Стоящий у Солнца - Алексеев Сергей Трофимович - Страница 58

– Вы имеете в виду действия господина Савельева?

– Безусловно! Кто сидел высоко, тот уже ниже не сядет, – вздохнул Иван Сергеевич и тоже поощрил Августу, хотя она наверняка уже получила сегодня много поощрений. – Опала в России никогда никого не успокаивала и не усмиряла. Напротив, вызывала обратную реакцию. Это стало причиной многих гражданских войн.

– Да, мы поступили неосмотрительно, – озабоченно проговорил Варберг.

– Вы поступили по западному образцу, – подтвердил Иван Сергеевич. – В Швеции замена руководства не ахти какое событие. У нас же вы немедленно получили оппозицию. Это беда для всех фирм, которые пытаются прижиться в России. Прежде чем вкладывать капиталы, следовало бы приобрести умных и знающих советников. Вы получили «добро» от правительства, но это ничего пока не значит.

– При коммунистическом режиме было больше законопослушания, – усмехнулся Варберг.

– Да, если бы вы нашли общий язык с этим режимом, вас бы встречали тут с хлебом-солью! – заверил Иван Сергеевич. – Но люди бы все равно пропадали. И ваши капиталы бы постепенно ушли в песок. Была бы такая видимость работы, такая энергия и энтузиазм, но уверяю вас, при нулевом результате!

Переводчик делал свое дело – молчаливый молчал.

– Понимаю, понимаю, – закивал Варберг. – Мы это наблюдали… Но нас ввел в заблуждение господин Савельев и… некоторые государственные институты… В цивилизованных странах, когда юридическое лицо и представитель высокой власти утверждают одну истину – успех предприятия гарантирован.

– А вот мой друг Мамонт говорит, что Россия – цивилизованное государство. – Иван Сергеевич взял шампанское и стал разливать. – Только это другая цивилизация, не открытая ни Западом, ни Востоком. У вас есть возможность, уважаемый Густав, попасть во все энциклопедии мира. Но не в связи с арийскими сокровищами, а как первооткрыватель новой, неведомой цивилизации. Вас привлекает такая перспектива?

– О да! – воскликнул Варберг, и это было откровенно. Августа уже не убирала свою ножку с ботинка Ивана Сергеевича. А он продолжал лить бальзам и думал, что сегодня вечером, когда он вернется к себе в номер, то сразу же запрет дверь. Иначе потом будет не поднять глаз на Валентину Владимировну, она сразу догадается, что муж опять наблудил в командировке. Это был рок…

– Мало того, Мамонт считает, что будущее процветание всех славянских народов возможно лишь при условии, если высшая власть в государствах будет принадлежать женщинам. Как ни прискорбно мне как мужчине, но я разделяю эти убеждения. Мир на нашей земле принесет материнское начало. – Он сделал паузу, остановив взгляд на молчаливом, – никаких эмоций! – Поэтому для успеха вашего предприятия требуется не согласие юридических лиц и чиновников, а совершенно новый, оригинальный подход абсолютно ко всем проблемам. Я повторяю – нельзя быть немного беременной! Наши мудрые дамы об этом знают. Всякие братские отношения – принцип сообщающихся сосудов. – Он поднял в руках две рюмки. – Если одна до краев, в другой чуть на донышке – какое же тут братство? Если материнство и детство в Швеции стали культом в обществе, а матери в России не знают, чем кормить детей? Я вовсе не предлагаю поделиться благами, уважаемые дамы и господа. Это большевистская идея – разделить имеющееся богатство всем поровну. Это вредная и развратная идея.

«Ну, навел тень на плетень! – про себя ужаснулся Иван Сергеевич. – Надо закругляться! Не то они совсем запутаются, чего я хочу».

Он перевел взгляд на молчаливого и закончил:

– Пока в России смутное время, все ваши усилия в отношении поиска сокровищ обречены на провал, господа. Но если перед вами стоит задача избавиться от лишних капиталов – пожалуйста. Только извините, я в этом деле вам не помощник.

За столом возникла долгая пауза. Молчаливый сделал пометку в записной книжке и, неожиданно забывшись, протер усталые глаза – он действительно сильно устал от напряжения.

– У вас имеется какой-то определенный план? – спросил Варберг.

