Сделаю, что смогу (СИ) - Беркут Александр - Страница 10

План действий на сегодня был такой - сначала надо встретиться с Розенкранцем, и глянуть на лошадей. Иванивановичу я доверял, но посмотреть на чём мы будем добираться до столицы, стоило.

Вчера, идея отправиться до Альфанта верхом, не казалась мне такой авантюрной, а вот сегодня я что-то засомневался. Что на лошадь надо садиться слева мне известно, но на этом все мои познания в верховой езде и заканчивались. Ни оседлать, ни расседлать, ни править я не умею! Может всё-таки надо было телегу нанять? Но время! Время!!! Трястись до столицы на телеге – это очень долго. Боюсь, что в 7-8 переходов мы не уложимся.

Ладно, рискну! Мои друзья, отдыхавшие на юге, рассказывали, как их пригласили на конную прогулку. Было весело, вот только на другой день они передвигались с трудом и исключительно «кавалеристской» походкой. Вероятно, и меня это ждёт, но постараюсь выдержать.

К обеду надо успеть к магистру, пусть в конце концов решит проблему с головной болью и утренними провалами памяти. Хотя… Я заметил, что когда я чешу затылок, в голове появляются какие-то воспоминания! Так было и при ограблении, и в случае с Эльзой. Может я во время аварии сильно ударился затылком и теперь, чтобы что-то вспомнить, надо чесать «репу». Ага, осталось только не забыть её почесать!

- Ну что, Томас, погнали?

Мой слуга удивлённо посмотрел на меня.

- Кого?

- Я говорю погнали делами заниматься.

- Да, господин Берк, уже бегу.

Едва мы спустились в зал, как в трактир вошёл стражник, который возил меня к магистру Филиппу. Увидев меня, он отрапортовал, - Господин Берк, господин Розенкранц прислал за вами экипаж.

- Отлично, едем.

Выйдя из трактира, я сел в пролётку, а Круглый направился в лавку за покупками.

До здания городской стражи мы доехали за несколько минут. Оно, находилось на той же площади, что и магистрат.

Иваниванович ждал нас. Он подсел ко мне, и мы уже привычно пожали друг другу руки.

- Здравствуй, Алекс, сейчас поедем на конюшню, подберём тебе лошадей.

- Хорошо, спасибо. А я, по твоему совету, нанял слугу, который будет меня сопровождать.

- Правильно сделал, как говорится - один в поле не воин!

Твою дивизию! Я чуть не поперхнулся, и с удивлением глянул на попутчика. О, как! Интересно. И тут же сказал в ответ:

- Ну да - один и в доме горюет, а двое и в поле воюют.

Теперь уже Розенкранц взглянул на меня широко открытыми глазами:

- Ты знаешь такие старые пословицы? Удивительно! Мой отец знал их превеликое множество и очень часто их применял. Я, наверное, и половины из них не запомнил.

А у меня мысли завертелись хороводом… Это что же получается, в параллельных мирах есть какие-то точки соприкосновения? Не говоря уже о том, что люди и животные везде похожи друг на друга, так ещё и пословицы одни и те же! Такое впечатление, что я не в другом мире, а в другом времени!

Конюшня стражи располагалась недалеко от городских ворот и занимала немного места.

Мы прошли внутрь, где в стойлах стояли лошади. Запах навоза и лошадиного пота сразу ударил в нос. Для меня, как городского жителя, это было не совсем приятно, но и не вызывало совсем уж негативной реакции. И я бы даже сказал – запах не был неожиданным! Такое впечатление, что это мне было знакомо!

Пока я рассматривал животных, Розенкранц переговорил с кем-то из обслуги, и нам вывели пару лошадей во двор.

Мы вышли вслед за ними.

- Вьючная вам понадобится? – спросил Иваниванович. - Я бы на твоём месте не брал. Лишняя лошадь – лишние заботы. Продуктов вам много брать не надо, вещей тоже. Заночевать будет где. В крайнем случае пару вьюков можно приторочить к сёдлам, на скорости это никак не отразиться.

Мы подошли поближе к животным. Мне показалось, что кони немного меньше наших. Не монгольские, конечно, лошадки, но и не великаны. Хотя… Какой из меня спец.

Подойдя к гнедому коню, я вдруг неожиданно для себя провёл рукой по его шее, на что тот в ответ покачал головой.

- А есть чем угостить? – обратился я к служащему конюшни.

Тот полез в карман и подал мне морковку.

- Его зовут Беркут, а второго коня Буян.

