Сказки. Фантастика и вымысел в мировом кинематографе - Долин Антон - Страница 98

Обиднее всего за амбала в спортивном костюме и алой маске по прозвищу Красный страх и его напарницу, колоритную Пиратку Дженни в старомодной вуали. Страх говорит с русским акцентом и ничего не боится, про Пиратку известно и того меньше.

Их присутствие в сериале – знак проблематичной преемственности по отношению к комиксу Мура – Гиббонса. В придуманных ими 1980-х, где правил Никсон, а русские завоевывали Афганистан, над миром нависала опасность ядерного армагеддона; советская угроза, мифическая или реальная, заставляла творить жуткие вещи. В 2019 году русский – один из положительных героев, и никого это не смущает. Что до Пиратки Дженни, то она – напоминание об одноименной балладе из «Трехгрошовой оперы» Брехта – Вайля; в ней женщина ждет прибытия в город пиратского корабля, который отомстит его жителям за насмешки над ней. На этой же истории основан комикс «Легенды Черной шхуны», вставной сюжет у Мура – Гиббонса (а впоследствии – «Догвилль» Ларса фон Триера), ведь в их Америке, где герои в масках стали обыденностью, истории в картинках чаще посвящали пиратам.

И Красный страх (ужас перед русской угрозой), и Пиратка Дженни (кошмар пиратской расправы) олицетворяют фобии, пластичный, но обязательный для американского массового сознания образ врага, который и рождает супергероев-мстителей. В чем одни «Хранители» похожи на других, и в чем противоположны «Мстителям» и «Лиге справедливости», так это в анализе и разоблачении фобий, заставляющих как персонажей, так и публику столкнуться с единственным подлинным врагом: своим отражением.

В «Хранителях» Линделофа об этом забыли – теперь в Талсе строятся новые часы: так называемые Часы тысячелетия, проект эксцентричной миллионерши госпожи Чьеу.

Она впервые появляется в четвертом эпизоде, названном «Если тебе не нравится моя история, напиши свою собственную»; эти слова, как и остальные названия эпизодов, возникают прямо внутри кадра, незамеченные персонажами – мы в настоящем рисованном комиксе. Вполне в этом духе выдержано и магическое появление Чьеу в доме супружеской бездетной пары: богачка приходит незваной и предлагает искусственно выращенного из их генетического материала ребенка в обмен на землю, где стоит их дом. Там и будут построены Часы тысячелетия, назначение которых пока остается таинственным. Ясно лишь одно: Чьеу всемогуща и не остановится ни перед чем, к чему бы ни стремилась.

Покупательница империи Адриана Вейдта – когда-то богатейшего и умнейшего человека Америки, члена команды Хранителей, – Чьеу наследует его философии и моральному кодексу слегка карикатурного капиталиста-либертарианца. Она клонирует собственную мать, которую выдает за дочь, а использует как ассистентку, выращивает посреди Талсы технически-экологический оазис, планирует преобразовать мир и уже сделала немало, выбросив на рынок таблетки «Ностальгия». Чьеу – живое воплощение всех страхов, которые питают консервативную Америку «Седьмой кавалерии»: иностранка, азиатка, со своей системой ценностей и грандиозными деньгами, готовая скупить и переделать под себя землю их предков, будто (или не будто, а на самом деле) в отместку за когда-то случившееся завоевание ее исторической родины, Вьетнама.

Эту неоднозначную и сложную героиню – возможно, самого причудливого из оригинальных персонажей Линделофа, – играет Хонг Чау, звезда «Короче» Александра Пейна. Ее прообраз – легендарная вьетка Чьеу Тхи Чинь, в 19 лет возглавившая восстание против завоевателей из Китая (дело было в третьем веке нашей эры).

Интереснее всего то, что Чьеу смыкается в своих задачах со своими антиподами – расистами-реднеками из «Седьмой кавалерии». И она, и они надеются, что часы пробьют для нынешней Америки в последний раз, и все навсегда изменится. Тиканье часов превосходно выражено в бесстрастно-ритмичном, минималистском и совершенном в своей холодной расчетливости саундтреке Трента Резнора и Аттикуса Росса, членов группы Nine Inch Nails, музыкальных соратников Дэвида Линча и Дэвида Финчера.

Еще больше недоумевают зрители сериала. Ведь пространство, в котором существует Вейдт (никогда еще британский аристократизм Джереми Айронса не был настолько пародийным и величавым), ничем не напоминает утопающую в хаосе Талсу.

Величественная природа, богатая усадьба, обставленная с неслыханным шиком, и одинокий скучающий лорд, которому прислуживают вышколенный мажордом мистер Филлипс (Том Мисон) и безупречно вежливая экономка миссис Крукшанкс (Сара Викерс). Они приносят ему торт, зажигают свечи и поют: «С днем рождения тебя». Каждый день. Или каждый месяц? Не разберешь – все дни похожи друг на друга.

Не только дни. На второе-третье включение из отдельного мирка мы начинаем замечать его странности: оказывается, идентичных Филлипсов и Крукшанкс вокруг Вейдта – неисчислимое количество. Иногда он их пытает или убивает, режет на куски и сжигает заживо, запускает куда-то при помощи самодельной катапульты (одни филлипсы и крукшанкс помогают расправляться с другими). Рабы принимают страдания беспрекословно. Забавы с клонами – единственное развлечение Вейдта в тюрьме, ведь эта вселенная, без сомнения, лишь комфортабельная тюрьма, откуда ему никак не сбежать, пока выход охраняет таинственный Страж Врат в маске… под которой – точно такой же Филлипс.

В финале «Хранителей» Мура – Гиббонса бывший герой в маске Вейдт, принявший пышный древнеегипетский псевдоним Озимандия и взявший за модель для подражания Александра Македонского, брал на себя смелость покарать человечество, одновременно его спасая. Это он обрушивал на Нью-Йорк инопланетное чудовище, предотвратив ядерную войну. Теперь, чтобы люди помнили о «казни египетской», время от времени Вейдт насылает на них дождь из мини-кальмаров, не опасный для жизни, но поучительный. Слуги-клоны для него – те же мини-кальмары, игрушки великого фараона. Его персональное заточение – добровольно принятое на себя наказание, ироничное расположенное в месте под названием «Европа». Не континент, а планета, спутник Юпитера.

Сюжетная линия Вейдта – особая специя «Хранителей», предельно далекая от тем расизма и американской идентичности, насыщенная ритуальной жестокостью и абсурдом, достойным Ионеско.

Когда-то, целую вечность назад, маленький Джон Остерман со своим отцом-часовщиком (важное значение слова Watchmen: не только хранители, но и часовых дел мастера) убежал из покоренной нацистами Европы в Великобританию, где был принят в старинном поместье. Именно оно и встреченные там люди стали прообразами искусственной утопии, сотворенной на неслучайном спутнике Юпитера бывшим Остерманом – после того, как тот был разъят на атомы и собрал себя самого вновь, превратился в богочеловека Манхэттена, многократно спас человечество и, наконец, устав от деяний, удалился жить на Марс.

Манхэттен противоположен супергероям: не прячется под костюмом и маской, а снимает с себя все человеческое, будто костюм и маску. Его синеватая кожа обходится без покровов – лишенный стыда Манхэттен ходит голым. Раз уж он всемогущ, то зачем отказывать себе в таком скромном удовольствии?