Ревизор: Возвращение в СССР 8 (СИ) - Винтеркей Серж - Страница 32

Глава 16

Москва

День пролетел быстро, и вот я снова стою и жду Павлова. Очень надеюсь, что сегодня удастся разрулить все быстро. Главное, снова не начать трепать языком — соблазн есть, но надо с ним справиться. А то все это может плохо закончиться.

Чёрная волга неспешно причалила к бордюру, и я сразу же пошел в ее направлении. Что время тянуть? Кто еще прикатит в это время на этой машине, кроме Павлова?

Так оно и оказалось. Капитан даже удивился, когда я сел в машину раньше, чем он сам успел выйти. Он остановился, посмотрел зачем-то в зеркальце, потянулся к бардачку, а тут уже и я дверцу открываю. Как будто он, приехавший за мной шофер, которого я с нетерпением ожидаю.

— Сегодня туда же поедем? — спросил его светским тоном, не здороваясь. Словно не расставались.

— Да, — ответил капитан.

Думал, захочет меня о чем-то спросить. Но нет, поехал молча. Тогда я закрыл глаза и немного вздремнул.

Проснулся от толчка кулаком в плечо.

— Пошли, Паша! — сказал Павлов.

Ну пошли, так пошли.

Когда заходили в квартиру, понадеялся, что капитан успел принести новую банку кофе. Что-то меня в сон клонило, пять минут подремать в машине — ни о чем. Во вчерашней банке что-то еще осталось, конечно, но до нее я добраться после учебы не успел, времени не хватило.

Повезло — новая банка кофе на кухне появилась. Я ее сразу нашел, рванув к кухне, пока капитан с ключами возился.

— Александр, чайник поставить? — спросил его.

— Да, — ответил капитан.

Минутой позже капитан прошел ко мне на кухню, на которой сразу стало тесно. Хрущевка есть хрущевка, кухонька крохотная.

— По поводу нашей вчерашней темы, про американскую компартию, — заговорил Павлов, присев на одну из свободных табуреток, — ты с кем-то еще обсуждал ее? Высказывал свои соображения?

— Нет, конечно, не с кем мне это было делать, — пожал плечами, открывая шкафчики в поисках своей вчерашней кружки. Нашел в верхнем шкафу, убедился, что вымыта, откупорил кофе, бросил две ложечки в кружку. Так, сахар у капитана в гостиной. Пока все. С чувством выполненного долга присел на другой табурет, ждать, пока чайник закипит.

— Вот и молодец, не надо ни с кем это обсуждать и дальше, — кивнул капитан, следивший за моими манипуляциями с интересом.

— Вашу кружку не нашел, извините! — пожал я плечами, вспомнив, что он мне вчера кофе тоже налил, когда я в гостиной его ждал, и мне бы следовало ответить тем же сегодня.

— Она в гостиной, сейчас схожу за ней, — сказал Павлов.

Вышел, вернулся с кружкой. Только кофе сам себе положил.

Молчали, пока чайник закипел. Павлов успел первым, налил нам обоим кипятка. Перешли в гостиную.

— Так ты подумал, Паша, о нашем вчерашнем разговоре? — спросил капитан, когда мы, как и вчера, устроились в гостиной.

— Что вы имеете в виду? — ответил вопросом на вопрос.

— Хотел бы ты Родине помогать?

— Хотел бы, да и так помогаю. Закончу вуз, буду хорошим и умелым хозяйственником, смогу принести пользу на рабочем месте, буду делать СССР все более успешным и процветающим, — попытался я отвести разговор подальше от вербовки. Может быть, поймет намек, и на этом с ней все и закончится. Расстанемся на хорошей ноте.

Но капитан был настойчив.

— Было бы хорошо для тебя и твоей будущей карьеры, если бы ты сейчас уже начал помогать своей Родине, тесно сотрудничая с нами, — перешел он вплотную к той теме, что мне так не нравилась.

— Поговорить всегда готов, почему бы и нет, — пожал плечами я.

— Одними разговорами Родине не поможешь, Родине нужна информация, — жестко сказал капитан, — нам нужно знать, кто ее любит и готов сделать все для нее. А кто ее продаст за пачку долларов американцам.

— А я тут чем могу помочь? — прикинулся шлангом я.

— Ну, ты мог бы сообщать нам о своих знакомых, кто из них к какой категории относится, — капитан перестал говорить намеками.

