Там, по ту сторону - Фармер Филип Хосе - Страница 16

— Он очень хочет стать президентом, — констатировал Гордон. — И, не исключено, станет им. Ловок. Понимает, что многие из его избирателей являются религиозными и считают «Медиум» орудием сатаны, поэтому главный упор делает на заботу о бедных. Почему это богатые не только пользуются всеми жизненными благами, но еще и владеют монополией на общением с покойниками? На одной только этой платформе Грэй, возможно, въедет в Белый Дом.

— А ведь Вестерн мог бы стать президентом, если бы захотел, — сказала Патриция. — Меня удивляет, что он до сих пор не выставил своей кандидатуры.

— Возможно, Грэй — его человек. Лучше располагать властью позади трона, чем восседать на нем. Но я не уверен в том, что нельзя оставлять «Медиум» игрушкой в руках богачей. Если он станет доступным для каждого, то воздействие его на общество будет поистине чудовищным.

— Почему?

— Мы, может быть, станем современными египтянами, сосредоточив всю свою жизнь на смерти. Этот мир станет только коротким этапом подготовки к следующему, гораздо более длительному.

— А разве когда-нибудь было иначе?

— Теоретически — да. Практически — никогда.

Патриция вздрогнула и закрыла лицо руками.

— О, это ужасно!

— Вполне может быть. В любом случае, мир станет совершенно иным. Обрати внимание: некоторые адвокаты уже опубликовали статьи, в которых экстраполируют изменения в судебной и следственной процедурах, которые возникнут, как только «Медиум» будет узаконен. Убитый человек будет приводиться к присяге в качестве главного свидетеля обвинения. А все, что касается собственности? Может ли покойник и дальше заниматься своим бизнесом, распоряжаться имуществом? Почему он должен быть лишен всех выгод, с этим связанных, только потому, что находится в ином мире? С другой стороны, каковы будут права тех, кто самым первым владел собственностью? Неужели после долгой судебной битвы Джон Рокфеллер-старший снова возьмет в свои руки контроль над «Стандарт Ойл»? Будет ли Джордж Вашингтон выставлять свою кандидатуру на пост президента? А если будет, кто сможет его победить, исключая разве что Эйба Линкольна? И каким образом он сможет компетентно руководить страной? Скорее всего, что не сможет, так как условия изменились настолько, что он просто не поймет ничего из того, что в ней происходит. И...

— Да ведь это просто нелепо! — воскликнула Патриция.

— Да, я понимаю. Но если серьезно задуматься, начинаешь понимать какая кутерьма может возникнуть. И, скорее всего, так оно и будет.

— Как бы там ни было, тот, кому принадлежит «Медиум», станет очень-очень богатым, — сказала она. — Даже в том случае, если изобретение перейдет в собственность правительства — слишком дорого оно стоит.

Гордону захотелось сделать кое-какое замечание в отношении долларовых банкнот, отчетливо зашелестевших в ее голосе. Но воздержался. Нелепо было бы упрекать ее за то, что она поневоле думает, какой бы богатой стала, если бы сумела доказать, что является законным владельцем «Медиума». Человек слаб. И разве у него не мелькала мысль о том, что если он женится на Патриции, половина этих миллиардов будет принадлежать ему? Неужели именно она привела его в постель к двоюродной сестре? Нет, успокоил он себя. Жадность здесь ни при чем. Если бы им двигало именно это, даже и бессознательно, разве стал бы он дразнить Патрицию сегодня утром? Разве не делал бы все возможное, чтобы угодить ей?

А может быть, все гораздо сложнее? Может быть, он намеренно злит Патрицию, стараясь убедить себя, что деньги совершенно непричастны к его чувствам?

Да, жизнь была достаточно сложной и без покойников.

Карфакс вышел из гостиницы ровно в девять. Воздух был чистым, небо — голубым, за исключением нескольких облаков, оставшихся после ночного засева. В квартале к западу была автобусная остановка, но он решил пройтись пешком к метролинии в Ла-Бреа, чтобы поразмяться, проверить наличие или отсутствие «хвоста» и полюбоваться изменившимися окрестностями.

