Сказки. Фантастика и вымысел в мировом кинематографе - Долин Антон - Страница 69

Разумеется, как любые сказки, и как многие мультфильмы, – картины Миядзаки полны эскапистского пафоса. Прежде всего он бежит в детство: его маленькие герои и героини всегда действуют по-взрослому, подчас они умнее и решительнее взрослых, и зритель любого возраста предпочтет увидеть свой портрет в них, чем в беспомощных и нелепых родителях. Миядзаки совершает не только возрастное, но и географическое бегство. Например, в Европу, о которой грезил с детства – его японские герои попадают то в средиземноморский, то в скандинавский пейзаж. Почти все мультфильмы Миядзаки основаны на западноевропейских литературных источниках. Даже Люпин III – потомок французского мошенника Арсена Люпена (а «Замок Калиостро» – вариация на тему «Графини Калиостро» Мориса Леблана). Шерлок Хаунд из телесериала, сделанного Миядзаки в начале 1980-х – звериный потомок Шерлока Холмса; мальчик будущего Конан позаимствовал имя у Конана-киммерийца Роберта Говарда. Летающий остров Лапута – из «Путешествий Гулливера» Свифта, Навсикая – из Гомера, Поньо – наследница Русалочки Андерсена, а «Ходячий замок» поставлен по изрядно переписанному роману англичанки Дианы Уинн Джонс. Причем сам замок – прямой наследник избушки на курьих ножках из русских народных сказок, также изученных въедливым японцем.

Но с такой же легкостью Миядзаки, как его герой – волшебник Хаул из «Ходячего замка», – переключает таинственный рычаг и перемещается из знакомого пейзажа (итальянского, греческого, французского или все-таки японского) в мир фантазии, ничем не напоминающий реальный ландшафт. Сита и Пазу из «Воздушного замка Лапуты» летят сквозь облака к заповедной летающей земле, где обитают добрые роботы-великаны, и где они, подобно Адаму с Евой, дадут старт новой цивилизации – а Тихиро из «Унесенных призраками» сквозь магический портал проходит в край, населенный чудовищами. Там ей предстоит сменить имя, расстаться с родителями, пережить первую любовь. Ведь все фильмы Миядзаки не только о том, как впасть в детство: еще в большей степени они – о взрослении.

В глазах японского режиссера не существует противоречий между эскейпом и взрослым, ответственным отношением к жизни. Он бежит от реальности, поскольку реальность его не устраивает – и всеми силами он призывает к ее изменению. Миядзаки – убежденный и последовательный эколог. Об этом – едва ли не каждый его фильм. Хаул обуздывает милитаристов в «Ходячем замке», Тихиро в призрачном банном доме с трудом отмывает почерневшего и вонючего Бога Реки, подводный биолог Фудзимото и богиня океана Гранд Мамару – родители Поньо – следят за чистотой морских недр; вырубленный и выжженный лес в «Принцессе Мононоке» идет войной на человечество, как в «Макбете». А семья троллей-лесников Тоторо следит за тем, чтобы деревья росли и всходы зеленели. Миядзаки не боится показаться банальным: он уверен не только в своей правоте, но и в своей художественной силе.

Миядзаки, разумеется, уникален. Однако не одинок. Он называет нескольких собратьев по убеждениям и ремеслу, перед каждым из которых преклоняется. Это Джон Лассетер, создатель американской студии Pixar, пионер 3D-анимации, автор «Истории игрушек» и продюсер «ВАЛЛИ». Это англичанин Ник Парк, придумавший безумного изобретателя Уоллеса и его умного пса Громита, снявший «Побег из курятника». Это наш вдумчивый соотечественник Юрий Норштейн, чьего «Ежика в тумане» Миядзаки считает лучшим мультфильмом в истории кинематографа. Это французский художник и фантазер Мёбиус. Лассетер работает с ненавистным Миядзаки компьютером, Парк лепит своих героев из пластилина, Норштейн пользуется уникальной техникой перекладки, Мёбиус рисует комиксы. Каждый из них – обладатель десятков международных наград. Как и Миядзаки, лауреат американского «Оскара», берлинского «Золотого медведя» и венецианского «Золотого льва» за карьеру – и, при всем при том, человек, для которого работа над вымышленными мирами и виртуальное братство с другими фантазерами-бессребрениками важнее всего на свете.

