Контуженый (СИ) - Бакшеев Сергей - Страница 15

Вопросительно смотрю на Чапая. Он понимает меня, но не полностью.

— Твоя награда — это жизнь.

— Где их похоронили?

— В той же деревне на кладбище, как героев. После победы по желанию родных перезахороним с воинскими почестями на родине.

Я смахиваю наградные коробочки в рюкзак. Это всё, что осталось от моих лучших друзей.

— Разрешите идти, Чапай?

— Погоди. — Он достает еще одну бумагу. — Поступил рапорт от командира батареи Тарантино. Догадываешься, что в нем?

Я помню разговор с командиром по телефону.

— Тарантино звонил мне в больницу. У ребят вопросы про ту ночь, когда… — Я сплетаю пальцы в замок и стискиваю ладони.

Чапай прерывает затянувшуюся паузу:

— И каковы ответы?

— Не помню, — выдыхаю я. — Амнезия! Ты же читал выписку.

— То врачи пишут, а мы с тебя спрашиваем. Пока не ответишь, ты под подозрением.

— В предательстве?

Чапай молчит. Его молчание красноречивее слов. Я срываюсь:

— И как мне быть?

— Поправляйся, Контуженый.

— Чтобы меня обнулили, как предателя?

— Чтобы вспомнить и ответить.

15

В Дальск я возвращаюсь поздно. Смотрю на окна родного дома. В моей квартире темно — мама на хлебозаводе печет хлеб для города.

Нахожу квартиру Солнцевых, там светится одно окно. Не иначе Павел Петрович проверяет сочинения на тему «Как я провел лето». Учитель литературы уверял: перечитаете когда-нибудь, вспомните, улыбнетесь. Мое лето 2022 года поселилось в моей башке навсегда и улыбок не вызывает.

Потоптавшись, я прихожу к выводу, что в моем рюкзаке добрые вести, и иду к Солнцевым. Меня встречает Павел Петрович. Вслед за ним прохожу на кухню. Он сдвигает тетрадные листки на край стола, я выкладываю государственную награду. Появляется Анна Николаевна в ночной сорочке.

Я объявляю:

— Вашего сына наградили медалью «За отвагу». За героизм и мужество!

Павел Петрович рассматривает медаль, Анна Николаевна вчитывается в удостоверение.

Я пытаюсь подобрать правильные слова:

— Мы были единым организмом. Я — мозг, Антон — глаза, Денис — руки.

Анна Николаевна смотрит на меня с непониманием.

Я объясняю:

— Антон был наводчиком миномета. Целился быстро и точно. На фронте как: либо мы попадем, либо по нам прилетит.

— Антоша с детства самый смелый. Помнишь, Павлик, как он с гаража спрыгнул? Ногу подвернул, а остальные побоялись.

На женском лице проступают слезы. Я вспоминаю, как Денис столкнул Антоху с гаража, и понимаю, что нужно его маме.

— Точно! И в школе, и на фронте он самый смелый! В первом бою мы все струсили, бросили миномет, посыпались в окоп, зажались. А Антон один, по врагам лупил, как положено. Мину за миной! Даже ветеран из штурма, который Сирию и Африку прошел, его отметил.

Я рассказываю родителям о подвигах погибшего сына, много привираю, лишь бы женские слезы были не от горя, а от умиления. И добиваюсь своего. Лицо Анны Николаевны светится от гордости за Антона.

А в моей голове разрастается черная боль.

— У тебя кровь из носа, — замечает Павел Петрович.

Я торопливо вытираю нос бумажной салфеткой, которые теперь всегда со мной. Удивляюсь. Оказывается, мой нос-индикатор реагирует не только на чужую ложь, но и на мою собственную.

Павел Петрович достает водку, наполняет рюмки и просит:

— Помянем нашего Антона.

Я выпиваю. Мутные мозги с трудом находят нужные слова, и я спрашиваю про Злату:

— Злата звонила? Она обещала, как освоится…

Анна Николаевна меняется в лице:

— Забудь Злату. У нее другой мужчина. Как он позвонил, она сразу сорвалась и уехала.

— Кто он?

— Нам не представила. Но не дурак-доброволец и не Контуженый.

Я пропускаю упрек мимо ушей. Пытаюсь узнать главное:

— Куда Злата уехала?

Вместо ответа закрывшийся взгляд. Анна Николаевна забирает медаль и уходит. Я с горечью понимаю, не столь уж важно куда и с кем уехала Злата. Уверен, что она уехала от меня.

