Война этажерок (СИ) - Буланов Константин Николаевич - Страница 15

Кто бы что ни предполагал по поводу программы сборов, но первые четыре дня были отданы непосредственному знакомству с технической частью формируемых отрядов посредством сбора аэропланов. Для тех, кто когда-то прошел обучение в школе «Пегаса», ничего нового в подобном подходе не обнаружилось. Нижегородцы изначально уделяли повышенное внимание знанию своими учениками устройства аэроплана и двигателя, дабы те могли перед вылетом, осматривая машину, приметить возможные недоработки, а то и ошибки механиков. К тому же случаи вынужденных посадок все еще не были редким делом, и возможность пилота устранить мелкие неисправности на месте виделась обязательным умением. Естественно, именно ученики нижегородцев оказались в этом деле на высоте, тогда как выпускники прочих частных школ зачастую лишь чесали затылки, глядя на разложенные перед ними схемы и инструменты.

Не меньшее внимание оказалось уделено обучению управлению имеющейся на вооружении авиационных отрядов наземной техники. Если армия основной упор делала на автомобили германских заводов, то в ИВВФ сосредоточились машины французского, швейцарского и отечественного производства. Хотя старенькие и маломощные Де Дион-Бутон или же Делагэ, приобретаемые еще для воздухоплавательных парков, уже нельзя было считать полноценными грузовыми автомобилями, они, тем не менее, продолжали оставаться вполне годными для применения в службе аэродромного обслуживания. Для перевозок же имущества от одного полевого аэродрома к другому куда лучше подходили поступившие в ИВВФ в немалом количестве трехтонные Зауреры. Их единственным недостатком являлось количество, выделяемое на каждый авиационный отряд. Каким таким волшебным образом один единственный грузовик мог обслуживать аж полдюжины аэропланов, не взялся бы пояснить ни один офицер военно-воздушного флота, включая командующего, однако дело обстояло именно так. Один грузовик, один мотоцикл и, если везло, один легковой автомобиль — было всей моторной техникой выделяемой на каждый отряд. Потому основная тяжесть снабжения ложилась на трудовые копыта многих десятков лошадок, что, соответственно, приводило к увеличению количества нижних чинов потребных для обихода животин и управления упряжками. Из числа же легковых автомобилей оказались представлены Руссо-Балты модели К и Штаб-Моторы. И всей этой техникой участникам предлагалось научиться управлять хотя бы к окончанию сборов. В этот список не были включены лишь машины 7-й автомобильной роты, которая в полном составе была испрошена для показательного сравнения скорости передвижения и снабжения ныне существующих отрядов и полностью моторизированных. Хотя привлечение для обслуживания формируемого добровольческого авиационного полка автомобильного отряда призванного обеспечивать снабжение целой армии даже великому князю показалось откровенно нескромным, техника, тем не менее, была предоставлена. И, как показали последовавшие маневры, ее впритык хватало для покрытия хотя бы минимума нужд авиаторов и приданных им сил, к числу которых, естественно, относилась рота бронемашин.

