В свои разрушенные тела вернитесь - Фармер Филип Хосе - Страница 13

Еды было вдоволь, даже несмотря на то, что они постились целый день или, в изложении Фригейта, «вероятно, постились добрую половину вечности». При этом он имел в виду, что неизвестно сколько времени прошло между 2008 годом н. э. и сегодняшним днем. Этот мир не мог быть создан за один день, а подготовка человечества к Воскрешению определенно отняла больше семи дней. Конечно, если все это произведено с помощью науки и техники, а не каким-нибудь сверхъестественным образом.

Чаша Бартона принесла ему: кусок жареного мяса величиной с добрую ладонь, небольшой черный хлебец, масло, картошку с подливкой, салатные листья с незнакомым, но восхитительным вкусом. Вдобавок, там еще была полуфунтовая кружка отличного виски и еще одна маленькая чашечка с четырьмя кубиками льда.

Было и еще многое. Из-за полной неожиданности один предмет казался восхитительнее другого. Небольшая трубка, вырезанная из шиповника. Кисет с табаком. Три сигары. Пластиковая пачка с десятью сигаретами.

— Без фильтра! — воскликнул Фригейт.

Была также маленькая коричневая сигарета, понюхав которую Бартон и Фригейт одновременно воскликнули:

— Марихуана!

Алиса, вынимая маленькие металлические ножницы и черную расческу, произнесла:

— Очевидно, наши волосы отрастут. Иначе зачем эти вещи! Вы не поверите, но я так рада! Но… неужели они… на самом деле ждут от меня, что я буду пользоваться этим?

Она держала в руках тюбик ярко-красной губной помады.

— Или я! — засмеялся Фригейт, рассматривая точно такой же предмет.

— Они в высшей степени практичны, — заметил Монат, вертя в руках пакет туалетной бумаги. Затем он вытащил круглое зеленое мыло.

Бифштекс Бартона был очень сочным, хотя он предпочитал более прожаренное мясо. С другой стороны, Фригейт пожаловался на то, что мясо у него оказалось пережаренным.

— Очевидно, эти чаши содержат меню, не учитывающее вкусы и привычки каждого, — сказал Фригейт. — Поэтому мужчинам досталась помада, а женщинам — трубки. Это массовое производство!

— Два чуда в один день, — сказал Бартон. — То есть, можно ли это назвать чудесами? Я предпочитаю рациональное объяснение и намерен получить его. Я не думаю, что сейчас кто-нибудь может рассказать мне, каким образом нас воскресили. Но, наверное, люди из двадцатого века имеют мало-мальски сносную теорию, объясняющую хоть приблизительно волшебное появление всех этих предметов в пустом контейнере?

— Если сравнить внутренние и внешние размеры чаши, — сказал Монат, — то можно заметить разницу по глубине примерно в два дюйма. Ложное днище, возможно, скрывает молекулярные цепи, которые способны превращать энергию в материю. Энергия попадает сюда во время разряда. В дополнение к преобразователю «энергия-материя» в чаше должны быть также молекулярные шаблоны, содержащие различные сочетания элементов и составляющих. Мои рассуждения, скорее всего, верны, поскольку на нашей родной планете имелись подобные преобразователи. Но не таких миниатюрных размеров, как эти. В этом я абсолютно уверен!

— То же самое на Земле, — кивнул Фригейт. — Еще до 2008 года человечество научилось изготовлять материю из чистой энергии, но это был очень трудоемкий и очень дорогостоящий процесс с почти микроскопическим выходом готовой продукции.

— Хорошо! — сказал Бартон. — Но для нас пока все это ничего не стоит. Пока…

Он осекся, вспомнив о сне, который видел перед пробуждением.

«Плати! — говорил тогда Бог. — Ты задолжал мне за плоть!»

Что все это могло означать? На Земле, в Триесте, в 1890 году он умирал на руках у жены и просил… что? Хлороформ? Что-то, чего он не мог вспомнить. А затем — Забвение…

И вот он проснулся в том кошмарном месте и увидел такое, что не могло существовать ни на Земле, ни, насколько ему было известно, на этой планете. Но он был уверен, что это не было сном!