Отец Антона наливает еще по рюмке. Мой взгляд цепляется за с топку тетрадных листков с детским подчерком и рисунками.

— Сегодня на уроке дети писали письма солдатам, — объясняет Павел Петрович. — Взял, чтобы ошибки исправить и… не смог.

Я перебираю листки, читаю отдельные строчки.

«Здравствуй солдат! Меня зовут Ваня я учусь в 4А классе. Я тоже хочу бить врагов но мама не пускает. Говорит надо сперва учиться она всегда так говорит, а я хочу стрелять на танке у меня даже шлем танкиста есть только танка нет. Папа говорит что надо быть сильным чтобы поднять снаряд и зарядить в пушку. Я тринируюсь и вырос на три сантиметра за лето. Ты метко стреляешь? Вам оценки ставят?»

«Дорогие наши защитники. Я Звездочка. Все меня так зовут. Я мечтаю стать врачом, чтобы лечить и помогать солдатам. Я очень хочу чтобы вы вернулись здоровыми. Я клянусь хорошо учиться, чтобы стать настоящим врачом или медсестрой. На новый год у меня будет костюм врача, не как раньше снежинка. Потому что врач важнее и нужнее солдатам. Если ночью в тяжелом бою вы увидите звездочку на небе, то знайте я с вами».

«Спасибо солдат что ты зашисчаешь меня от врагов. Чтобы я могла спокойно спать, учиться и играть на новой площадке около дома. Выигрывайте и приходите поскорее домой я очень жду вас с нашей победой. Я в вас верю, выигрывайте у плохих. Россия самая лучшая».

— Дети тоже хотят помочь, — объясняет учитель и вопросительно смотрит на меня: — Их письма помогут?

Я сглатываю ком в горле и киваю. Хочется оставить одно из писем себе, но в окопах и блиндажах детские голоса «важнее и нужнее солдатам».

Мы молча выпиваем с учителем, легче от водки никому не становится. Я встаю, Павел Петрович провожает меня к выходу.

Уже в дверях он просит:

— Никита, найди Злату. Не очень-то она была рада уезжать.

Услышанное вселяет надежду. И тут же в дырявой памяти ее голос — забудь! Мне Злата точно не обрадуется.

В моем рюкзаке еще одна медаль. Я иду в соседний дом, где жил Денис Шмелев. У Дениса есть только отец. Я с детства зову его дядя Саша, а соседи Сашка-пьяница. Это не позывной, но тоже отражает суть человека. Дядя Саша тихий алкаш, работает, где придется. К вечеру он обязательно напивается, а когда проспится, ломает голову, где раздобыть деньги на очередную бутылку.

Жена Сашку-пьяницу бросила. Познакомилась по интернету с каким-то немцем и уехала к нему. Про сына умолчала, чтобы не спугнуть удачу. Думала потом Дениса к себе заберет, но что-то не сложилось, даже звонить перестала. Так Шмель и пришел к выводу: все бабы суки, их надо использовать.

Звоню дяде Саше, долго не отпускаю кнопку. Наконец, слышу шаги и отрыжку за дверью. Дядя Саша ломает брови на осоловелом лице, признает гостя и смотрит на мои руки.

Я показываю коробочку с медалью. Это не бутылка водки, но награда дядю Сашу радует. Пока он рассматривает медаль сына, я рассказываю, как смело и отважно воевал Денис Шмелев. Тут врать не требуется, Денис всегда был смелым и дерзким, порой до безрассудства.

Вопросов дядя Саша не задает. Обходится без слез. И помянуть не предлагает по той причине, что выпивки в его доме к ночи не остается.

Только, когда я собираюсь уходить, он окликает:

— За сколько ее можно продать?

Мои отбитые мозги в недоумении:

— Продать медаль?

Сашка-пьяница виновато улыбается:

— Чтоб не продешевить. На три бутылки хватит?

Делаю глубокий вздох, чтобы не сорваться. Швыряю ему тысячу и забираю медаль Дениса.

— Считай, продал. Не продешевил!

— Накинь еще, — клянчит Сашка-пьяница.

В голове мутит. Роняю вторую тысячу на пол и ухожу, пока закипающая злость не довела до беды.

16

Жизнь под огнем на передовой приучила спать чутко, иначе можно не проснуться. Дома также сплю урывками и только на спине, лечь на бок сломанные ребра не позволяют. В контуженной голове теперь не грохот обстрелов, а нервный ускользающий образ Златы. К кому она сбежала с большими деньгами?