Стоящий у Солнца - Алексеев Сергей Трофимович - Страница 52

Швед-переводчик делал свое дело, а другой, молчаливый, положил свою авторучку на блокнот и покатал ее пальцами. Это тоже был какой-то знак…

Варберг сделал длинную паузу и, выпрямившись, неожиданно улыбнулся, заговорил участливо:

– Давайте прервем нашу беседу, господин Афанасьев. Время – обедать. А вы не отдохнули с дороги. Простите мою невнимательность… Думаю, вечером мы продолжим беседу… При нашем офисе есть маленькая гостиница, и вам будет очень удобно. Поверьте, это вас ни к чему не обязывает.

– Благодарю вас, – проронил Иван Сергеевич. – Отдохну с удовольствием. Дорога была утомительная…

Они просили отсрочки! Похоже, «серый кардинал» был недоволен течением беседы и готовился сделать своему шефу разнос. Скорее всего молчаливый швед был не заказчиком и даже не финансовым королем, отпускавшим «Валькирии» щедрые кредиты, а представителем тех, кто платил деньги, сохраняя коммерческую тайну.

Провожая Ивана Сергеевича на второй этаж, где находилась «маленькая гостиница», Варберг неожиданно сказал почти на чистом русском языке:

– Мне будет жаль, Иван Сергеевич, если нам не удастся работать вместе. Я полон надежд!

И, словно прощаясь надолго, зачем-то крепко жал и тряс его руку.

15

Можно было этого не делать, но, как всякий лишенный свободы, Русинов непроизвольно стал обследовать железную дверь. Клепаная стальная плита – производство пятидесятых годов! – снабженная уплотнителем, намертво прилегала к металлической обвязке дверного проема: тот же, в свою очередь, был впечатан, влит в бетон, не потерявший крепости во влажной среде.

Он выключил фонарь – теперь надо беречь батарейки. Неизвестно, кто запер и насколько…

Насосная площадка под жестяным навесом была единственным местом, где сверху не капало. Каска пожарного имела фату из прорезиненной ткани и оберегала плечи от влаги, но спина, пока он лазил по каменному мешку в поисках хода, успела промокнуть, и теперь Русинов ощутил холод. Температура в пещере была примерно три – пять градусов тепла. Пока двигаешься – все в порядке, но стоит сесть, и этот могильный холод начинает медленно проникать к телу.

Получалось, что его очень ловко сюда заманили, затащили, как быка на веревочке. Знали, что он обязательно клюнет на Кошгару и, забыв все на свете, полезет в землю, словно червяк. Кто-то очень точно рассчитал поведение Русинова, учел его психологию и теперь предоставил неограниченное время для размышлений. И место выбрал подходящее: в мокрой пещере будет думаться хорошо…

Последним звеном в цепочке «стихийности» его движения в каменный мешок был мужичок-серогон. Не был здесь никогда, но абсолютно верно рассказал, как отыскать эту Кошгару. Значит, много слышал о ней и обсуждал со своими товарищами. Если вспомнить разговор, то даже предупреждал, чтоб не переступал черту, за которой человек обращается в пепел. Если рассудить, то таким образом серогон подталкивал его в подземную пусковую установку. «Только не бросай меня в терновый куст!»… Русинов вспомнил облик мужичка-чифириста и усмехнулся сам себе: он не мог быть профессионалом – можно придумать любую легенду, намазать бороду смолой, сыграть кого угодно, однако имитировать корни сгнивших зубов никому не удавалось. Если серогон «стучал» и сотрудничал со Службой, то только за чай. Но в таком случае, когда он получил информацию о Русинове и каким образом? И почему так изголодался по чифиру, если недавно встречался со своим резидентом и уж вытребовал бы с него плату за предстоящую операцию… Кстати, поведение голодающего наркомана тоже невозможно сыграть, если за это берется непрофессионал. А серогона при виде чая трясло естественно, как естественны были и его гнилые корни в деснах. Серогон тут ни при чем! И остальные его товарищи, не имеющие документов и прячущиеся в лесу, тоже непричастны, даже если среди них есть внедренный Службой человек: мужичок за время беседы не имел с ними никакой связи, не мог получить инструкций и поэтому поступал самостоятельно. Это нормальные бичи, бывшие, а может, и настоящие уголовники, и вряд ли кто из них пойдет на связь с ментами даже за обещание чифира, легальности и свободы. Они себе нашли место, где можно жить скудно, дико и вольно…

Но кто же втравил его и захлопнул дверь? Не сквозняк же потянул за собой добрую тонну железа, не он же закрутил колесо с той стороны?! А кто закручивал, тот прекрасно знал, что выхода из этого зала больше нет. Так что и искать бесполезно, и растрачивать энергию батарейки, и мокнуть под сплошным капежом…

В полной темноте звон воды был явственнее и притягивал сознание. Кроме всего, каменный мешок был и «музыкальной комнатой». Пытка, которую редко выдерживает человеческая психика.