Вообще, вспоминая всю эпопею зарождения предтеч танков, Михаил, как и его друзья, внутренне содрогался, столь много их крови было выпито в процессе постройки данной техники. Пока создавались массогабаритные макеты, все еще было относительно нормально — обычные производственные проблемы не принимались в расчет, ибо являлись привычным делом. Но вот когда речь зашла о заказе брони и модернизации вооружения, все уперлось в ворота бюрократии. Что Ижорский, что Обуховский заводы, мало того, что оказались завалены заказами от флота, так еще не горели желанием тратить время на каких-то там летунов, подкидывающих непростые задачи. Лишь своевременное личное вмешательство великого князя, пребывающего в звании вице-адмирала РИФ, позволило делу сдвинуться с мертвой точки. Повезло еще, что на Ижорском заводе в 1912 году запустили новейший цех, оборудование и знания сотрудников которого позволили подобрать такие состав и толщину брони, чтобы удовлетворить требованиям навязанного сверху заказчика. Но даже так на все про все ушло 3 месяца, отчего первые комплекты изготовленных по чертежам 7-мм, 3-мм и 4,5-мм листов ушли на завод «Мотор», где ожидали своего времени готовые шасси, лишь в феврале 1914 года. И вдвойне повезло, что списавший все десантные пушки Барановского флот все же озаботился сохранением десятков тысяч находящихся на складах снарядов к этим орудиям. Возможно, именно эти орудия и снаряды поначалу пытались приспособить для противовоздушной обороны кораблей, но слабый пороховой заряд патрона и родной пружинный накатник свели эти опыты к нулю. Орудие после выстрела на большом угле возвышения попросту не могло накатиться обратно. Впрочем, работы на этом не были свернуты, и по заказу морского ведомства Обуховский завод еще в 1911 году создал прототип 5-дюймового корабельного зенитного орудия с длиной ствола в 38 калибров и снабженным автоматикой затвором, что значительно упростило работы над танковым орудием. Правда, от многих пожеланий пришлось отказаться в пользу скорейшего завершения работ. Так у пушки сохранился родной поршневой затвор и поворотный с подъемным механизмы. А вот гидравлический тормоз отката и пружинный накатник пришлось разрабатывать заново, чтобы казенная часть орудия при выстреле не била в заднюю стенку башни, но при этом и не перекашивала силой отдачи погон этой самой башни. Тогда же для орудия был изготовлен новый оптический прицел взамен давно устаревшего предшественника системы Каминского образца аж 1872 года. Благо наличие в Риге аж двух оптических заводиков — Цейса и Герца, исполняющих исключительно частные заказы, позволило получить всю потребную оптику без лишних бюрократических препонов. Знай только деньги плати. Однако первые орудийные экземпляры броневиков вынуждены были довольствоваться короткоствольной 37-мм пушкой Гочкиса. А все по той простой причине, что их переделка сводилась лишь к укорачиванию плечевого упора. Еще в начале 1913 года, когда они впервые обратились с этой темой на Обуховский сталелитейный завод, им подсказали наиболее бюджетный вариант, благо как раз этот завод некогда и занимался производством станков системы Алексеева для этих небольших пушечек, что, в отличие от обычного безоткатного вертлюжного, имел, как гидравлический компрессор, так и пружинный накатник. Вот только подобных станков было произведено куда меньше, чем пушек, да к тому же немалая их часть погибла или попала в руки японцев во время войны 1904 — 1905 годов. Но при большом желании их все еще было возможно отыскать на складах, как Балтийского, так и Черноморского, флотов. И поскольку имелось не только желание, но и целый вице-адмирал в качестве заинтересованного лица, уже через месяц двадцать три орудия на станках Алексеева поступили на «Рижскую оружейную фабрику» вместе с десятью тысячами снарядов к ним и откомандированными моряками во главе с артиллерийскими и минными офицерами. В задачу последних входил не только пригляд за вооружением, но и переснаряжение абсолютно ущербных с точки зрения боевой эффективности 37-мм стальных и чугунных гранат с черного пороха на тротил, с одновременной заменой заряда на бездымный порох в патронах совсем уж старых годов выпуска. А к таковым смело можно было отнести не менее половины поступивших боеприпасов. Кстати, двое из четырех откомандированных офицеров как раз прибыли в Киев во главе десятка нижних чинов вместе с составом доставившим бронетехнику, дабы оценить ее возможности, поскольку флот также выказывал свою заинтересованность в блиндированных автомобилях для применения их в охране военно-морских баз. Заодно на них же возлагалась обязанность по снаряжению на месте авиационных боеприпасов все тем же тротилом или же черным порохом — тут все зависело от заявки авиаторов.

К сожалению, из трех десятков собранных БА-3, каковое обозначение получили бронемашины созданные на базе Руссо-Балта А24/40, лишь семь штук успели вооружить 63,5-мм орудиями, остальным же пришлось довольствоваться спаркой из 37-мм пушки Гочкиса и соединенного с ней в едином блоке курсового пулемета, наведение которых было завязано на один оптический прицел, как это было сделано на танках времен Второй Мировой Войны. Но даже эти, наиболее многочисленные, бронемашины не являлись самыми слабо вооруженными в прибывшей роте. Все же, не решившись полностью отказываться от легких пулеметных машин, что могли быть построены на более дешевом шасси, на «Моторе» собрали новый корпус из 4,5 мм брони для Руссо-Балта Д24/35 и установили в опять же более легкую башню, но с тем же диаметром погона, всего один пулемет Максима. Такой бронекорпус и дополнительное подкрепление рамы довели вес машины до 3-х тонн, но, в отличие от первой БРДМ, эта продемонстрировала куда лучшие результаты в плане скорости передвижения и проходимости. А вдвое меньшая цена по сравнению с БА-3, делала БРДМ-2 и более доступной для армии. К тому же два десятка инкассаторских грузовичков Д24/35 уже бегали по дорогам России, предоставляя возможность относительно быстро нарастить количество бронированной техники, естественно, при активной работе Ижорского завода. Впрочем, это уже являлось будущей головной болью армейцев, а их работу, пожалуй, можно было признать завершенной. Разве что с началом боевых действий следовало наглядно продемонстрировать прикомандированным офицерам Военно-автомобильной роты, как именно следует применять столь грозное по нынешним временам вооружение, и можно было с чистым сердцем отходить в сторону. Все равно, не смотря на все знакомства, у них не имелось в армии такой же махровой лапы, как у владельцев РБВЗ. Не просто ведь так появился указ о приемки на вооружение отечественной техники, моторы которой были оборудованы только нижними клапанами и расположенными только с левой стороны, которые как раз и производил Русско-Балтийский Вагоностроительный Завод. Лишь с началом боевых действий можно было выходить с собственными предложениями, благо само шасси Руссо-Балта модели А, то есть «армейского», в отличие от двигателя и коробки переключения передач, являлось совместной интеллектуальной собственностью «Мотора» и РБВЗ. Заодно с появлением острой потребности в технике ничто не могло запретить заводчикам попытать счастья в выбивании из казны ассигнований на устройство нового автомобилестроительного завода. Так что при большом желании Нижегородский Автомобильный Завод мог появиться на свет полутора десятками годков ранее. Пока же оставалось довольствоваться тем, что производил их рижский конкурент.