Война этажерок (СИ) - Буланов Константин Николаевич - Страница 46

— А вы чего рты раззявили? — с умным видом выслушав речь немца и приняв протянутый тем пистолет, рявкнул на столпившихся вокруг Егор. — Немца живого никогда не видели? А ну живо вернуться к работе! Вылет через полчаса! И уберите этот хлам со взлетной полосы! — указал он на побитый Таубе. — А этих двоих в штаб. И пригласите туда Орлова. Он у нас по-немецки шпрехает, будет переводить. — Требовалось узнать, откуда они такие красивые взялись и не имеется ли там еще кто-нибудь из немецкой летной братии. Уж очень ему пришлась по душе штурмовка немецкого аэродрома, и повторить ее он был бы не против.

К величайшей радости авиаторов, упираться немцы не стали и выложили все как на духу. Такое рвение к сотрудничеству оказалось оценено по достоинству и потому вскоре накаченных разбавленным водой спиртом пленных передали в заботливые руки кавалеристов с целью отправки в тыл с ближайшим обозом. А сами авиаторы, в предвкушении уничтожения еще одного вражеского авиационного отряда, принялись активно потирать руки, да мешаться под ногами оружейникам.

Очередной налет на Дейч-Эйлау практически ничем не отличался от самого первого. Прилетели, обнаружили, разбомбили, прошлись из пулеметов по тому, что уцелело после бомбардировки и спокойно вернулись домой. За все последние дни у них не было более спокойного боевого вылета, когда по ним не открывали огонь все кому не лень — вот что значило столкнуться с непуганым противником. Положа руку на сердце, Егор был совсем не против в дальнейшем действовать столь же не геройски, а, можно сказать, в рабочем порядке. Но, к сожалению, о подобном оставалось только мечтать. Если уже сейчас немецкая пехота начинала вести по ним весьма плотный огонь в случае задержки над целью после налета, то в скором будущем вполне можно было ожидать появления специализированных отрядов противовоздушной обороны. И, как бы подтверждая опасения командира добровольческого отряда, помимо четырех аэропланов 5-го Крепостного авиаотряда, командование 8-й армии уже спустя всего пару дней выслало на помощь XX армейскому корпусу, из штаба которого то и дело поступали жалобы о бесчинствах русской авиации, имевшиеся в Кенигсберге автомобили ПВО.

Всего лишь дюжину частично бронированных и оснащенных 77-мм орудиями полноприводных грузовиков успели до начала войны дать армии на двоих компании «Даймлер» и «Эрхардт». Но лишь две таких машины оказались на восточном фронте в составе 18-го Восточно-прусского полевого артиллерийского полка, что было вдвое больше изначально планируемого — все же основную ставку немцы делали на скорейшее выбивание из войны Франции, потому лучшее вооружение и направлялось на западный фронт. Правда проигнорировать активное развитие русской авиации все же не смогли, отчего и выделили аж пару самоходных зениток. Именно на их плечи и предполагалось взвалить основную тяжесть борьбы с вражескими аэропланами. А основную выявившуюся уязвимость собственных разведывательных аэропланов, каковой являлось слишком близкое базирование к линии фронта, было принято решение компенсировать направлением в разведывательный рейс дирижабля Z-IV, что ожидал своего часа в эллинге близ крепости Кенигсберг. Ему в помощь могли бы направить и еще один дирижабль — из крепости Позен. Но возвратившийся несколькими днями ранее из первого разведывательного вылета Z-V получил столь много повреждений от огня русских войск, что до сих пор находился в ремонте, обещавшем продлиться еще не менее недели. Наверное, это обстоятельство и спасло экипаж Z-V от плена, как это было в иной истории. Разве что ныне должно было не посчастливиться направленному в район Новогеоргиевска и Млавы Z-IV.