Русинов оторвал подкладку у куртки – вместо ваты или ватина там оказался синтепон. Сделал тугие скрутки и затолкал себе в уши. Воины Одиссея спасали свою нервную систему от сладкоголосого пения, заливая уши воском. Но воск – на пасеке, у хитромудрого Петра Григорьевича… В худшем случае, если совсем припрет, можно попробовать растопить парафиновую свечу и заодно проверить, насколько эффективно было средство уберечь свое сознание у древних скитальцев…

Кто же устроил ему эту пытку?

Следующим звеном был… отец Ольги, участковый в Гадье, гадьинский милиционер, крутой блюститель порядка, пострадавший в прошлом году за исчезновение Зямщица. И видимо, пострадавший за неприятности в связи с ним… Вот уж совсем странная личность – змеиный клубок: не поймешь, чья голова, чей хвост… Наверное, зря не послушал Ольгу и не познакомился с папой. А вдруг бы он проникся и показал ему другую Кошгару? Или другая там, за хребтом?.. Видимо, участковый непричастен к кошгарским сквознякам.

В следующую секунду он замер и перестал дышать от озарившей его простой и понятной мысли. Он тут же вспомнил, что уже не один раз начинал думать так, но отчего-то эта простота выламывала всякую логику и смущала некоторой примитивностью.

Все они тут – начиная от пчеловода и кончая исчезнувшей экспедицией Пилицина – сидят и охраняют «сокровища ВарВар». Будь оно так – все бы хорошо легло на свои места. Тогда бы стала понятной и логика этих людей, и странность их поведения…

Он попытался посмеяться над этой мыслью, но теперь смех уже звучал как признак сумасшествия.

Если ты безвреден для дела охраны и тайны сокровищ – живи на здоровье, лови рыбу, наблюдай «летающие тарелки», ищи следы «снежного человека», даже серу точи из сосен и не имей документов. Но если ты Мамонт и ищешь те самые сокровища – получай пыточную камеру, слушай звон капели, тихо сходи с ума и станешь безвредным…

Не таким ли образом они обезвредили Зямщица?!

Он прислушался к бесконечной капели: сквозь затычки доносящийся мелодичный – в несколько нот – звук почему-то напоминал хруст битого стекла под ногами. Русинов попробовал освободить одно ухо и тут же снова заткнул его. Прекрасное пение показалось обворожительным в оглушающим. Следовало постоянно отвлекаться, думать о чем угодно, только не сосредоточиваться на звуках. Он посветил на часы – пошел пятнадцатый час его пребывания в «музыкальной комнате». Была полночь, и он вспомнил, что еще ничего не ел в этот день и лишь пил воду… Хорошо, что есть вода. В сухой пещере началось бы обезвоживание организма, потом галлюцинации, анемия мышц. Здесь же, если потерять слух, можно продержаться месяц, а то и два без пищи. Только сохранять тепло!

Насосная площадка была размером примерно два на два метра и имела металлическое ограждение – эдакий капитанский мостик, висящий под сводом пещеры. Сюда бы спальный мешок! Он освободил рюкзак от содержимого, аккуратно сложил продукты в ящик электротехнического узла, висящего на ограждении, – при одноразовом питании хватит на пять суток. Затем проделал в днище рюкзака дыру для головы и натянул его на себя. Твердая, плотная парусина будет задерживать тепло возле тела, если не спать лежа. Лежащий человек больше теряет тепловой энергии. Он распорол ножом футляр прибора ночного видения, сделанный из толстой подметочной кожи, постелил на бетон и сел, прислонившись спиной к округлому боку электродвигателя водяного насоса. Затем вскрыл плоскую баночку мясных консервов, наугад в темноте отрезал ломоть черствого хлеба – это суточный рацион. Через три дня его придется сократить вдвое, потом еще вдвое – можно растянуть на неделю. После чего надо спокойно промыть себе желудок, кишечник и садиться на голодную диету…