Никогда не связывайтесь с животными. О жизни ветеринара - Стил Гарет - Страница 68

Господин Уэльс хотел от нас гарантий, чтобы мы пообещали, что Гораций выздоровеет. Но не так-то все было просто. Даже с безграничным бюджетом никто не даст таких гарантий. К тому же сам Гораций тоже был в летах. Ему было 19, по кошачьим меркам он находился в том же возрасте, что и его хозяин, – когда в организме начинаются необратимые изменения. Он уже потерял в весе, и мы сошлись на том, что сначала сделаем анализ крови, чтобы убедиться в отсутствии других заболеваний, прежде чем приступить к дорогостоящему лечению. Было бы неправильным начинать такое длительное и дорогое лечение, если у него уже есть какие-то заболевания, от которых он может почить в ближайшее время.

Получив согласие владельца, мы оставили Горация у себя. Нашим медсестрам досталась самая трудная часть работы: одновременно нежное успокаивающее поглаживание кота и жесткое сдерживание, чтобы взять у него кровь на анализ и закапать лекарство. По анализам выходило, что у кота была ранняя стадия заболевания почек, которая могла развиться во что-то серьезное через месяцы, а может быть, и годы. Это была не очень хорошая новость, но мистер Уэльс принял ее без эмоций. Рабочий день подходил к концу, я решил посетить нашего пациента в стационаре. Гораций лежал себе уютно в клетке, я открыл дверцу, на что он тут же отреагировал: встал, потянулся и приблизился ко мне в поисках внимания и угощения. Его поведение было и впрямь невероятным. Стоило только к нему приблизиться с каплями и лекарством, как он тут же начинал яростно царапаться. Шипел, выгибался, громко мяукал и отбивался от наших попыток его лечить, но после процедур как будто все и всех забывал и снова ластился как в первый раз. У меня сердце разрывалось оттого, что его доверие каждый раз обманывали. Но ведь я не его хозяин. Я его врач, и мой долг – вылечить и отправить его домой, чтобы он больше не страдал от ветврачей. Но каждый раз я не был уверен, что у меня получится с ним совладать.

Смена Франчески закончилась в полдень, так что мне предстояло заниматься котом. Я пробежался по результатам анализов и инструкциям для ночного ухода. Я знал, что мистеру Уэльсу будет очень трудно справиться с котом, и даже немного беспокоился за старика. Когда я выразил ему свою обеспокоенность, то услышал удививший меня ответ:

– Ой, Франческа заедет к нам попозже и поможет мне с котом.

Я на мгновение оторопел и даже засомневался в себе, почему мне не пришло на ум проявить такую же доброту к двум старичкам, что сделала Франческа, но на то были свои причины. Технически нам не было разрешено в условиях COVID-19 посещать пациентов на дому, понятное дело, что Франческа будет в защитном обмундировании и т. д. и т. п., но ведь мистер Уэльс находится в группе риска. Каждый из ветврачей за день контактирует с дюжиной людей, и каждый из них может быть бессимптомным переносчиком вируса. И несмотря на все наши меры, не было никаких гарантий, что мы не подцепили где-нибудь от кого-нибудь вирус. А мистер Уэльс не сможет просто так отделаться, если он заразится. Хотя я также подспудно догадывался, откуда у меня такое нежелание помогать пациентам вне клиники. Чтобы добраться до работы, у меня уходило 45 минут, и столько же, чтобы вечером вернуться, так что дома я был после восьми. С визитом к Горацию это бы было не раньше девяти вечера – и то если повезет. Если бы я начал разъезжать по домам ко всем тем, у кого не получалось закапать капли в глаза своим питомцам, то мне пришлось бы ночевать в машине. Франческа была парт-таймером и не сидела на дежурствах. У нее было свободное время, и она могла распоряжаться им по своему усмотрению, но я знал, что одними каплями здесь дело не ограничится. Мистер Уэльс был вежливым джентльменом, но очень напористым.

– А что нам делать, если язвы не пройдут? – спросил он.

– Ну, как вариант, мы можем сделать пересадку роговицы. Но в нашей клинике таких операций мы не делаем, мы вас направим к специалисту-хирургу в офтальмологическую клинику.

– Это куда еще? И сколько это будет стоить?

– Ну у моего кота тоже такое было пару лет назад; тогда нам это обошлось в 3 тысячи фунтов… – и дальше последовали детали операции и места проведения. Деньги не особо беспокоили мистера Уэльса. По его словам, он в деньгах не нуждался. Просто мистеру Уэльсу было бы сложно ехать полтора часа до клиники, сделать там операцию и вернуться в тот же день за рулем. Я предложил ему остановиться в гостинице рядом с той клиникой на ночь, а на следующий день спокойно отправиться в обратный путь. Но у мистера Уэльса здоровье тоже неважное и своих забот хватало, так что, как ни прискорбно, ночевать где-то в чужом месте для него было серьезным испытанием. У его дочери не было водительских прав, так что от нее пользы никакой. В какой-то момент я был уже готов сам вызваться и стать водителем для Горация; у меня ведь даже и выходной так удачно выпадает на завтра. Но нет, усилием воли я подавил в себе этот порыв, ведь у меня же есть планы на выходной.

