на дверь, ведущую в императорский кабинет, что не осталось без внимания князя. Он вытер платком испарину со лба и махнул рукой:

— Иди, не беспокойся — сто раз еще успеешь вернуться. Государь сказал, что это надолго. А уж ежели что, так я всю вину на себя возьму. Дюже плохо мне, боюсь до кареты не дойти без чужой помощи.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Офицер кивнул и быстро покинул приемную. Лопухин проводил его долгим взглядом из под опущенных век, а потом неожиданно резво вскочил со стула и приник к двери ухом. В это время разъяренный Николай, как раз, бегал по кабинету, и Петр Васильевич отчетливо расслышал его ругательства:

— Негодяй! Сгною на каторге мерзавца…! На рудники они у меня всем гарнизоном отправятся! А беглецов ждет новая виселица. Уж теперь слабины не дам!!

Больше расслышать ничего не удалось. Светлейший князь вернулся на стул, прикрыл глаза и задумался. Что-то такое очень важное происходило, о чем он не знал. И это нехорошо. Через пару минут, когда Петр Васильевич уже получил свой стакан с подкисленной водой и пил ее мелкими глотками, император вызвал флигель-адъютанта к себе, а из кабинета тут же выскочил перепуганный фельдъегерь. В приоткрытую дверь было слышно, как Николай приказывает срочно найти ему Бенкендорфа.

— Постойте, капитан! — обратился Лопухин к порученцу — Помогите-ка мне дойти до кареты, если вас не затруднит. Совсем я расклеился… Восьмой десяток — это не шутка. Хоть с даром, хоть без…

Отказать Председателю Государственного совета в такой малости офицер не мог. Он и сам мечтал побыстрее исчезнуть из императорской приемной.

Медленно шаркая ногами по паркету и тяжело опираясь на руку фельдъегеря, Лопухин шел по пустынному в ранний час коридору. У одного из окон с красивым видом на парк остановился, делая вид, что ему нужно отдышаться.

— Ладно я, старик, а ты откуда такой замученный? — участливо спросил он усталого порученца — Словно без передыху из самой Москвы гнал.

— Уж лучше бы из Москвы — буркнул офицер — В Шлиссе я был, Ваше Сиятельство, там такое сейчас творится…

— И там? — ахнул светлейший князь, изображая крайнюю степень изумления.

— И там. На Ладоге тоже был сильный шторм и нагонная волна. Шлисс и его окрестности затопило. Даже в крепости все подвалы наполовину в воде.

— Господи, спаси и сохрани… что делается-то! А государь чего так гневался? Кричал так, что в приемной стекла дрожали — Петр Васильевич увидел, что фельдъегерь несколько напрягся, и махнул рукой — Да, если это секрет, то и не говори, не надо. Я же все понимаю, служба у вас такая секретная…

Порученец пожевал губу, но решил, что через час-другой о побеге заключенных все равно будет знать весь дворец. Такое не скроешь, когда жандармов направят на поиск беглецов. К тому же Председатель Государственного совета по должности допущен к государственным секретам еще и не такой важности. Он повернулся к окну и тихо произнес одними губами:

— Из-за наводнения трое опасных преступников сбежало из Секретного дома.

— Да как такое возможно⁈ — ахнул князь — это же лучшая тюрьма в нашей империи!

— Сообщник у них был среди надзирателей тюрьмы. Да еще это чертово наводнение. В озеро они спрыгнули с крепостной стены. Такую ночь мы там пережили, что врагу не пожелаешь.

— Вот уж, точно… Майору Турубанову сейчас не позавидуешь.

— Его рапорт и довел государя до такого бешенства.

Они пошли дальше, спустились по лестнице в холл, где сиятельного князя уже ждал слуга.

— Ты вот что, капитан… — ласково улыбнулся Лопухин, склонившись к уху фельдъегеря — ежели, что еще интересное вспомнишь, найди меня в Петрополе. Не обижу. А сегодня вечерком выпей от души за здоровье старика, что-то оно совсем нонче расстроилось.

Князь незаметно сунул в карман офицерской шинели крупную ассигнацию, которой хватит не то, что на вечер, а пожалуй и на целый месяц. А то и на два.

— Премного благодарен, Ваше Сиятельство, за добрые слова! — устало улыбнулся порученец — Непременно еще свидимся в Петрополе, как при нашей службе, да не свидеться…?

…Светлейший князь, дойдя до кареты и забравшись в нее лишь с помощью слуги, там вдруг распрямил плечи, отбросив всякое притворство. Стукнул тростью в стену, велев кучеру трогать, и откинулся на мягкую спинку сиденья, обитую темно-красным бархатом. Глубоко задумался, провожая рассеянным взглядом здание Александровского дворца.