Раненые звёзды - Котов Сергей - Страница 9

И только теперь я сообразил, что мы достаем нечто, напоминающее купол огромного парашюта. «Да это ж параплан!» – догадался я.

– На машине слишком много времени ушло бы на разборки, – продолжала объяснять Катя, – Эти ребята кордоны выставили, за час до операции. Да и чтобы выбраться отсюда машина тоже не годится. Нужно время, чтобы наверху все устаканилось. Конкурирующим конторам – и государственным, и частным, не так-то просто смириться с потерей. Нас еще могут попытаться достать. Представляешь, сколько серьезных людей сегодня рискуют своей карьерой?

– Хорошо. Ну а вертолет чем плох?

– Тем же, чем и автомобиль, – вздохнула Катя, – очень уж заметен. На радарах видно, а если лететь низко – слишком сильный акустический след. По мобильникам враз вычислят.

– Ты прыгала с этим баулом? – уважительно сказал я, – не плохо так.

– Да брось! – усмехнулась Катя, – ерунда. Меньше сорока дополнительных кэгэ. Кстати, я скайдайвер.

– А я вот на спортивном ни разу не прыгал, – сказал я, – дэ-шесть, и дэ-десять. Вот и весь мой опыт.

– С парапланом представляешь, как управляться?

– Теоретически, – ответил я, после чего выпрямился и огляделся. Выставил, предварительно послюнявив, палец, чтобы оценить ветер, – слушай, ты уверена, что подняться удастся? Штиль ведь! На рассвете еще хоть какой-то ветерок был, а теперь…

– А зачем нам ветер? – заговорщически подмигнула Катя, и достала со дна баула штуковину, напоминающую обтекаемую карбоновую дубинку. С легким щелчком эта штуковина расправилась в трехлопастной винт, где-то метр двадцать в диаметре.

– Впечатляет, – кивнул я, – а движок где?

Не переставая улыбаться, Катя достала из баула плоский металлический блин с хитрой системой ремней-фиксаторов, и закрепила его в основании вентилятора.

– Электро? – догадался я, и разочарованно добавил: – значит, прогулка будет недолгой.

– Ага, – кивнула она, – по прямой километров триста пятьдесят. Но мы петлять будем. Так что лететь придется часов восемь. Ерунда – я на этой штуковине как-то все плато Путорана облетела! Правда, с тремя комплектами запасных батарей, конечно.

– Даже спрашивать не буду, что ты там делала, – сказал я, – но плато километров восемьсот в длину! Часов двадцать полета. Это что за батареи-то такие?

– Хорошие батареи, – улыбнулась Катя, – на биоорганических пептидных молекулах. Металлоидно-литиевые. В магазине такие не купишь. Кстати, достань их, они в отдельном кармане сбоку. И в другом кармане – твой полетный комбез. Пора одеваться. Не лето все-таки.

Я достал ячейки с батареями (черные пластиковые коробки с влагозащищенными клеммами) и свернутый рулоном комбез. Аккумуляторы передал Кате, и она приладила их в специальные ячейки у себя на поясе, соединив проводами с двигателями и полетным контроллером. Внутри рулона с комбезом, в отдельных чехлах, оказался легкий карбоновый шлем и ветрозащитные очки. То, что все это дело идеально подошло по размеру, меня уже не удивило.

– Давай скорее! – торопила Катя, пристроив себе за спину винт, который успел обзавестись защитным кожухом, – ремни мягкие, и довольно широкие. Постарайся устроиться комфортно.

Она пристегнула меня к себе несколькими полимерными лентами, которые на груди, под копчиком и бедрами образовали что-то вроде двух широких треугольников. Удобство, конечно, было сомнительное – но вполне терпимо. По крайней мере, ноги не должны были затекать. Правда, здорово мешал рюкзак с деньгами, который я, конечно же, и не подумал оставить. Его пришлось повесить спереди. Кобуру с «артефактом» я спрятал за пазухой, чтобы при любых обстоятельствах (вроде жесткой посадки) она осталась при мне.

