Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Приключения Михея Кларка - Дойл Артур Игнатиус Конан - Страница 7


7
Изменить размер шрифта:

В Портсмуте, между прочим, стоял дом, в котором погиб от кинжала убийцы губернатор города герцог Букингем. Был еще губернаторский дом, и я даже, помню, видел раз самого губернатора, который подъезжал к своему жилищу; это был краснолицый сердитый человек с носом, какой и подобает иметь губернатору. Грудь у него сияла золотом.

— Какой он красивый, батюшка! — воскликнул я, обращаясь к отцу.

Отец рассмеялся и нахлобучил шляпу на самые глаза.

— Лицо сэра Ральфа Лингарда я вижу в первый раз, — сказал он, — во время битвы при Престоне я видел только его спину. Да, сын мой, он распустил теперь хвост, как павлин, но если бы он только увидал старого Нолля — О! Что бы с ним тогда сделалось! Он встал бы на четвереньки со страха.

Да, мой отец всегда был верен самому себе. Круглоголовый фанатик просыпался, в нем всякий раз, когда он слышал звяканье оружия или видел желтый солдатский мундир.

В Портсмуте было на что поглядеть, кроме солдат и губернатора. Здесь находилась первая во всем королевстве, после Чатама, верфь, в которой то и дело спускались на воду новые военные корабли. Иногда в Спитгеде появлялась целая эскадра, и город кишел в таких случаях матросами. Лица у матросов были темные, как красное дерево, а косы у них были прямые и жесткие и торчали наподобие кортиков. Я ужасно любил наблюдать матросов: ходили они по городу, раскачиваясь во все стороны, говорили странным, смешным языком и рассказывали интересные вещи о своих войнах в Голландии. Иногда без отца я вмешивался в кучу матросов и бродил с ними до вечера, кочуя из таверны в таверну.

Однажды какой-то матрос пристал ко мне, чтобы я выпил стакан канарийского вина. Я выпил. Тогда он заставил меня, вероятно ради шутки, выпить и другой стакан. В результате я лишился дара слова и отвезен был в крестьянской телеге домой. С тех пор мне не позволяли ходить в Портсмут одному. Увидав меня в нетрезвом состоянии, отец рассердился гораздо меньше, нежели можно было бы ожидать. Он напомнил матери о Ное, который подобно мне сделался жертвой предательского действия виноградного сока. Кроме того, отец рассказал случай, имевший место с неким военным священником из полка Десборо. Этот священник, утомившись жарой и пылью, выпил несколько стаканов пшеничного пива и начал петь греховные песни и плясать неподобающим для его сана образом. По мнению отца выходило, что в таких случаях надо винить не погрешивших невоздержанием лиц, а сатану, ими овладевшего. Дьявол лукав и соблазняет нарочно самых лучших людей для того, чтобы произвести соблазн в среде верующих.

Эта гениальная речь, произнесенная отцом в защиту военного священника из армии Кромвеля, спасла мою спину. Мой отец был последователь премудрости Соломона, согласно которой воспитание должно быть очень строгим. У него была здоровая ясеневая палка и сильные руки. Действие этой палки мы испытывали всякий раз, когда нам приходилось платить за содеянные нами согрешения.

Грамоте меня выучила мать. Я читал азбуку, сидя у нее на коленях. К чтению я пристрастился очень скоро и с жадностью проглатывал все книги, которые мне попадались под руку. К науке мой отец питал чисто сектантскую ненависть. Он простирал свою ненависть так далеко, что не позволял, чтобы у него в доме находились светские книги. Мне поэтому приходилось доставать книги у приятелей в селе. У них были небольшие библиотечки, и они снабжали меня книгами.

Книги эти я прятал от отца самым тщательным образом, таскал их за пазухой и извлекал на свет Божий только в тех случаях, когда находился в безопасном месте. Я уходил в поле и читал эти драгоценные сочинения, лежа в густой траве; ночью я читал при слабом свете ночника, прислушиваясь к громкому храпу отца и трепеща при мысли, что он проснется.

Таким образом я прочитал «Дона Беллианиса Греческого», «Семь героев», «Шутки» Тарльтона и многие другие сочинения, наконец я добрался до пьес Массингера и Шекспира. Стихи Уоллера и Геррика мне тоже очень нравились.

Счастливые минуты доставляли мне эти книги. Я отрешался от мыслей о предопределении и, лежа в душистом клевере с задранными вверх ногами, откладывал попечение о свободной воле и внимал тому, как старик Чосер рассказывает о страданиях терпеливой Гризельды. Я оплакивал судьбу целомудренной Дездемоны и безвременную кончину ее храброго супруга, по временам, вдохновленный этой благородной поэзией, я поднимался на ноги и оглядывался кругом. Передо мной сверкали под солнцем зеленые, тщательно возделанные равнины. Вдали, далеко за ними, блестело море, а на горизонте виднелись пурпуровые очертания острова Уайта. И когда я глядел на все это, мне приходило в голову, что Существо, сотворившее всю эту красоту, Существо, давшее человеку силу создавать великие мысли и образы, не может быть достоянием какой-либо одной секты или народа.

Бог должен быть общим, Отцом всех тех маленьких детей, которых он создал для счастья на этой прекрасной земле.

И когда я думал таким образом, мне становилось грустно, я до сих пор печалюсь об этом, что ваш прадед, человек глубоко искренний и благородный, ударился в такое узкое сектантство. Как он мог дойти до мысли, будто Творец ограничивает Свое милосердие и, спасая одного, девяносто девять человек губит, не давая постичь им истины?! Да, дети, человек таков, каким его воспитали. Громадный ростом и широкий в плечах, отец мой понимал жизнь и религию очень узко. Но великая заслуга его была в том, что он готов был трудиться, страдать и умереть ради того, что ему казалось истиной.

Дети, вы придерживаетесь более просвещенных взглядов, старайтесь же и вести жизнь, сообразную с этими более просвещенными воззрениями.

Когда мне исполнилось четырнадцать лет, меня, желтоволосого, загорелого мальчишку, отправили в небольшую частную школу в Петерсфильд. В этой школе я пробыл год; один раз в месяц, по субботам, меня брали домой. Книг мне —из дому дали очень мало. Была у меня латинская грамматика Лилли и книга, подаренная мне при прощании матушкой. Книга эта называлась «Обозрение всех религий мира, начиная со дня творения и кончая нашим временем». С этими двумя книжками я едва ли мог бы выучиться многому, но, к счастью, у моего учителя мэстера Томаса Чиллингфута была хорошая библиотека, и он с удовольствием снабжал книгами тех учеников, которые жаждали увеличить свои познания. Благодаря заботам этого доброго старика я получил не только некоторое понятие о латинском и греческом языке, но и имел возможность прочитать многих классиков в хорошем переводе на английский язык. Я узнал также историю Англии и других стран.