Уйди с дороги, Грейнджер! (СИ) - "Mallyshka" - Страница 37

И, ступая на порог своей спальни, Гермиона твёрдо решила поделиться абсолютно всем, что накопилось в душе, с Джинни.

***

— Я в шоке.

Джинни расхаживала с угла в угол, сцепив руки на пояснице:

— Я не верю тебе, ты приняла дурманящее рассудок зелье.

Гермиона сидела на своей кровати в коротких шортиках и маечке, уже полная готовая ко сну. А на груди красовался прекраснейший кулон, весьма схожий с цветами в вазе, стоявший возле её кровати.

— Джинни. Прости. Просто было слишком сложно сразу рассказать тебе всё…

Джинни резко остановилась возле неё и с злобным выражением на лице сказала:

— Я не виню тебя ни в чём, Гермиона! Эта сволочь не имела никакого права так с тобой поступать! Мерлин, я просто не понимаю походу вообще ничего в этом мире…

Гермиона уже в который раз вздохнула. Подруга слишком остро отреагировала на информацию о том, что её лучшая подруга подверглась почти что изнасилованию. Да ещё и от кого!

— А ты в курсе вообще, что цветы и эта побрякушка, видимо от него?

Джинни резко встала перед ней и указала на цветы.

— Я думала об этом, но как-то не складывается у меня…

— Это от Малфоя! Гермиона, почему ты не видишь элементарного? Не сопоставляешь факты между собой?

Джинни смотрела на неё недоумённо, но в итоге вздохнула, присаживаясь к Гермионе на кровать и приобняла подругу:

— Я очень благодарна тебе, что решила поделиться. Это очень сложно, неприятно, или приятно, мне тебя не понять! Но Герми… это же очевидно. Малфой заинтересован тобой.

— Я просто не могу в это поверить, Джинни! Так поступать со мной и после этого слать подарки? Ещё и такие дорогие. Цветы, правда, уже давно стоят…

Джинни взволнованно гладила Гермиону по кудрявым волосам, и будто сама была в растерянности:

— Я сама не понимаю точно всего. Но мне кажется, это всё не просто так. Мерлин, мне плохо.

Джинни схватилась за сердце:

— Он так с тобой поступил, а я ничего не знала! Как, должно быть, было тяжело тебе! А я не помогла!

Гермиона прижала подругу к себе, и начала раскачиваться, словно маленького ребенка укачивает:

— Джинни, нет. Всё было не настолько плохо, как прозвучало. Правда. И именно по этому мне страшно. Страшно, что я не хочу ему зла. И он является ко мне во сне…

Джинни вздохнула:

— Не пойми меня не правильно. Но всё, что ты мне рассказала, звучит очень романтично…Необычно, но романтично. Он присылает тебе подарки! Он расторг ваши отношения со Смитом!

— Он испортил всю мою жизнь на данный момент…

Гермиона качала подругу, а сама думала о том, все жизненные устои и привычные жизненные правила катятся к чертям.

Она думала не о Смите, не о том, что обидела его.

А о поганом слизеринце.

И понимала, что скорее всего Джинни права.

Цветы, кулон с цепочкой, это его рук дело. Вот только никаких доказательств не существовало.

Были только предположения и чувство интуиции.

И интуиция шептала:

Ты ему не безразлична

Часть 17. Жующая капуста

— Не собираюсь ни за кем бегать. Шло оно всё.

Чёрная школьная юбка выше колен, идеально выглаженная белая рубашка, колготки телесного цвета, в тон кожи и кожаные туфли на каблуке, чуть выше, чем нужно. Эти туфли ей посоветовала купить Джинни. Смотрятся просто бомбически! Лишь бы доходить в них до конца учебного дня и не сломать ноги.

Немного подкрасила глаза коричневыми тенями и тушью, подобрала волосы с левой стороны и заколола заколками, вроде ничего особенного, но отражение в зеркале смотрело на Гермиону восхищённо и улыбалось.

Ещё этот кулон, так гармонично сочетающийся со всем её образом. Будто был создан именно для неё. А карие глаза с самого утра блестели, как бриллианты на её груди.

— И не надо ни за кем бегать. Вот ты же сейчас смотришь в зеркало? — Джинни подошла к Гермионе и окинула её оценивающим взглядом, — Это за тобой должны бегать. Если бы я была парнем, ползала в ногах, лишь бы ты обратила на меня своё внимание!

