Тайна Лоринг-Чейза - Фарнол Джеффери - Страница 22

Наконец они достигли дома, почтительный лакей бесшумно проводил Дэвида наверх, в роскошную комнату, где для него приготовили чистую одежду и тонкое белье. Знающий свое дело лакей ловко и чисто побрил его и дал умыться. От чужой одежды и белья Дэвид, правда, отказался, и, услышав мелодичный звон колокольчика, спустился по широкой лестнице в собственном поношенном, хотя и основательно вычищенном, платье. Он пересек просторный холл, тускло освещенный сумеречным светом из высоких окон, и остановился, чтобы осмотреть дорогие гобелены, в простенках между которыми сверкало начищенное старинное оружие. Пока он, обомлев от восхищения, стоял перед коллекцией, сбоку, из сводчатого низкого дверного проема, завешенного портьерой, появилась Антиклея. Она сменила костюм для верховой езды на закрытое, плотно облегающее ее фигуру платье. Блестящие волосы были высоко уложены и завиты локонами, которые ниспадали, обрамляя свежие округлые щеки. Увидев ее, Дэвид склонился в почтительнейшем поклоне и при этом удостоился лицезреть ее стройную ножку, которой девушка как раз притопнула в раздражении.

– Итак, вы отказались внять предостережению, сэр! – произнесла она, сдерживая гнев.

– Предостережению? О чем, сударыня?

– Не о чем, а о ком! Хоть я не понимаю, зачем ему понадобилось разыгрывать этот спектакль перед… перед таким гусем, как вы! И вообще, кто вы такой?

– Спектакль? – переспросил Дэвид несколько надменно.

– Тише! – воскликнула она шепотом. – Говорите тихо, как я!

– Но почему мы должны шептаться, мэм?

– Раз я прошу, тому должна быть веская причина! Вы мне не ответили: что заставило его устроить эту комедию? Кто вы?

– Ваши подозрения в адрес сэра Невила, безусловно, несправедливы, сударыня.

– А вы, безусловно, агнец, если не глупая овца! – сердито ответила она все тем же яростным шепотом. – Но двери не заперты, сэр, вы успеете бежать, прежде чем волк покажет свой оскал!

– Сударыня, – сказал Дэвид, отвесив второй полный достоинства поклон, – я вынужден напомнить вам, что джентльмен, о котором идет речь, пригласил меня в гости.

– Вы слепец! – презрительно фыркнув, сказала она. – Говорю вам, он дьявол, который…

– Прошу вас, тише, мэм! – воскликнул Дэвид, вновь шокированный тем неистовством, с которым она говорила. – Ваша ненависть к нему слишком бросается в глаза. Как только речь заходит о сэре Невиле, вы впадаете в истерику…

– В истерику?!

– А если не в истерику, то по крайней мере проявляете излишнюю страсть… Принимая во внимание, что я являюсь его гостем, с моей стороны будет недостойно выслушивать…

– Прекрасно сказано, сэр! – прозвучал негромкий голос, и сэр Невил, собственной персоной, зашаркал, выходя к ним из тени.

– А, так вы здесь, сэр! Как всегда, подглядываете и подслушиваете? – презрительно проронила Антиклея.

– Да, я здесь, дитя мое! – ответил он, печально глядя на нее грустными глазами.

– О, я не боюсь вас, сэр! – воскликнула она, гордо выпрямляясь, так что ему пришлось смотреть на нее снизу вверх. – Я никогда не боялась вас и никогда не стану бояться! Только троньте меня, сэр Невил, меня или кого-нибудь, кого я люблю, и… да поможет мне Бог – я убью вас, и вы это знаете!

– Тише, дитя мое, успокойся! – взмолился сэр Невил. – Действительно, ты становишься истеричной и говоришь, как безумная. Излишне страстно, как выразился наш юный друг!.. Не слушайте ее, сэр, прошу вас!.. Ну, ну, моя Антиклея, успокойся!

Говоря это, он внезапно поднял руку и нежно положил ладонь ей на плечо. Девушку всю так и передернуло. Дэвида снова поразило, с какой злобой и омерзением она сбросила его руку, и, выкрикнув нечто нечленораздельное, выбежала вон.

