Стоящий у Солнца - Алексеев Сергей Трофимович - Страница 40

– Сокровищ? Интересно… А какие тут могут быть сокровища?

– Вар-Вар… Слыхали?

– Нет, – промолвила Ольга. – Это что-то из области бажовских былей?

– Примерно да, – согласился он. – Только Бажов наложил древние предания на Петровские времена.

– И вы теперь ищете сокровища Хозяйки Медной горы?

– Раньше ее называли Валькирия, – объяснил Русинов, – или Карна.

– Но Валькирии – это же воинственные девы! – изумилась она. – При чем здесь сокровища?

– Так их называли в эпосе. А если извлекать из него рациональные зерна, то назначение этих дев несколько иное. Во время оледенения люди не ушли отсюда, а спустились жить в пещеры. Здесь было целое пещерное государство, подземное царство. Поскольку мужчины гибли, то возник матриархат…

– Это скучно, – вдруг сказала она. – Не извлекайте рациональных зерен. И вообще, давайте забудем эту тему! Мне теперь все ясно. Когда вы состаритесь, станете точной копией Петра Григорьевича.

– Вот как? – рассмеялся он и вспомнил запуск «летающих тарелок», однако не стал открывать секрета. – Куплю себе дельтаплан и буду летать!

– Шею не сверните! – заметила Ольга со знакомой тоскующей ноткой. – Кстати, как спина?

– Всякая болезнь как любовь: если о ней забыл, значит, все прошло, – серьезно заключил он.

– А вы любите свою жену? Или прошло?

– У меня нет жены. Я свободен!

– Это называется «территориальный холостяк».

– Нет, правда, – улыбнулся Русинов. – Мы давно развелись, живем в разных местах… И как только разъехались, обоим стало хорошо.

Если она смотрела в глаза, то как-то особенно, профессионально, как врач, определяющий диагноз по цвету и состоянию радужной оболочки.

– Зачем вы обманываете? Я не понимаю мужчин, которые обманывают для того, чтобы поухаживать за женщиной. Какой смысл в этом? Желание показаться чище, привлекательней? Но чище было, если бы вы сказали правду. И тогда ваш… предмет не станет обольщаться…

– Я вам говорю правду! – слегка вскипел Русинов. – Почему вы не верите?

Ольга разломала, разворошила построенный песчаный домик-пещеру, утрамбовала песок, но тут же начала строить заново.

– Перед отъездом Петр Григорьевич предупредил меня… чтобы я проявила осторожность. Он даже стал бояться, не хотел отпускать с вами.

– Интересно! То сам подталкивал, то стал оберегать! С чего это вдруг?

– Узнал, что вы женаты и очень любите свою жену.

– От кого? – засмеялся он. – Да как можно узнать об этом? Он что, в душу мне заглянул?

– Может, и в душу… Когда вы ездили в Ныроб, он сказал мне… Вы же посылали жене телеграммы?

– Посылал, но откуда это известно Петру Григорьевичу? – насторожился Русинов. – Я ему не говорил!

– Откуда-то узнал. И сказал. – Песок под ее руками уже подсох и рассыпался. – Но все-таки посылали?

Русинов взял бутылку, сходил на речку и набрал воды. Почти всю вылил Ольге под руки, остальное – себе на голову.

– Кругом глаза и уши! Полный контроль! Ничего не скроешь!

– Я же говорила… Наверное, потому, что вы опасный человек.

– Боитесь меня?

– Боюсь, – не поднимая глаз, проронила она.

– Правильно делаете! – Он сел за ее спиной и тоже начал рыть песок – просто яму. – Я причинил тут всем большой вред. Но клянусь, больше не причиню! Готов просить прощения, только не знаю у кого. Дурацкое состояние, когда приходится оправдываться!

– А вы не оправдывайтесь, – посоветовала Ольга. – Живите, и все.

После сильных дождей, когда казалось, земля уже не принимает влаги, песок успел просохнуть на глубину ладони всего за сутки. Яма превращалась в воронку.

– Живите, радуйтесь, – продолжала она натянуто-веселым голосом. – Смотрите, вода бежит, солнце светит, птицы поют, комары…

– Хотел вызвать сюда своего друга, – признался Русинов. – Мне одному сейчас не разобраться… Я никому здесь не доверяю, кроме вас. Но вы боитесь и тем более не верите. А это лето очень важное, может, нынче все и решится! Вот приедем к вашему отцу, он тоже не поверит. Потому что я передам ему банку с вербным медом.

