Ашу Сирай (СИ) - Зикевская Елена - Страница 44

Бахира же послушно молчала, и с поклонами делала всё, что говорил Шут.

Когда Джастер закончил со всеми покупками и делами, солнце уже начало красить белые стены Онферина в оттенки золота. Звёзды на куполах сверкали, и город выглядел волшебно и очень красиво. Даже не скажешь, какиедела тут творятся…

К воротам города мы успели в последний момент, когда стража уже торопила последних желающих пройти в город. Конечно, Ашу Сираю грозная охрана не сказала ничего, и наша троица выехала за ворота в молчании, провожаемая косыми взглядами.

Как я и ожидала, с дороги Шут свернул очень скоро, едва Онферин скрылся за очередным холмом. Наши лошади шли ходкой рысью, и я заметила, что рыжая ничем не уступала Ласточке или Огоньку. Мул, нагруженный нашими вещами и привязанный к рыжей, спокойно трусил следом. Бахира держалась в седле легко и привычно, по-прежнему не прерывая своего молчания. Я тоже не спешила начинать разговор, понимая, что сейчас для этого не время и не место.

Поговорить с Джастером я успею, главное сейчас от него не отстать по этому бездорожью…

Очень скоро холмы с садами и домиками остались за спиной, и перед нами, от края и до края, протянулось бесконечное поле высокой травы. Пушистые хохолки клонились под ветром, и казалось, что вокруг нас несёт свои волны «море» из серебра и золота…

Изредка в этом «море» встречались островки из невысокого кустарника, но Джастер не останавливался, и я не успевала рассмотретьдетали.

Наша скачка продолжалась почти до сумерек. Лишь когда солнцу оставалось совсем немного до края земли, Шут направил Огонька к одному из таких островков.

Без лишних слов он спешился, привязал лошадь к ветке и направился к мулу. Мы с Бахирой тоже спешились, привязали своих лошадей рядом с Огоньком и стали помогать обустраивать наш ночлег.

Вещей оказалось намного больше, чем я думала. Среди поклажи нашлись колышки и невысокий шест для нового шатра. Пока Джастер возился с ним, мы с Бахирой наломали для костра сухих веток кустарника с мелкими листочками, на ощупь словно покрытыми воском. У корней земля была влажная и Бахира раскопала ямку поглубже.Забил родник и я поняла, что сама бы даже не подумала о таком. Временно забыв свои обиды, я помогла ей сделать ямку глубже, чтобы можно было набрать воды для нас и лошадей…

Пока я набирала воду в котелок, Бахира занялась лошадьми и мулом. К ней присоединился Джастер, который поставил шатёр и отнес в него наши вещи, оставив у костра только свою торбу и одну из сумок с едой.

Когда костёр был разведён, а лошади и мул обихожены, мы, наконец, сели возле огня. В котелке уже закипала вода, в которую Джастер бросил листья чифе. Я достала лепешки и вяленое мясо, а Бахира из своей поклажи достала мешочек с сушеными фруктами.

И только теперь Шут снял маску Ашу Сирая.

— Сын Великой Матери всё также отважен и прекрасен, как на страницах моей памяти, — негромко сказала Бахира, глядя на хмурого Шута с неподдельным восхищением. — Воистину, ветер времени не властен над ним!

Что⁈ Ветер времени не властен?

И… они, всё-таки, знакомы⁈

Но я не успела даже возмутиться или открыть рот, чтобы задать вопросы, как Джастер заговорил.

— Я принял тебя, Бахира, только для того, чтобы помочь тебе покинуть Онферин. Дочери песка и звёзд не место среди невольников и наложниц. Теперь ты свободна. Твою лошадь зовут Эльнару, Пламя. Забирай её и возвращайся к своему народу. Ни я, ни госпожа Янига не будем держать тебя.

На женщину он не смотрел, помешивая листья чифе в кипящей воде, пока я кусала губы под парном, стараясь не разревется в голос от досады и обиды

За целую тысячу таланов он ей лошадь купил, значит, чтобы она домой уехала, а для меня и пары серебряных дирхов пожалел на новое платье, хотя обещал… А я так ждала и надеялась…

Бахира вздрогнула и замерла с узорной глиняной чашкой в руках, которую достала из своего мешка, а затем медленно опустилась на колени и поставила посуду на землю. Но я ошиблась, когда решила, что она обрадовалась такой новости.