Интервью записано в Венеции, где Миядзаки был присужден почетный «Золотой лев». 2005 год.

– Скажите честно, неужели ваш Ходячий замок действительно навеян образами из русских сказок?

Хаяо Миядзаки: Да! Был там такой смешной дом на куриных ногах, в котором жила эта, как ее… Баба-яга, да? Мне это очень понравилось, и так я придумал мой Замок. Все, что читаю и вижу, я использую в моей работе.

– А насколько многим ваши фильмы обязаны японской сказочной традиции?

Хаяо Миядзаки: Действие моих фильмов – возьмите для примера «Порко Россо» или «Ходячий замок» – происходит не в Японии, а в Европе. Современная Япония полна европейских влияний во всем, а особенно в изобразительном искусстве и музыке. Не думаю, что мои фильмы о Японии; они рассказывают и о любом другом месте на земле. Может, мой фильм о Японии еще впереди? Некоторые идеи из этой области у меня есть. Но модернизация сделала исполнение подобной задачи крайне сложным – ведь подлинно японская культура похоронена под огромными слоями хлама…

– Неужели вы не росли на японских народных или литературных сказках?

Хаяо Миядзаки: Мы, похоже, больше читали европейскую литературу. Британскую, французскую, русскую, наконец! Так у меня все и перемешалось в голове, что и сам сообразить не могу, откуда я родом. Хотя часто мне приходит в голову, что было бы хорошо сделать фильм о тех деревенских сказках, которые мне в раннем детстве читала мама. Задача почти невыполнимая, но очень бы хотелось. У нас в Японии в последние десятилетия из-за модернизации все национальное связано с депрессивным, мрачным настроением, а оптимизм и радость куда-то пропали. Чтобы их воскресить, таланта должно быть гораздо больше, чем у меня. (Смеется.)

– Чем вас, героя XXI века, так раздражает модернизация?

Хаяо Миядзаки: Дело не в раздражении. Я вижу свою задачу в том, чтобы добраться до подлинных, забытых, похороненных ценностей. Даже из повседневной жизни они исчезли. Только в ребенке их можно найти в естественном, природном виде. Потому через мои фильмы я обращаюсь к душам детей.

– Экологические проблемы – в центре ряда ваших мультфильмов. Вы хотите заставить зрителей всерьез задуматься о них?

Хаяо Миядзаки: Я снимаю фильмы не для того, чтобы поговорить с публикой об экологии. У меня есть другие причины. Но для меня борьба за экологию – одна из важнейших ценностей в жизни.

– Об этом заставляют задуматься и пейзажи ваших фильмов. Действие того же «Ходячего замка» ведь происходит где-то в Уэльсе, не так ли?

Хаяо Миядзаки: На самом деле действие сказочного романа Дианы Уинн Джонс, по которому поставлен мой фильм, происходило в Уэльсе – и то быть уверенным в этом на сто процентов невозможно. Я был в Уэльсе несколько раз, и потом решил, что не хочу перемещать туда действие моего фильма. Вместо этого я использовал пейзажи Альзаса и Казахстана, перемешав их друг с другом. Это же сказка! Вот в Венеции я бродил по острову Лидо и тоже искал что-нибудь, что могло бы мне пригодиться для следующего фильма.

– Нашли?

Хаяо Миядзаки: Да, кое-что. Тут есть прекрасная аллея, там в деревьях птицы поют.

– Много путешествуете в таких вот поисках натуры?

Хаяо Миядзаки: Много. Особенно внутри Японии. Недавно целых два месяца путешествовал по глубинке в полном одиночестве.

– В Японии многие считают вас едва ли не богом на земле. Трудно жить с этим?