— Вот это никак не могу делать, — вздохнул я, — на друзей никогда не стучал и начинать не собираюсь.

— Так я про друзей и не говорю, только про знакомых, — настаивал Павлов.

Ага, знаю я вас. Коготок завязнет, всей птичке пропасть.

— Нет, это точно не мое, — равнодушно сказал я.

— Ты подумай, не спеши, — предостерег меня капитан, — наша организация очень влиятельна. Без нашего разрешения, к примеру, ты не сможешь выехать за пределы СССР.

Ага, уже и угрожать потихоньку начинает? Ну держись тогда!

— Какое счастье, что я никуда из СССР и не собираюсь ехать, — радостно ответил я, — я умею ценить свою Родину. Хочешь теплое море, пляж и пальмы? Есть Сочи и Батуми. Холодное море и теплые дюны? Паланга. Горы нужны? Кавказ и Урал, да та же Киргизия. Степь бескрайняя? Тебе в Казахстан. Тундра, комары, морошка, олени, снег до пояса? Тикси ждет тебя. Скажите, только честно, товарищ капитан, зачем мне уезжать из СССР? Что я смогу за границей увидеть то, что нельзя найти у нас?

Капитан поплыл. На то и был расчет. Наверное, я первый так ему ответил на такую угрозу. По сценарию надо было дрожать и хорошенько подумать, боясь, что не выеду не то что во Францию, так даже и в социалистическую Польшу, а я демонстрирую здоровый пофигизм по всем этим заграничным вояжам. И мне легко это делать — помню, что рассказывали бывшие гэбэшники в девяностых. Что, если не удалось кого завербовать, то просто рукой на него махали. И никаких проблем не чинили. Если добропорядочный советский гражданин, то и фиг с ним, живи, как раньше жил.

— Так что я подумал, товарищ капитан, — сказал я и встал, — и решение принял. Разрешите идти?

— Да садись ты и не обижайся! — уже совсем другим тоном сказал капитан, — ты вот что скажи — не хочешь стать кадровым офицером КГБ?

— Заманчиво, но не получится из меня офицера, — вздохнул я, — раздолбай я, и не люблю подчиняться приказам. Ничего хорошего из этого не выйдет, так и зачем время тратить?

— Ну, ты тут тоже так сразу не решай, подумай все же, — заметно огорчился Павлов, — мы к тебе еще обратимся однажды. Мало ли надумаешь. А если сам до этого передумаешь, то подходи к главному зданию КГБ и на проходной оставь листок со своим именем, отчеством и фамилией. И напиши на нем, что передать надо Александру Павлову, капитану КГБ.

— Хорошо, — сказал я сугубо из вежливости, и он это понял.

— Ну, вот теперь и иди, — разрешил капитан.

В этот раз мне кофе с собой не предлагали — не заслужил. Но мне он и нужен не был — выходил из квартиры с большим облегчением. От вербовки успешно отбрехался. По крайней мере, пока.

Капитан КГБ остался сидеть после ухода парня в замешательстве. Вот и что это было? Крайне неординарный случай. За два года, что он занимался вербовкой студентов, ничего такого и близко не было. Приличное количество отказывалось от нее, некоторые ломались, когда он упоминал про загранку, но таких странных реакций, как за эти два дня, ни один студент не выдавал.

Поделился утром на работе с коллегами размышлениями парня про американскую компартию — кто-то посмеялся, а кто-то и призадумался. Те, кто смеялся, говорили, что все эти визитеры дважды и трижды проверены через нашу резидентуру в США, а те, кто призадумался, говорили, что все в работе разведчиков бывает. И крупные ошибки, когда шпиона под носом не видят. И Павлова, под этим псевдонимом он и занимался вербовкой, впечатлило, что смеялись молодые офицеры, а призадумались матерые волки, некоторые из которых по два десятка лет нелегалами оттрубили по всему свету. И они настоятельно посоветовали на паренька, что такое выдал, обратить пристальное внимание. Глядишь, из него хороший аналитик для КГБ вырастет со временем.

А потом Пашка по-хозяйски залез в его машину, словно с детских лет его офицеры КГБ подвозят, работая шоферами, заснул (реально заснул, дернулся, когда до него дотронулся!), показывая, что чувствует себя совершенно спокойно и расслабленно в присутствии офицера КГБ, ворвался на кухню конспиративной квартиры, как к себе домой, сам открыл непочатую банку кофе, нашел, роясь по шкафам, как у себя дома, кружку, из которой вчера пил.