Она подняла руки, — на тонких запястьях тускло блеснули многочисленные браслеты, — и сняла парн с головы. Увидев её лицо, я тихо ахнула от изумления, забыв свои обиды.

Бахира оказалась старше меня и наверно, даже старше Холиссы. И хотя она не была ведьмой, но при этом сохранила удивительную красоту. Чёрные блестящие волосы были заплетены во множество тонких косичек, хитроумно уложенных на голове и украшенных каменными колечками и золотыми накладками с красными и синими камнями. Её кожа золотилась почти как у Джастера, но удивительней всего были рисунки на её лице. Странный голубой полумесяц, больше похожий на коровьи рога, украшал её лоб, над прямыми чёрными бровями от него изогнутыми линиями разбегались красные точки и такие же точки украшали её скулы, привлекая внимание к глазам. Губы, всё ещё полные и чувственные, были выкрашены в тёмный цвет.

Необычные глаза Бахиры — светлые, с тёмным ободком, были тонко подведены чёрным, и отражали свет костра, словно глаза настоящей кошки.

Она была красива зрелой и спокойной красотой и в тоже время эта красота была настолько необычна, что я не могла перестать смотреть на неё, хоть и понимала, что это становится неприличным.

А вот Шут, как обычно, лишь глянул мельком и снова смотрел в огонь.

— Помнит ли могучий Джасир, что означают эти знаки? — Бахира, слегка смущённая таким невниманием, коснулась окрашенными кончиками пальцев рисунков на лице.

— Да, — коротко ответил Шут, снимая котелок с огня. — Поэтому скажу ещё раз: возвращайся к своему народу.

— Помнит ли пард пустыни дитя, что спас однажды в диких песках?

— Помнит. — Хмуро ответил Джастер, по-прежнему не глядя на женщину.

— Не стёр ли ветер времени те страницы памяти, где записаны дни, что провёл мудрый Джасир среди маджанов?

— Не стёр, — ещё мрачнее буркнул Шут. — Я всё помню, Бахира, поэтому не испытывай моё терпение своими вопросами.

— В таком случае, сын Великой Матери помнит и то, что мы, маджаны, всегда молились той, что дала жизнь всему живому под своим звёздным покровом, — с неожиданным достоинством сказала Бахира, а я поняла, что она не так проста, как показалось на первый взгляд, и не уступит Джастеру в упрямстве.

И что это за дитя, которое он спас в этой самой пустыне? Её дочь или сын?

— Мать Матерей всегда освещала наш путь своей улыбкой, и она благословила мой род и меня даром своих видений. Много раз эти видения спасали нас от бед и невзгод и мудрый Джасир прав в том, что моё место было среди маджан. Но я здесь, ибо такова воля Великой Матери. Она явилась ко мне и повелела найти того, кто однажды спас жизнь неразумного дитя, кто показал нам новый путь, кто помог моему народу преодолеть плен песков, обрести новый дом и сохранить свободу. Того, чьё имя по-прежнему заставляет трепетать от страха сердца людей с душами шакалов, как пустынный заяц трепещет при виде парящего в небе орла. Великая Мать поведала мне, что пришло время вернуть мой долг и долг народа марджан. Повинуясь её воле, я отправилась в проклятый город на берегу Белой реки. Я проделала долгий путь, и наши воины сопровождали меня до стен проклятого города, но дальше я должна была пойти одна. Признаюсь, Джасир, я была неосторожна, потому один из этих нечестивцев, забывших своих матерей, увидел меня и пожелал получить себе, словно ребёнок новую игрушку. Но ведомая рукой Великой Матери, я нашла тебя, мой господин. И выполняя её волю, я останусь с Джасиром и последую за Джасиром, куда бы ни лежал его путь. Это мой долг и долг моего народа перед тобой. Любой из маджан тоже принял бы его с честью, но Мать Матерей доверила мне исполнить его.

Видения от Великой Матери? Нашла нас, ведомая её рукой, чтобы помогать Джастеру и вернуть долг?

Ох, у меня от этих тайн скоро голова лопнет…

— Кто остался вместо тебя?