Сказки. Фантастика и вымысел в мировом кинематографе - Долин Антон - Страница 54

– «Интерстеллар» – реалистичный фильм? Или астрофизики будут над вами потешаться?

Кристофер Нолан: Ну по меньшей мере Стивену Хокингу – мы показали фильм ему первому – «Интерстеллар» очень понравился. С точки зрения науки я во всем доверял нашему исполнительному продюсеру, физику-теоретику Кипу Торну. Он выдающийся ученый, и для него этот фильм – тоже осуществление старинной мечты: поучаствовать в создании кинокартины, которая будет базироваться на конкретных научных данных, а не на фантазиях. Верьте или нет, но самые невероятные и причудливые элементы «Интерстеллара» основаны на новейших открытиях физиков. Мы обходились без спекуляций и позволяли себе минимальные отклонения от научных изысканий.

– Каково было вам: попасть из мира супергероев, которому вы посвятили трилогию «Темный рыцарь», в открытый космос?

Кристофер Нолан: С каждым фильмом ты стараешься добиться чего-то, чего не делал раньше, и этой задаче «Интерстеллар» отвечал идеально. А уже потом можешь думать о том, как использовать что-то из ранних фильмов в новом. Например, невесомость: я изучил ее эффекты, когда снимал «Начало», и этот опыт очень мне пригодился сейчас. Очень многое в «Интерстелларе» суммирует то, что я делал раньше.

– Так составлялась та библиотека в комнате Мёрф, где она совершает свое открытие? Я заметил на полках «Бесплодную землю» Элиота, «Противостояние» Кинга, томик Конан Дойля…

Кристофер Нолан: Да, там на полках много важных для меня текстов. Не обязательно повлиявших на сюжет фильма, но просто как-то подействовавших на меня в прошлом. Некоторые посвящены физике, другие не имеют к ней никакого отношения. Одна из самых важных, наверное, «Флатландия», знаменитая викторианская фантастическая книга Эдвина Эбботта об одномерности, двухмерности и трехмерности. Но мы ни в коем случае не хотели, чтобы зритель разглядывал эту библиотеку и делал далеко идущие выводы, составляя список наших источников. Лишь некоторые корешки попали в кадр.

– А были какие-то книги, которые когда-то повлияли на вас и заставили пойти работать в кинематограф?

Кристофер Нолан: Я много читал в детстве, но, как ни странно, первичны были все-таки фильмы. То есть «Космическая одиссея» помогла мне открыть для себя романы Артура Кларка, которые я обожал, буквально зачитывался, но ведь в начале-то был Кубрик! Если честно, сколько бы я ни прочел фантастики, куда большее влияние на меня оказали «Близкие контакты третьей степени» и «Инопланетянин» Спилберга.

– «Интерстеллар» – еще и фильм о семье. Вы работали над многими сценариями, этим в том числе, вместе с младшим братом Джонатаном. Расскажете, как вы пишете вместе?

Кристофер Нолан: Этот процесс организован по-разному в каждом фильме. В этом случае все началось с Джонатана, задолго до меня: это к нему обратился Кип Торн и по его заказу мой брат начал придумывать сюжет и персонажей. Тогда предполагалось, что режиссером будет Стивен Спилберг. Я же знал о проекте от брата. Когда Спилберг отказался от «Интерстеллара», а я освободился после «Темного рыцаря», мне предложили взяться за фильм. Я немедленно согласился. Но, конечно, надо было все переделать. Прочитав сценарий, я решил, что сохраню общую канву и не буду трогать первый акт – его действие происходит на Земле. Но в целом мне хотелось, чтобы в «Интерстелларе» было больше тепла и человечности; это в определенной степени суммировало и то, что я разрабатывал в нескольких моих неосуществленных проектах. Джонатан был очень рад, что я стану режиссером, и передал мне сценарий. Дело в том, что мы не пишем вместе, а делаем это по очереди. Джонатан начинал, я дописывал, многое переделывал, потом опять отдал текст ему и так далее.