– При чем здесь мед? – Ольга развернулась к нему. – Вы не перегрелись?

– При том, что мед – моя визитная карточка, – объяснил он. – Одну такую банку я уже свозил в Ныроб, учителю Михаилу Николаевичу.

– Ну и что? Я его знаю…

– Ничего… Он выдал рекомендации отправить меня с пасеки к вашему отцу, выслать как опасный элемент. Ваш отец получит вербный мед и сразу поймет, как со мной поступить.

– Не может быть! Михаил Николаевич очень честный и интересный человек! У него восемь детей!

– Конечно, честный! У плохих людей столько детей не рождается, – заключил Русинов. – Только я здесь – лишний. И от меня хотят избавиться. Потому что знают, кто я, где работал и чем занимался.

– Я теперь понимаю, почему Петр Григорьевич попросил меня не подпускать вас к дяде Коле, – неожиданно проговорила Ольга, – и вообще присматривать за вами…

– А папа запретил упоминать имя Авеги!

– Знаете что! – Она подскочила. – Мы сейчас съедим этот мед!

И, не дожидаясь ответа, побежала к машине. Через минуту вернулась с банкой в руках.

– Хочу меду! На пасеке не хотела, а сейчас хочу! – Она открыла банку, понюхала. – Как его много – на дух не надо, а когда мало, он такой вкусный! Берите ложку!

Вдвоем они едва осилили треть банки. Больше не влезало. Борода у Русинова слипалась, а у Ольги блестели грудь и купальник. Они ели, смеялись и нахваливали «визитную карточку».

– Мы не лопнем? – спросил Русинов.

– Нет! Только воду холодную пить нельзя… У меня идея! Мажьте меня медом!

– Зачем?

– Ничего не понимаете. Это же маска! Полезно для кожи!

Он с удовольствием обливал ее медом из банки и растирал по телу. Она смеялась, доверчиво подставляясь под его руки.

– А теперь я вас оближу! – заявил он, когда Ольга была в меду с головы до ног.

– Извращенец! – крикнула она и помчалась по песку. – Развратник!

– От извращенки слышу! – Он побежал за ней, догнал и схватил за руку. Но Ольга выскользнула и покатилась по песку.

– Вот теперь облизывайте на здоровье!

Русинов лизнул ее руку, отплевал захрустевший на зубах песок.

– Невкусная?! Какое горе! Сладкая, а не оближешь!

– Значит, буду смотреть на вас и облизываться.

Ольга привстала и погрозила пальцем:

– Но если вербный мед – плод вашей, скажем, не совсем здоровой фантазии – будет стыдно перед папой! Вам будет стыдно!

– Пусть уж лучше будет стыдно!

Он начертил на песке таинственный знак – вертикальная линия с четырьмя точками.

– Вот еще один плод фантазии… Видели где-нибудь?

– Видела. – Она пожала плечами. – Знак снежного человека.

– Вы уверены?

– Мне один человек говорил, – призналась не сразу она. – Правда, немного прибабахнутый… Они по этим знакам ищут снежных людей.

Русинов не стал ничего объяснять, стер знак и лег на это место, лицом к небу. Ольга долго молчала, перебирая пальцами песок, затем решительно перевернулась, подставившись солнцу.

– Да ну их всех! Сплошная клиника! Я только солнышку верю!

А вечером они оба жестоко страдали от этой доверчивости. Сначала на плечах, спинах и бедрах появились краснота и легкое, даже приятное жжение. Они последний раз выкупались уже на закате, чтобы успеть обсохнуть, и тем самым на некоторое время приглушили солнечный ожог. Ночевать решили в машине: Ольга опасалась, что ночью придет Зямщиц. Русинов постелил Ольге на откидной кровати, а сам устроился на коробках рядом, раскинув палатку. Пока еще двигался, ощущал лишь плечи и лопатки – палило от прикосновения одежды. Но стоило лечь, как огонь покатился по всей спине. Он потерпел несколько минут, не подавая виду, и начал раздеваться. Ольга еще крепилась: мед все-таки защитил кожу и оттянул проявление ожога.

– Я спалился, – наконец признался он и сел. – Кажется, пошел волдырями.

Она включила свет, осмотрела его, достала крем и густо намазала спину.