– У меня нет своего плана, – признался он. – Но такой план существует у Мамонта. И я бы мог ознакомить вас, если, конечно, Мамонт согласится на это.

– Сколько потребуется времени, чтобы получить его согласие? – стремительно спросил Варберг.

– Потребуются время и деньги, – заявил Иван Сергеевич. – В частности, мне нужно арендовать вертолет, чтобы разыскать его в горах и обсудить этот вопрос.

– Мы оплатим аренду, – мгновенно согласился Варберг. – Все финансовые расходы фирма возьмет на себя.

На последнем слове он лишь на мгновение глянул на молчаливого – тот сидел, как сфинкс. Значит, согласен…

Вечеринка закончилась ровно в одиннадцать тридцать – для шведов это уже было поздно: на западный манер они вставали в пять, а работать начинали в шесть утра. Иван Сергеевич поспешил в свой номер, чтобы запереться, пока Августа с Норой убирали стол, но на полдороге его перехватил Варберг, неожиданно появившийся на лестнице. Он снова тряс ему руку и смотрел в глаза. Соучредитель фирмы был выпивши и от этого еще больше походил на Мамонта.

– Иван Сергеевич, – с чувством проговорил он. – Вы говорили сегодня для меня очень приятные вещи. Они много неприятны для нашей фирмы. Но для меня лично… Я рад был услышать в России то, о чем думал мой отец. Вы слышали о моем отце? Это профессор Варберг.

– К сожалению, нет, – признался Иван Сергеевич.

– О да! Железный занавес! Он умер, когда был железный занавес. Жаль! Жаль! Он сказал: «Кто владеет Уралом, тот стоит у солнца!» Как хорошо сказал!

– Завтра мы выпьем за это! – одобрил Иван Сергеевич. – Спокойной ночи!

Иван Сергеевич поднялся на второй этаж, открыл незапертую дверь номера – Августа развешивала в шкафу его одежду, брошенную как попало перед уходом в зал приемов…

«Тут ему и смерть пришла», – подумал он и, склонившись, поцеловал руку. Августа огладила его бритую голову и тихо засмеялась.

– Как вы говорили сегодня о женщинах… Я знаю, вы изощренный ловелас, но все равно было приятно!

«Надо же! Всем угодил! – восхищался Иван Сергеевич. – Мамонт! Работай там спокойно, я тебя здесь прикрою!»

Он взял Августу за плечи, посмотрел в глаза – ей было и правда приятно, и пришла она сюда не только для «постельной разведки». Он медленно склонился к ее губам, но вдруг мощный взрыв сотряс особняк! Пол качнулся, по стене пошла трещина, посыпалась штукатурка с лепного потолка и зазвенели стекла. Августа с криком впечаталась в его объятия. Не выпуская ее, Иван Сергеевич бросился к окну – от подъезда особняка поднимались клубы пыли и дыма. Крик и беготня на первом этаже раздувались воздушным шаром.

«Браво, Савельев!» – про себя воскликнул Иван Сергеевич и, не выпуская руки Августы, побежал в коридор…

17

Он почти не слышал треска и гула огня: все звуки теперь слились в один и напоминали шум водопада. При всей своей фантазии он не ожидал такого зрелища и теперь стоял внизу, на камнях, пораженный тем, что натворил. Багровый дым, закручиваясь в вихрь, вырывался из-под жестяного навеса насосной площадки и огненными клубами уходил под своды зала. Горячий воздух перемешал пространство пещеры. Фейерверки искр и мелких углей пронизывали взбудораженную атмосферу, сплошная капель, пулями срывавшаяся со сталактитов, изредка мелькавших в дыму, напоминала расплавленный металл или сотни сгорающих комет. Рядом была вода, но и она походила на кипящую лаву, и чудилось, что ей уже не залить огня. Жесть навеса коробилась, выгибалась то в одну, то в другую сторону, словно живая, страдающая в пламени плоть. Огонь оживил здесь все: метались по стенам причудливые тени, цветные сполохи, напоминающие северное сияние, холодную и теперь парящую воду, неподвижный воздух и даже камень в своде зала. Несколько глыб сорвалось и ушло в воду! Опасаясь обвала, Русинов прижался к стене, затем под роем искр кинулся под бетонный надолб насосной площадки. К счастью, упавшие камни не вызвали движения породы.