– А идея того, что любовь – такое же физическое измеряемое качество, как, скажем, скорость, масса тела или гравитация, – она чья?

Кристофер Нолан: Моя. Я внес ее в сценарий практически в последний момент, когда мы уже собирались приступать к съемкам. Это как бы результат моего исследования взаимоотношений героев друг с другом и попытка ответить на вопрос, что значат и к чему ведут их чувства. Меня захватил этот парадокс: наука имеет дело с возможностями мозга, но чувства мы традиционно приписываем не мозгу, а душе. В этой области научный словарь очень скуп, практически бессилен. Я подумал, что это упущение надо как-то компенсировать.

– Для вас это личное, чувственное отношение к материалу – важная составляющая? Или вы способны перенести какой-то сценарий на экран отстраненно, работая с ним как ученый?

Кристофер Нолан: Я не могу снимать фильм по сценарию, в котором не вижу своего отражения. Этот сценарий – обо мне. За время работы над фильмом у меня родились двое детей. Я помню, что в первой версии «Интерстеллара» Мёрф был мальчиком, а я все переписал и превратил его в девочку, потому что только что стал отцом новорожденной девочки. Кстати, я сам не сразу понял, почему внес это изменение, до меня это дошло только потом. Безусловно, для меня крайне важно, чтобы возникало личное отношение к тому, что я снимаю. «Интерстеллар» – фильм об отце, и мое отцовство сыграло в этом решающую роль.

– Когда отца из вашего фильма вызывают в школу, учителя дочери ругают его за то, что он забивает ей голову рассказами о высадке американцев на Луну: по новой официальной версии программа «Аполлон» была грандиозной постановкой, придуманной для того, чтобы спровоцировать и разорить СССР, а на самом деле космос никому не был нужен. А знаете, в России есть книга точно о том же, только с советской точки зрения, – «Омон Ра» Виктора Пелевина.

Кристофер Нолан (смеется): Что вы говорите? Понятия не имел! Да, идеи носятся в воздухе. Вы же понимаете, лично я против теорий заговора. Конечно, американцы высаживались на Луне, это одно из величайших национальных достижений, я всегда гордился им и горжусь сейчас. Но мне понравилась сама идея: показать, как от людей скрывают информацию и переписывают историю, пытаясь таким образом спасти человечество от краха. Что, разумеется, невозможно, глупо и вредно.

– Отца – пилота Купера – играет Мэттью МакКонахи, сегодня один из самых популярных голливудских актеров. Но он не был таковым, когда вы его пригласили на главную роль! Вы сомневались в нем?

Кристофер Нолан: Ни минуты. Других кандидатов на роль у меня просто не было. Мы пригласили его не потому, что он успешен, а только потому, что идеально подходил для роли. То есть, когда писался сценарий, никого конкретно я в виду еще не имел, но потом понял, что персонаж – особенный, и абы кто его сыграть не сможет. Купер – прирожденный пилот, в чем-то ковбой, эдакая американская икона. Не каждый может такое воплотить. Мэттью на это способен, и мне кажется, что он единственный актер… по меньшей мере единственная звезда, в которой сегодня есть эти редкие качества. Ведь при этом он персонаж очень сложный и многоплановый. Его отчаянная решимость дойти до самого конца, до предела в этом тяжелом путешествии должна быть разделена зрителем. Мне был необходим проводник, гид по космосу, который поведет публику за собой. И Мэттью это сделал.

– А как в вашем фильме появился…[29]?

Кристофер Нолан: Умоляю, не пишите о нем ни слова! Его появление в фильме – наш маленький сюрприз для зрителя, и мы стараемся об этом не говорить.

– Договорились. Тогда забудем об актерах и поговорим об изображении. Для огромного количества ваших поклонников это необъяснимый парадокс: вы такой страстный поклонник IMAX и почти полфильма сняли на их камеры, но при этом отказываетесь от 3D. Почему?