О, как! Ну что же с выбором лошади для меня было всё понятно. А на Буяне поедет «Круглый»

Беркут быстро схрумкал морковку и потянулся за добавкой.

- Нет-нет, приятель, хорошего понемногу, - я улыбнулся и погладил коня.

- А как ты держишься в седле? - тем временем спросил Иваниванович, - а то может привык к экипажам да каретам, - заулыбался он.

Да, вопрос конечно интересный.

- Да ты знаешь, верхом не ездил давно, - решил почти не врать я.

А что я мог ещё сказать? Катание на пони в детстве – это конечно не верховая езда, но другого опыта у меня не было.

Нам быстро оседлали коней. Розенкранц легко вскочил на Буяна. Было видно, что для него это было привычным делом.

Подойдя к Беркуту, я сунул ногу в стремя и ухватившись одной рукой за гриву, а второй за заднюю луку седла, с разворота, одним быстрым движение оказался на лошади.

Твою дивизию! Это как?!

Руки тем временем привычно ухватили поводья. Блин, это что, какая-то мышечная память? А откуда она у меня?

- Да ты лихой наездник! – заулыбался начальник караула. – Ну что проедемся немного. И он направил своего коня к городским воротам.

Я тронулся следом за ним. Все мои движения были автоматическими. Такое впечатление, что кто-то другой управляет конём. И тут мне на ум пришли слова Владимира Николаевича, что в этом мире я буду себя чувствовать, как будто всю жизнь прожил здесь. Наверное, навыки верховой езды достались мне при переносе сюда. Хорошо, что авария на это не повлияла! Ну что же, ещё одной проблемой меньше.

Мы рысью проехали ворота, и отъехав немного от городских стен пустили лошадей галопом.

Чёрт возьми, как классно!

И улыбаясь во весь рот, я вдруг запел:

По военной дороге

Шел в борьбе и тревоге

Боевой восемнадцатый год.

Были сборы недолги,

От Кубани до Волги

Мы коней поднимали в поход.

Упс… Да что ж такое! Я скоро сам себя бояться буду! Как эта песня, вернее марш, всплыли в моей голове? Может когда-то и слышал, но сам бы не вспомнил ни за что!

Иваниванович придержал Буяна и с удивлением посмотрел на меня.

Мы поехали шагом.

- Алекс, ты всё время меня удивляешь! Иногда ты делаешь, или говоришь такое, что я просто в растерянности. Откуда ты столько всего знаешь, и что это за песню ты сейчас пел?

- Это конармейский марш. Когда-то давно его пели наши предки.

- Никогда не слышал. А откуда ты родом?

Я задумался… А почему бы и не рассказать ему немного о себе. Что я из другого мира можно и не говорить, а про браслет и моё поручение сказать можно. И начал я издалека…

- Послушай Иваниванович, разреши мне называть тебя просто Иваном? Такое имя более привычно для меня. Если конечно это ни как тебя не обидит.

Розенкранц резко остановил коня и уставился на меня.

- Вот-вот, - сказал он,- опять ты говоришь странные вещи. И я не понимаю, как это приходит тебе на ум. Дело в том, что так меня в детстве называла мама. Только она! Никто и не когда больше так меня не называл! Хорошо, если тебе так привычнее, можешь так ко мне обращаться, но ты не ответил на мой вопрос.

Мы тем временем развернули лошадей и поехали к городу. И пока мы доехали до ворот, я рассказал Ивану обо всём, не упоминая про свой мир. Показал ему и браслет, вид которого привёл его в изумление.

- Послушай, Алекс, по моему мнению, ты недостаточно серьёзно относишься к этому поручению. Давай доедем до караулки, и я кое-что тебе расскажу.

Мы спешились за воротами, передали лошадей одному из стражников и зашли в кабинет начальника караула. Иван достал бутылку своего замечательно вина, наполнил стаканы, и мы уселись за стол.

- Даже не знаю с чего начать, - отпив из стакана проговорил Иван. История с браслетом странная. Никому его больше не показывай! Очень похоже, что принадлежит он высокопоставленному магистру. И как тебе его могли дать – не понятно. Я тебе рассказывал вчера, что за места в высшем совете идёт борьба, думаю, что твоя история часть этой интриги. Когда-то давно, мой отец служил в столице в окружении генерала Барлоу, который командовал войсками в нашей провинции. И вот тогда, несколько магистров, инсценировали покушение на короля Альберта, отца нынешнего короля Адриана, обвинив в этом военных. Так же они обвинили двоих магистров высшего круга, в том, что те знали о покушении, но ничего не сделали, чтобы его предотвратить.