– И никто даже не поможет отвезти кота к врачу? – мистер Уэльс как будто читал мои мысли.

– Ну еще рано говорить про операцию. Давайте понаблюдаем за ним до завтра.

– А вы завтра здесь будете?

– Нет, – ответил я, – меня завтра здесь не будет. Но я попрошу медсестер меня информировать, так что не переживайте, я буду следить за динамикой. – Я прямо еле сдержал себя, чтобы не проговориться, что у меня завтра выходной, иначе не успел бы опомниться, как уже вез Горация к хирургу-офтальмологу.

– Может, лучше я вам сам позвоню и расскажу, как дела у Горация? – продолжал настаивать мистер Уэльс, и в глазах у него читалось ожидание.

– Ну вы просто позвоните в регистратуру и все им расскажите, они мне потом сами все передадут, а я вам потом перезвоню.

– Будет проще, если я вам позвоню. Зачем через регистратуру? У них всю дорогу занято, – не унимался он.

Мы еще некоторое время попрепирались в таком духе. В конце концов желание мистера Уэльса позвонить мне все-таки пересилило мое сопротивление. Вопреки своим собственным принципам, я с удивлением обнаружил, что даю ему свой личный номер. Старик был просто эмоциональным ниндзя. Если Франческа заедет к старику сегодня вечером и обнаружит его застывшим в луже собственной крови, судорожно сжимающим в костлявой руке пипетку с глазными каплями, какая-то часть моего сознания почувствует небывалое облегчение.

На следующее утро мой телефон зазвонил в полседьмого. В обычный день я бы к этому времени уже проснулся, но в свой выходной я надеялся поваляться еще часик в постели, прежде чем встать на утреннюю пробежку.

– Шибанутым нет покоя! – пронеслось у меня в голове, – а уж шибанутым на всю голову и подавно, – вспомнилась мне цитата писателя Дугласа Адамса.

Звонил мистер Уэльс; голос у него был бодрый, и он горел желанием подвергнуть меня очередному этическому экзамену. Гораций был тоже в порядке, и он собирался приехать в нашу клинику, чтобы продолжить свое лечение. Я подробно обсудил с мистером Уэльсом все детали его сегодняшнего визита и пообещал скоординировать свои действия с Франческой, как только вернусь в клинику завтра.

Дела у Горация были так себе. Левый глаз вроде стал получше, но вот правый стал хуже. И я, и Франческа не знали, что делать. Пересадка роговицы могла бы помочь. Мы оба были настроены отправить кота к специалисту. Но, к сожалению, обстоятельства в виде ковида, водительских способностей мистера Уэльса и прочих практических соображений не позволяли сделать этот выбор. Франческа предложила удалить правый глаз, чтобы хоть как-то облегчить страдания Горация. Я был против. Такая операция не составила бы труда для меня, но что если и второй глаз ослепнет? Если состояние левого глаза начнет ухудшаться, то кот ослепнет полностью, так что операция по удалению глаза станет лишь еще одной порцией страданий без всякой надежды на выздоровление. Оставался один вариант. Я бы мог попробовать сделать пересадку конъюнктивы. Снять лоскут здоровой роговицы с глаза Горация было манипуляцией, превосходящей мои возможности и ресурсы нашей клинки. Такое проводится на глазу в специальных условиях под микроскопом. Вместо этого я мог бы вырезать лоскут розовой слизистой рядом с глазным яблоком, то есть конъюнктивы. Я бы аккуратненько вырезал лоскутик и накрыл им язву, ну как латают ямы на дорогах. То есть один край этого лоскутка держался бы на конъюнктиве, а сам лоскутик я бы завернул на другую сторону и закрыл бы им язву, точь-в-точь как если бы из полотна тротуара вырезали бы квадрат и завернули его на дорожное полотно, тем самым закрыв там яму. Кровь из конъюнктивы будет поступать в поврежденную роговицу. Белые кровяные тельца помогут справиться с инфекцией. Да и закрытая рана облегчит страдания нашего хвостатого пациента. В идеале такие операции также должны проводить узкие специалисты, но почему-то я был уверен, что у меня получится. Срезать кусочек конъюнктивы было довольно просто, но вот пришить его к роговице представляло собой проблему. Я так все и выложил мистеру Уэльсу, на что он выразил полную уверенность в моем профессионализме. Я попытался доходчиво объяснить ему, что до этого у меня не было опыта подобных операций.