Bxoд в плен бесплатный, или Расстрелять в ноябре - Иванов Николай Федорович - Страница 7

Первой не выдержала ее подруга, журналистка местной газеты Валентина Григорьевна Капкова:

— Я больше не могу. Получается, что она, ничего не зная, смеется, а ее сын в это время… Не по-божески так, надо сказать.

Село наше партизанское, но Великая Отечественная война подзабылась. Афганское лихо прошло стороной, хотя как раз я и служил там от звонка до звонка в воздушно-десантных войсках. А Чечня вообще казалась еще дальше.

Казалась…

Но только дней через двадцать, когда закончился отпуск у старшего брата, он решился. Собрал всех в большой комнате.

— Что это ты, сынок? — почувствовав недоброе, заволновалась мать.

— Мама, я уезжаю, отец один не справится с известием. Надо, чтобы знала и ты: наш Коля в плену в Чечне…

… Тяжелее всего родителям оказалось ездить на стадо доить корову. Женщины собирались около пастухов и ждали — в надежде услышать новости.

Новостей не было. Только падали в подойник вместе с теплым сладким молоком горькие мамины слезы.

А потом спрашивать перестали. Увидят опущенную голову отца — и торопятся пройти мимо, словно стыдясь своей беспомощности. Зато чистосердечные деревенские старушки засели за карты, гадания, распознание снов. Никогда за меня не молилось сразу столько народа! И не проклинало так людей, как моих тюремщиков. Пусть им когда-либо аукнется это проклятие русских женщин — в своей жизни каждый должен получать причитающееся. У мужчин всегда считается подлостью воевать с теми, кто не причастен к твоей личной беде. И высокими словами о святом мщении собственную жадность и наживу на торговле людьми не прикроешь…

В эти же дни игралась свадьба моего крестника. Он приехал с невестой в родительский дом, наполнил красным вином до краев рюмку:

— Пусть стоит. Крестный вернется и выпьет.

Не выпил. Слишком долго меня не было, а лето стояло жаркое. Вино постепенно высыхало, в конце концов оставив на дне черно-красный сгусток. Родным казалось — запекшейся крови. Только однажды мелькнула надежда, когда отцу приснился сон, будто ловит он молодого аистенка и вносит на руках в дом.

Мама рассказывала этот сон всем встречным, и те радостно вытирали слезы:

— Это сын. Значит, вернется. Вернется! К сентябрю вернется, когда аисты полетят.

Птицы улетели, а сон все не сбывался… А вернувшийся в Москву сын засел за учебники. Матери сказал прямо:

— Если папа не вернется, одни мы учебу в коммерческой академии не вытянем. Надо перепоступать в государственный вуз.

Месяца хватило, чтобы подготовиться и сдать на «отлично» вступительные экзамены на юрфак. Больше о моем пленении в семье ни разу не говорилось, на это слово наложили табу. Только жена, когда оставалась одна, каталась по полу и выла…

Так люди узнают о горе. Один из тысячи примеров, потому что только по официальным данным к концу чеченской войны в плену у боевиков оставалось еще около тысячи четырехсот солдат и офицеров, рабочих и служащих. И в каждом доме — своя боль, бессонные ночи…