Покоритель зари, или Плавание на край света - Льюис Клайв Стейплз - Страница 2

– Прекратите! – пискливо и злобно заорал Юстэс. – Что за дурацкие шутки! Хватит, а то я Альберте скажу! Ой!

Эдмунд и Люси привыкли к приключениям, но тут и они закричали «Ой!», ибо соленая вода неожиданно выплесну­лась из рамы и окатила их с головы до ног.

– Я сломаю вашу мерзкую картину! – заорал Юстэс, и тут произошло несколько событий сразу: Юстэс бросился к кар­тине; Эдмунд, который кое-что знал о магических силах, устремился за ним, крича: «Стой, не дури!»; Люси вцепи­лась в него с другой стороны; и как раз в эту минуту (то ли они стали быстро уменьшаться, то ли картина начала расти) Юстэс подпрыгнул, чтобы сорвать ее со стены, и оказался в ней. Прямо перед ним было не стекло, а настоящее море, ветер и волны неслись на раму, словно на скалу. Совсем пе­репугавшись, он сам ухватился за Эдмунда и Люси, и они впрыгнули в раму вслед за ним. Миг-другой все бились и кричали, а когда им все же удалось удержать равновесие, огромная голубая волна обрушилась на них, опрокинула и поволокла за собой. Юстэс отчаянно завизжал, но визг его тотчас оборвался, ибо вода попала ему в рот.

Люси благодарила судьбу за то, что прошлым летом нау­чилась хорошо плавать. Правда, она плыла слишком тороп­ливо, да и вода была куда холоднее, чем казалось снаружи. Тем не менее, Люси не тонула и сумела сбросить туфли (это непременно нужно, когда плывешь в глубоком месте). Она даже не забыла закрыть рот, но не закрывала глаза. Корабль был совсем близко – прямо над ней поднимался зе­леный борт, а сверху глядели люди. Но, как и следовало ожидать, Юстэс вцепился в нее, и они пошли ко дну. Когда они все же вынырнули, Люси увидела, как с корабля прыг­нул человек в белом. Эдмунд барахтался теперь рядом с ней, держа вопящего Юстэса подмышки. Потом она увидела чье-то знакомое лицо, и кто-то ухватил ее за плечи. Люди на корабле кричали, над фальшбортом свесились головы, вниз полетели веревки и канаты. Эдмунд и этот, знакомый, обвязали Люси веревками. Ей казалось, что все это длится очень долго, так как лицо ее посинело, а зубы начали вы­бивать дробь. На самом же деле времени прошло мало: на корабле поджидали удобного момента, чтобы поднять ее на­верх, не ударив о борт корабля. Несмотря на это, она силь­но ушибла коленку, и ей было больно, когда, дрожа от хо­лода, она оказалась на палубе. После нее подняли Эдмунда, а потом – несчастного Юстэса. Последним появился чем-то знакомый златоволосый мальчик, на несколько лет постар­ше Люси.

– Ка-Ка-Каспиан! – вдруг сказала она, когда обрела голос. Да, это был Каспиан, юный король Нарнии, которому они помогли занять престол, когда были здесь в прошлый раз. Тут и Эдмунд узнал его. Все трое пожали друг другу руки, а мальчики еще похлопали друг друга по спине.

– А это ваш приятель? – спросил Каспиан, с улыбкой по­ворачиваясь к Юстэсу. Но тот плакал гораздо громче, чем можно плакать в его годы, если ты просто промок, и вопил:

– Пустите меня, пустите меня обратно! Мне тут не нра­вится!

– Пустить? – спросил Каспиан. – Куда же это?

Юстэс подбежал к борту корабля, словно ожидая увидеть над морем раму картины, а может быть, и часть комнаты, но увидел только пенистые синие волны и голубое небо, сливавшиеся у горизонта. Наверно, нельзя упрекать его в том, что сердце у него упало. Ему чуть что становилось ху­до.

– Эй, Ринельф! – крикнул Каспиан одному из матросов. – Принеси их величествам грогу! После такого купанья надо согреться.

Он называл величествами Эдмунда и Люси, потому что когда-то, задолго до него, они, и Сьюзен, и Питер были ко­ролями и королевами Нарнии. Время в этой стране течет не так, как у нас, и, проведя там сто лет, вы вернетесь в наш мир в тот самый день и час, когда его покинули. Но если, пробыв здесь, скажем, неделю, вы вернетесь в Нарнию, там за это время может пройти и тысяча лет, и один день, и во­обще ни минуты. Пока туда не попадешь, этого не узнаешь.

И потому, когда Питер с братом и сестрами вернулись в Нарнию, жители ее приняли их, как приняли бы мы короля Артура. Кстати, некоторые считают, что он и вправду вер­нется, а я от себя добавлю: давно пора.

Ринельф принес горячий грог, дымящийся в кувшине, и четыре серебряных кубка. Именно это сейчас и требовалось; и, сделав несколько глотков, Люси и Эдмунд почувствова­ли, что тепло пробирает их до самых пяток. Но Юстэс мор­щился и плевался, и ныл, требуя, чтобы ему дали витами­низированного напитка на дистиллированной воде, и вооб­ще поскорее высадили на берег.

– Доброго спутника привел ты нам, брат-король, – про­шептал Каспиан Эдмунду, но не успел он добавить и слова, как Юстэс снова завопил:

– О-о-ой! Фу! Что это? Уберите от меня эту мерзость!

Впрочем, на сей раз чувства его можно было понять. Из рубки на юте вышло преудивительное существо и нетороп­ливо подошло к ним. Можете называть это существо мышью – собственно, оно мышью и было, только ходило на задних лапах и достигало в высоту двух футов. На голове у него был тонкий золотой обруч, а в нем – длинное алое перо. (Поскольку шерстка у мыши была темная, почти черная, выглядело это очень красиво). Левая лапка лежала на эфесе шпаги, такой же длинной, как хвост. Мышь (нет, назовем это создание Мышем, слишком уж ему не подходит жен­ский род), Мыш изящно и величаво ступал по раскачиваю­щейся палубе, а манеры у него были самые изысканные. Люси и Эдмунд сразу узнали Рипичипа, храбрейшего из нарнийских говорящих зверей, покрывшего себя бессмертной славой во втором сражении при Беруне. Люси, как всегда, ужасно захотелось взять его на руки и погладить по теплой шерстке; но она не посмела – он обиделся бы до глубины ду­ши. И она опустилась на одно колено, чтобы поговорить с ним.

Рипичип выставил вперед левую лапку, отставил правую, церемонно поклонился, поцеловал Люси руку, выпрямился, подкрутил усы и промолвил тоненьким голоском:

– Мое нижайшее почтение вашему величеству! Мое ни­жайшее почтение королю Эдмунду! (Он снова поклонился). Мы и мечтать не смели, что вы украсите своим присутстви­ем наше славное плавание.