Гермиона хихикнула и обняла подругу, а рыжие шёлковые волосы коснулись лица, приятно защекотав.

Отличное настроение зашкаливало, от чего улыбка отказывалась сходить с лица. Вроде бы и нечему было радоваться, остались нерешённые вопросы, вот только непонятно откуда взявшееся легкомыслие нашёптывало в само сознание, что нужно расслабиться и наслаждаться каждой секундой. Ведь всё прекрасно, все живы и здоровы. Жизнь продолжается!

И лёгкой походкой, держа Джинни за руку, Гермиона впорхнула в Большой Зал.

Не обращая ни на кого внимания, она плюхнулась на скамью рядом с Гарри, и насвистывая незатейливый мотивчик, потянулась к яичнице.

— Доброе утро, ты чего вся светишься с самого утра? Тебя назначили заведующей библиотекой, вместо миссис Пинс? — пошутил Гарри, обнимая с другой стороны Джинни.

Рон, сидящий напротив загоготал так, что ошмётки омлета разлетелись в разные стороны, но основная часть попала на Гарри с Джинни.

— Сука, Рональд! Ты если жрёшь, будто в последний раз, будь добр прикрывайся хотя бы ладошкой, достал уже! — закричала на него Джинни, отряхивая Гарри, — Каждый день одно и то же!

— Ну извини, я же не специально!

— Рон, ты не обижайся, но когда это происходит изо дня в день, то мне кажется, что специально, — вздохнул Гарри.

Гермиона только тихо рассмеялась:

— Да ладно вам, он с вами едой делится, кормит, как только вылупившихся птенчиков.

— Ага, очень приятно, спасибо, Рон! — Прошипела Джинни.

Гермиона налила себе тыквенного сока и сделала небольшой глоток, чуть повернув голову, незаметно покосилась на стол Пуффендуя.

Сразу заметила кудрявую макушку, Смит хмуро смотрел себе в тарелку, о чём-то задумавшись.

Гермиона быстро отвернулась, пока он её не заметил. Сидит живой себе, здоровый. Ну и пусть сидит. Надо будет, сам подойдёт. Вот только нужно ли ей это, непонятно. Но поговорить в любом случае надо будет. Просто так тоже нельзя было оставлять эту ситуацию, как минимум, это не красиво.

Зал заполнял безостановочный гул многочисленных голосов и смеха, а привидения то и дело шныряли туда-сюда.

Появилось дикое желание обернуться и посмотреть на стол Слизерина. Интересно, Малфой заметил, что Гермиона надела цепочку и носит её? Ведь если это его рук дело, то он просто обязан был выдать себя. Не может же быть такого, что он сделал ей подарок и даже не посмотрит, красуется кулон у неё на шее, или нет.

Интересно, конечно. С каких пор её волнует что там заметит или не заметит Малфой. Но вот видимо с этих самых пор. Любопытство настолько сильно пульсировало в висках, что в области грудной клетки нарастало волнение, словно безоблачное небо заволакивало тёмными тучами, медленно, неспеша, забирая всю власть себе…

И становилось понятно, отчего у Гермионы глаза сверкают с самого утра, и настроение поднято на максимум так, что хотелось обнимать всех и каждого, раздавать комплименты, петь и танцевать. Да тут всё просто, на самом деле.

Гермиона почувствовала себя кому-то действительно нужной, желанной.

Если бы вдруг Смит подошёл к ней с самого утра, или с вечера, не важно, просто подошёл с букетом цветов, подарил, чмокнул в щёчку. Было бы приятно, несомненно. Но тут иная ситуация. Насколько романтично ей преподносят сюрпризы, это интриговало. И Гермиона надеялась, что Джинни всё-таки не права. Возможно многие факторы и указывали на то, что это чёртов слизеринец. Но конкретных доказательств не было, как ни крути. Надеялась, что это не он, но в глубине души искрилась надежда, что всё-таки Малфой виновник всех этих приятных неожиданностей.

Злость прошла по отношению к его поступку, и соответственно к нему самому. Возможно это из-за того, что она считала себя такой же виноватой, как и Малфой. Да, он держал ей руки. Прижимал к стене и она потеряла любой шанс вырваться из объятий. Но какого чёрта тогда она стонала, как последняя шлюха в его руках, на его члене? Разве так себя ведут девушки, подвергшиеся изнасилованию? Разве не она отвечала на абсолютно все его поцелуи, а от прикосновений холодной бархатной кожи по телу словно электрические разряды проходили?