8

Покончив с едой, они хотели было снова поместить цилиндры в углубления камня. Но прежде надо было вымыть посуду, хотя поскольку поблизости не было воды, пришлось бы ждать до утра. Однако Казз и Фригейт соорудили несколько ведер из секций гигантского бамбука, и американец вызвался пойти к реке, если будут еще желающие составить ему компанию, и принести воды. Бартон задумался, почему именно Фригейт вызвался пойти к реке, но затем, взглянув на Алису, он понял, в чем дело. Фригейт, должно быть, надеялся найти себе там, на берегу, подходящую подругу. Очевидно, он воспринял как само собой разумеющееся, что Алиса Харгривс предпочтет ему Бартона. А другие женщины: Туцци, Малини, Капоне и Фиорри уже сделали выбор раньше. Бабич откололся от группы вероятнее всего по той же причине, по какой и Фригейт пожелал пойти к реке.

Монат и Казз вызвались прогуляться вместе с янки.

Небо внезапно озарилось гигантскими искрами и светящимися облаками. Блеск огромного числа теснящихся друг к другу звезд и сияние пылевых туманностей вселяло в людей ужас, чувство собственной ничтожности и убогости. Некоторые звезды были столь велики, что могли сойти за осколки земной Луны.

Бартон лежал на спине на охапке листьев и попыхивал сигаретой. Она была превосходна и в Лондоне его дней стоила бы по меньшей мере шиллинг. Сейчас он уже не чувствовал себя крохотным и ничтожным. Звезды, сиявшие на небе, были неодушевленной материей, а он — полон жизни. Никакой звезде не дано познать того чувственного экстаза, когда рядом с тобой находится теплая, хорошо сложенная женщина.

По другую сторону костра, наполовину или целиком скрытые травой и тенью, расположились жители Триеста. Спиртное оживило их, хотя чувство раскрепощенности, возможно, возникло и от сознания того, что они снова живы и молоды. Они громко и весело смеялись, катаясь по траве и целуясь. А затем пара за парой они отступили в темноту. Или по крайней мере, больше не издавали громких звуков.

Девочка заснула рядом с Алисой. Свет костра отражался на красивом аристократическом лице молодой женщины, на ее безволосой голове, на великолепном теле и длинных ногах. Внезапно Бартон обнаружил, что в нем воскресло все его естество с неослабевающей силой. Он определенно уже не был стариком, который в течение последних шестнадцати лет своей жизни жестоко расплачивался за множество лихорадок и других болячек, выжавших его досуха уже в сорок лет. Теперь он снова был молод, здоров и одержим тем же неугомонным бесом.

Но он дал этой женщине обещание защищать ее. Он не мог предпринять какой-либо шаг или произнести слово, которое она могла бы истолковать как попытку соблазнить ее.

Что ж, она далеко не единственная женщина в этом мире. По сути, все женщины, если и не в его распоряжении, так, по крайней мере, доступны. Надо только попросить. Если все, кто когда-либо жил на Земле, теперь воскрешены на этой планете, она — лишь одна из многих миллиардов (из 36 миллиардов, если подсчеты Фригейта верны). Но что это именно так, пока еще не было достоверно известно.

Чертовски плохо было то, что Алиса сейчас была одной-единственной на целом свете. Он не может просто так подняться и уйти в темноту на поиски другой женщины, потому что она и ребенок останутся без защиты. Алиса, конечно же, не будет чувствовать себя в безопасности, находясь рядом с Монатом и Каззом, и нельзя упрекать ее за это. Они были ужасающе безобразны. И не может он доверить ее Фригейту — если он только вернется этой ночью, в чем Бартон сомневался — потому что парень этот во многом был для него непонятен и, похоже, еще не раскрыл все свои качества.

Оценив создавшееся положение, Бартон неожиданно рассмеялся. Он подумал, что эти мысли он мог спокойно отложить на потом. Эта мысль в свою очередь вызвала смех, и он не мог остановиться, пока Алиса не спросила, все ли у него в порядке.

— Более, чем когда бы то ни было, — сказал он и повернулся к ней спиной. Он запустил руку в свою чашу и извлек оттуда последний предмет. Эта была маленькая плоская пластинка из похожего на кожу вещества. Фригейт, перед тем как уйти, заметил, что их неизвестные благодетели, должно быть, американцы. В противном случае, им и в голову бы не пришло снабжать воскресших жевательной резинкой.