– Бедная девочка! – вздохнул расстроенный сэр Невил. – Есть ли на свете что-нибудь более беспричинное, чем женская ненависть, как по-вашему? В какую черную бездну стыда и ужаса может затянуть это непостижимое чувство!.. Пусть небо защитит тебя от самой себя, моя Антиклея!.. Прошу вас, сэр, подайте мне вашу руку. Такие сцены, сколько бы я ни старался относиться к ним философски, действуют на меня очень тягостно. Ладно, идем, обед стынет. Придется обедать вдвоем, мой племянник.

Глава XIV,

в которой происходит чудесное перевоплощение

– Поистине захватывающая история. Просто удивительная! – заключил сэр Невил, поудобнее устраиваясь в кресле. – На вашем месте я бы вечно благодарил беднягу Массона, ибо незадачливый мошенник, вне всяких сомнений, спас вам жизнь. Да, это действительно чудесная история!

– И вы верите мне, сэр?

– Каждому слову, мой племянник, каждому слову! – ответил сэр Невил, снимая кожицу с персика. – Ты избежал серьезной опасности, а все из-за своей излишней откровенности.

– Каким же доверчивым глупцом я показал себя! – сокрушенно вздохнул Дэвид, наблюдая за его ловкими длинными пальцами.

– Это послужит тебе э… уроком. Думаю, впредь ты будешь держать язык за зубами.

– Да, сэр, будьте уверены!

– Друзей я, конечно, не имею в виду. У тебя много друзей в Англии, племянник?

– Никого, сэр.

– Или просто хороших знакомых?

– Только два человека, сэр. Они живут в Лондоне.

– Вот как? Двое знакомых в Лондоне?

– Я им очень многим обязан. Это те, кто приютили меня, когда я был не в себе… кормили, поили, всячески старались помочь.

– Достойные люди! Значит, ты им благодарен?

– Не могу выразить, насколько благодарен, сэр. Уж и не знаю, что бы со мной сталось, если бы не Джаспер Шриг с капралом Диком.

Длинные ловкие пальцы неожиданно замерли. Дэвид поднял голову и наткнулся взглядом на внимательные глаза сэра Невила. Их странный блеск пробудил в молодом человеке смутное беспокойство. Но тяжелые веки тут же погасили эти огоньки, и сэр Невил опять принялся за персик.

– Невероятно! – пробормотал он. – Поразительное совпадение! Я, по случайности, знаком с Джаспером Шригом… Он ведь сыщик с Боу-стрит?

– Да, сэр, о нем я и говорю.

– И ты, естественно, хочешь разыскать его, чтобы поблагодарить?

– Конечно, сэр!

Сэр Невил негромко вздохнул.

– Это похвально!… Да, а почему ты ничего не пьешь, племянник? Это вино из Опорта – почтенный возраст и редкостный букет. Непременно отведай.

– Спасибо, сэр, но после той кошмарной ночи я больше не пью вина и, вероятно, никогда уже не буду пить. Оно вызывает у меня отвращение.

Сэр Невил совсем утонул в своем кресле, дядюшкин заостренный подбородок погрузился в жабо на груди. Снова встретившись с внимательным взглядом полуприкрытых глаз-буравчиков, Дэвид вновь почувствовал то же смутное беспокойство.

– Итак, племянник отказывается составить компанию родному дяде.

– Простите, сэр.

– Что ж, такая воздержанность достойна только подражания, – рассудил сэр Невил. – Пожалуй, я тоже не стану сегодня пить, а вместо этого попиликаю-ка лучше на скрипке! – Сэр Невил с неожиданным проворством вскочил на ноги, заковылял к большому шкафу и вскоре, прихрамывая, вернулся со скрипкой и смычком в руках. – Это очень старый инструмент, племянник! – сказал он, бережно погладив скрипку тонкими пальцами. – Старый и мудрый и выдержанный, как вино. Он видел на своем веку много добра и зла, он может смеяться над глупостью, петь от радости и рыдать от скорби. Прислушайся!

И, прижав скрипку острым подбородком, сэр Невил поднял смычок и коснулся им струн. Скрипка отозвалась и запела чистым нежным голосом. Сэр Невил играл, и в искрометную, полную веселья мелодию, от которой так и подмывало пуститься в пляс, внезапным диссонансом ворвался грозный удар судьбы, который сменился мрачно-торжественным похоронным маршем и полными безнадежного горя и муки рыданиями. Потом скрипка издала горестный стон, заплакала жалобно и наконец, печально вздохнув, умолкла.

Сэр Невил с сожалением опустил смычок.

– Вот так-то, мой племянник, такова мудрость старой скрипки, познавшей тщетную суету, которую люди зовут Жизнью.