Стараясь идти в ногу, мы выбрались на трассу. Стропы натянулись, заранее выложенный на траве у слепого поворота дороги купол чуть приподнялся. «А что, если машина сейчас проедет? – успел подумать я, – что, если кордон сняли? Или те, кто стоял на кордоне тоже исчезли?» Но Катя уже запустила двигатель. Мы начали разбег. Должно быть, со стороны это было презабавное зрелище: бежать в сцепке было ужасно неудобно, тем более что делать это приходилось довольно быстро. Электрический мотор работал почти бесшумно. Из-за этого казалось, будто силы в ногах вдруг стало ненормально много. Несколько секунд такого странного бега – и мы поднялись в воздух.

Ощущения было очень необычными. Взлет на электропараплане пассажиром в тандеме мало чем напоминал приземление на обычном военном парашюте с круглым куполом. Сильнее всего меня напрягало отсутствие контроля над происходящим. Я не чувствовал аппарат, не чувствовал мощность двигателя. Во время старта мне показалось, что мы взлетаем слишком резко, и купол не выдержит такого угла атаки. Скорость упадет, купол погаснет, и мы упадем. А высота уже была приличной – метров пятьдесят. Но ничего подобного не произошло. Аппарат набрал еще пару десятков метров, и выправился.

Мы бесшумно скользили в хрустальном воздухе над самыми верхушками осеннего леса. Больше всего это было похоже на полет во сне. Наверно, нужно было расслабиться, и получать удовольствие, но я все с тревогой глядел на горизонт – не появятся ли облака? Парапланы очень ограничены по погодным условиям; на них нельзя летать, когда сильный ветер, резкие перепады температуры, туман или осадки. И, если уж совсем честно, такие наблюдения за погодой мне помогали отвлечься от других, более прозаических вещей. Мы висели в подвесе так удачно, что крупные упругие груди Кати массировали мне плечи. Похоже, у нее под комбезом бюстгальтера не было. Скажите, пожалуйста, какой мужчина нормально выдержит такую многочасовую пытку, не имея возможности даже нормально пошевелиться?

К счастью, всего через пару часов Катя жестом указала на широкое, недавно сжатое поле, и дала понять, что мы будем садиться.

Приземление прошло без происшествий. Разве что ботинки сильно испачкались в рыхлой черной земле.

– Ну вот, – сказала Катя, отряхиваясь, и начиная складывать крыло параплана, – мы достаточно далеко от места, можно немного передохнуть. И перекусить.

Только в тот момент я почувствовал, что жутко голоден. Еще бы – я ведь не ел со вчерашнего утра! Если не считать злаковые батончики, которыми я заедал энергетик. Они дали достаточно углеводов, чтобы продержаться, но организм уже работает в экстренном режиме, и наверняка начал жрать мышечную ткань. И это меня не устраивало от слова совсем!

– А что есть? – заинтересованно спросил я.

– В комбезе, карман на штанине, справа, – ответила Катя, – там сухпаек. Только давай сначала крыло свернем нормально, а то заколебемся потом стропы распутывать!

– Я думал, это защита. Ну, как на мотоштанах, – сказал я, и принялся помогать ей складывать крыло.

– Считай, двойное назначение, – улыбнулась Катя.

Мы сели на сложенное крыло, как на кресельный мешок, и достали рационы, которые представляли собой черные пластиковые контейнеры, мягкие на ощупь. Никаких надписей, или информации о составе на них не было.

– Занятная штуковина, – прокомментировал я, разглядывая упаковку.

– Ага, – кивнула Катя, – наше собственное производство, для оперативников. Открывается вот здесь, – она потянула за один из торчащих кончиков на коробке, и контейнер распался на две аккуратные части. Внутри лежали пластиковые приборы, и несколько прозрачных «чулков» с едой, тюбики на манер космонавтских и бутылка с водой, – тут химический разогрев. Нужно пакет положить вот сюда, и дернуть за шнур.

– Спасибо, ясно, – кивнул я, и последовал ее инструкциям.

То ли я был таким голодным, то ли сухпаек очень качественным, но еда показалась мне невероятно вкусной. В первом пакете было что-то вроде паэльи с морепродуктами, во втором – нарезка куриной грудки с рисом. В тюбике оказался борщ.

Насытившись, я аккуратно сложил мусор в контейнер, закрыл его поплотнее, чтобы не открылся случайно, и убрал обратно в карман комбинезона.

– Молодец, – похвалила Катя, наблюдавшая за моими манипуляциями, – прям уважаю, – кстати, в другом кармане гигиенический набор: салфетки, санитайзер и влажная туалетная бумага.