То и дело останавливаясь перед витринами магазинов, Карфакс неспешно двигался по южной аллее бульвара Уиллшир. Если кто-нибудь и следовал за ним пешком или в машине, ему (или ей) пришлось бы привлечь все свое профессиональное мастерство, чтобы остаться незамеченным. Хотя вряд ли Вестерн рассматривает его в качестве достаточно серьезной угрозы, чтобы вести постоянное наблюдение. Он, по всей вероятности, знает, что Патриция оставалась в номере Карфакса всю ночь, но этим вовсе нельзя скомпрометировать ни его, ни ее. Такие вещи теперь уже никого не интересуют.

Миля Чудес, как он обнаружил, не очень-то изменилась, если не считать движущихся пешеходных мостиков над головой. Улицы к югу от нее (Восьмая и остальные) больше уже не состояли из особняков — вместо них были воздвигнуты высоченные жилые дома и многоярусные автостоянки. Посреди возвышалось восьмиэтажное здание без окон, более или менее прилично украшенное, скрывающее за своими стенами оборудование для выкачивания нефти.

В Ла-Бреа Карфакс лифтом поднялся на платформу монорельсовой линии и минутой позже сел в экспресс, который пулей домчал его к Сансету, где он спустился к автобусу и доехал до Хайлэнда. Оттуда такси (на этот раз приводимое в движение паровой машиной) доставило его ко входу в особняк Вестерна.

У ворот Карфакса поджидал Тоурс.

— Я догадываюсь, что вы видели вчерашний погром по телевидению, — сказал он, поздоровавшись.

— Разумеется.

— А слыхали ли вы, что племянница епископа Шаллунда подала на нас в суд? У нее нет никаких шансов, поскольку епископ, разумеется, дал нам подписку. Но, тем не менее, это досадная помеха. М-р Вестерн, разумеется, мог бы уладить все и без суда, но он не хочет создавать такой прецедент. И все же во всем этом есть кое-что положительное, с нашей точки зрения, — добавил он, заметив поднятые брови собеседника. — Мы планируем через несколько дней взять интервью у самого епископа. Пригласили на сеанс племянницу, но она отказалась. Это не суть важно — у нас есть несколько близко знавших епископа людей, которые смогут его опознать.

— Почему вы это затеяли? — спросил Карфакс, когда они уже поднимались на крыльцо.

Тоурс открыл перед ним дверь, но загородил вход.

— Что вы имеете в виду?

— О чем вы хотите говорить с епископом?

Тоурс рассмеялся.

— О, понятно. А вы сами не догадываетесь? Ведь если он сам заявит, что не обнаружил там, куда попал, ни рая, ни ада, ни чистилища, то что же тогда произойдет с религией?

Теперь, в свою очередь, рассмеялся Карфакс.

— Вы уже опубликовали добрый десяток интервью. Если верующие отвергают свидетельства пап, Иоанна XXII и Пия XI, какое значение будет иметь для них заявление какого-то епископа?

— Потому что у них могут возникнуть сомнения в подлинности личностей пап, а Шаллунд только что умер и...

Внезапно оборвав фразу, Тоурс посмотрел куда-то мимо Карфакса; тот обернулся и увидел самолет над холмами. Это был двухмоторный реактивный моноплан. Только, когда он пролетел над долиной и нырнул вниз, им стало ясно, что вознамерился сделать пилот.

— Какой идиот! — воскликнул Тоурс. — Он хочет...

— Не-е-е-т! — закричал Карфакс и, перепрыгнув через перила, метнулся в пластиковые кусты, ломая ветви. Рев реактивных двигателей усилился, а затем что-то гигантское грубо подняло его и завертело, ударило о тугой воздух...

10

Очнулся он лежащим на спине. У него ничего не болело (пока что), и он не имел ни малейшего представления о том, что произошло и где он находится. Руки и ноги не слушались его, словно парализованные, и он ничего не слышал.

Мимо, высоко подняв руки, пробежала женщина. Ее почерневшее тело прикрывала только изодранная кофта; волосы спутались обуглившейся массой.

Голубое небо потемнело, по нему проносились клубы дыма. Что-то ударилось ему в бок, но он не смог повернуть голову, чтобы разглядеть, что это было.

Через некоторое время над ним пролетел вертолет, совсем низко; он ощутил, как его обдало горячим воздухом из-под лопастей, хотя и не слышал рева двигателей. Он попытался закричать — в голове загудело, и его снова окутала тьма.