Как бы Егор ни желал дать своим людям и технике заслуженный отдых, перешедшие государственную границу и продвинувшиеся вглубь территории противника на 20 — 30 километров части 2-й армии требовалось нагонять. Расстояния до мест сосредоточения немцев заметно возросли и потому действовать из района Млавы отныне виделось слишком расточительным, что в плане расхода горючего, что в целях сохранения ресурса авиационных двигателей, дефицит которых ощущался даже до начала войны, отчего ни одного запасного в отряде не имелось вовсе. И тут в результате произведенной разведки выяснилось, что в оставленном немцами Нейденбурге, вслед за прочими частями 15-го армейского корпуса, начали обустраиваться старые знакомые по военным сборам — летчики 15-го корпусного авиационного отряда. Вот именно к ним под бок и решили перебазироваться пилоты-охотники, ведь воевать вместе, да еще на глазах большого начальства, заодно передавая свой опыт армейским летчикам, виделось крайне полезным во всех смыслах этого слова. Однако именно в день перелета, пришедшегося на 22 августа, судьбе было угодно преподнести русским авиаторам необычную встречу.

Механики как раз успели закончить подготовку самолетов добровольческого отряда к перелету на новый аэродром, когда в небе на подходе к Млаве показался немецкий воздушный корабль. Вполне естественно, что позволить себе упустить такого зверя Егор никак не мог. Не смотря на многочисленные довоенные запасы стратегического сырья, сделанные заводами, в которых имелся интерес у дружной троицы лучших летчиков Российской империи, большей части этих ресурсов могло хватить от силы на ближайшие полгода, учитывая прогнозируемый взрывной рост заказов от армии и флота. По этой-то причине глаза Егора, коим предстал вид цепеллина, и зажглись от радости, ведь дирижабль являлся не только сосредоточением десятков тысяч кубических метров взрывоопасного водорода, но и выступал вместилищем многих тонн алюминиевого сплава, из которого изготавливали его фермы. И у проснувшегося в душе Егора заводчика проклюнулось просто непреодолимое желание наложить свою лапу на этот самый алюминий. Но прежде цепеллин по-своему поприветствовали старые знакомцы авиаторов из 12-й конно-артиллерийской батареи, что входила в состав 6-й кавалерийской дивизии. А поскольку здоровая, размером с эскадренный броненосец, хрупкая и неповоротливая туша цепеллина являла собой отличную мишень, результат артиллерийской стрельбы не заставил себя долго ждать. Один из множества выпущенных по воздушному кораблю шрапнельных снарядов угодил точно в корму дирижабля, где и разорвался. Это еще его экипажу сильно повезло, что водород не вспыхнул в тот же миг, обещая за считанные секунды поглотить всю машину в жарком пламени. Но даже подобных повреждений оказалось вполне достаточно для вычеркивания Z-IV из списка Императорских военно-воздушных сил Германии. С изрядно поврежденным рулем и утекающим через пробоины водородом, он сильно сел кормой, встав едва ли не вертикально, после чего принялся быстро терять высоту. Но поднявшимся на перехват Егору и Тимофею этого показалось мало, а потому стоило шрапнелям перестать рваться вокруг падающего сигарообразного гиганта, как заговорили пулеметы русских штурмовиков.

Пусть на вооружении русской армии не имелось зажигательных пуль, те сотни обычных, что, в конечном итоге, оказались всажены в покатые бока дирижабля, сделали свое грязное дело, не оставив внутри ни одного целого баллона с газом. Так Германия потеряла свой первый, но отнюдь не последний цепеллин на восточном фронте, а у нескольких русских заводов образовалось изрядное количество материала для отливки картеров двигателей и блоков цилиндров. Правда, в конечном итоге за него пришлось заплатить Военному ведомству, в пользу которого отошел добытый общими усилиями трофей. Но даже так это оказалось намного выгоднее, нежели везти эти самые десятки тонн столь потребного материала из САСШ, учитывая подскочившие с началом войны на все цены. Но что было куда ценней — командование немецких войск так и не дождалось столь необходимых разведданных и продолжало теряться в догадках, какие именно силы противопоставили им русские на данном участке фронта.

К этому времени вступившие на территорию Восточной Пруссии пятью днями ранее войска 1-й армии нанесли ряд поражений дивизиям 8-й немецкой армии, вынуждая последнюю откатываться вглубь своей территории, а завершившееся значительными потерями Гумбиннен-Гольдапское сражение стало той последней каплей, что заставила командующего 8-й армии рассматривать возможность отступления вплоть до Вислы. Естественно, не способствовали его спокойствию и, наконец, перешедшие в атаку войска 2-й русской армии, грозившие отрезать все пути к отступлению, что могло привести к окружению всей армии и последующей блокаде крепостей, включая Кенигсберг.