Гелен: шпион века - Кукридж Эдвард - Страница 16

Адъютант фон Бока майор граф фон Харденберг, начальник разведки полковник Хеннинг фон Тресков и в особенности заместитель последнего майор Рудольф фон Герсдорф доказывали, что не следует отказываться от помощи и сотрудничества со стороны советских официальных лиц и интеллигенции. Ведь многие из них, подчеркивали Тресков и Герсдорф, разочаровались в коммунистическом режиме. Действительно — по крайней мере, на начальном этапе войны, — как среди жителей городов, так и крестьян, находились лица, желающие сотрудничать с немцами в обмен на более сносные условия существования — в особенности колхозники, которые на протяжении многих лет отдавали своему государству все, что вырастили, до последнего колоска.

Имелось также немало коммунистов, находившихся в оппозиции сталинскому режиму, среди них и те, которые в душе поддерживали оппозиционеров, сочувствуя Бухарину, Рыкову, Буланову и многим другим, расстрелянным в 1937 году, или же троцкистам, таким как Пятаков, Радек, Сокольников и Раковский, которые стали жертвами сталинских чисток годом позже. Разочарование чувствовалось и среди офицеров Красной Армии, попавших в начале войны в немецкий плен. Ведь тысячи их товарищей были приговорены к смерти или же сосланы в ГУЛаг после суда над маршалом Тухачевским и еще семью генералами — тогда все до единого были расстреляны в июне 1937 года. Действительно, нашлась ли хотя бы одна семья военнослужащих, в которой никто не угодил за решетку, не был сослан или расстрелян во время кровавых сталинских чисток?

Пронацистски настроенные украинцы

Офицеры фон Бока — представители прусского юнкерства, которые, в конечном итоге, явились инициаторами заговора против Гитлера, искренне верили: в том, что так и не было достигнуто взаимопонимание между оккупационными властями и советской интеллигенцией в городах и миллионами крестьян в деревнях, виноваты функционеры нацистской партии и эсэсовцы, на которых было возложено обеспечение порядка. Они то и дело поглядывали на соседей, где их коллегам из абвера при штабе главнокомандующего группой армий «Юг» фельдмаршала фон Листа удалось привлечь на свою сторону тысячи украинцев, так называемых «хиль-фсвиллиге» — добровольцев, готовых к сотрудничеству с немцами.

Следует, однако, сказать, что ситуация на Украине в корне отличалась от той, которая сложилась в оккупированных районах России и Белоруссии. Украинцев издавна отличал обостренный национализм — извечный предмет беспокойства московских властей. После Октябрьской революции Скоропадский, а позднее Петлюра, провозгласили в Киеве и Харькове независимую Украину; в течение всей Гражданской и польско-советской войн 1920–1921 годов они сражались против коммунистического режима. Многие на Украине воспринимали немцев как освободителей и надеялись, что победа последних принесет их родной стране независимость, пусть даже под крылом Германии. Кроме того, украинцев с нацистами объединяла их вековая ненависть к евреям.

Во время Гражданской войны петлюровцы истребили десятки тысяч евреев. На их совести зверства, с трудом поддающиеся описанию, — младенцы, пронзенные штыками, женщины всех возрастов, изнасилованные, а затем брошенные в костер или штыками изувеченные до неузнаваемости. Разбитый частями Красной Армии, атаман Петлюра бежал в Польшу, но даже полуфашистское правительство в Варшаве сочло его пребывание неуместным, и он был вынужден отправиться дальше, в Париж. Здесь 25 мая 1926 года на бульваре Сен-Мишель его застрелил Самуил Шварцбарт, часовщик-еврей, вся семья которого погибла в одном из погромов. Подобно Петлюре, многие главари украинских националистов, а также русские белогвардейцы, нашли пристанище в Европе. Некоторые из них создали антисоветские организации в Польше при поддержке польского Генштаба. Однако большинство белоэмигрантов осело в Германии. Во времена Веймарской республики многие служили при генерале фон Секте в рядах рейхсвера. В их числе были и Александр Мельник (немецкий агент «Консул-1»), и Степан Бандера, который одно время также сотрудничал с британскими спецслужбами. Стоит ли удивляться, что нацисты воспринимали украинцев как своих естественных союзников в борьбе против русских и поляков; а учитывая прошлый опыт петлюровцев в расправах над евреями, немцы были даже готовы закрыть глаза на тот факт, что как славяне украинцы автоматически попадали в разряд «недочеловеков».

В 1938 году под эгидой различных нацистских организаций, а также не без сотрудничества с абвером — для украинских эмигрантов из числа бывших бандеровцев и мало чем от них отличавшихся участников УПА — были созданы специальные лагеря. Несмотря на строгие армейские порядки, несколько сотен украинцев даже пополнили ряды СС. Вторжение на Украину дало немцам возможность использовать эмигрантов для привлечения на свою сторону местного населения — если даже не в качестве союзников, то хотя бы для сотрудничества. В течение первых месяцев оккупации нашлись десятки тысяч вступивших в «Украинский легион свободы», в числе создателей которого был и Бандера. Из легиона возникли полки «Нахтигалль» («Соловей») и «Роланд», — печально известные зверствами против своих же соотечественников, а также поляков и евреев. В конечном итоге они вошли в состав 201-й дивизии СС под командованием генерала Бах-Зелевского — того самого, кто подавил польское сопротивление в Варшаве. К 1942 году украинские бригады насчитывали более 200 тысяч человек, причем их политическое ОУНовское крыло поставляло доносчиков и шпионов. И все же чинимые националистами зверства и провозглашенная гауляйтером Украины Эриком Кохом — пьяницей и человеком недалекого ума — политика устрашения привели к тому, что многие из тех, кто был готов к сотрудничеству, вскоре воспылали к ним лютой ненавистью.

В 1942 году Геббельс с грустью писал в своем дневнике: «Население Украины поначалу было более склонно считать Гитлера спасителем Европы и приветствовать солдат вермахта… однако в течение нескольких месяцев это отношение в корне изменилось».

Еще большие неудачи постигли немцев при попытках привлечь на свою сторону коллаборационистов и предателей в России и Белоруссии. Все усилия офицеров из штаба фон Бока предотвратить зверства со стороны гестаповцев и эсэсовских головорезов, якобы обеспечивающих «правопорядок», оказались тщетны: местное население всячески избегало сотрудничества с захватчиками. Однако немцам удалось другое: привлечь на свою сторону военнопленных; основная причина заключалась в следующем: военнопленный, изъявивший желание записаться в добровольческий батальон, мог, по крайней мере, надеяться на нормальное питание, жить в лагере в более сносных условиях и поменять свои обноски на теплую одежду.

Русская освободительная армия

В штабе фельдмаршала фон Бока под Смоленском родилась идея сформировать из числа советских пленных специальные отряды для различных вспомогательных целей. Фон Бок пригласил одного своего родственника поработать сначала в качестве переводчика, а затем офицера по связям с записавшимися в эти отряды русскими. Родственника фельдмаршала звали Вильфрид Штрик-Штрикфельд. Позднее, будучи помощником Гелена, он сыграет важную роль в создании так называемой «Русской освободительной армии» генерала Власова. Штрик-Штрикфельд родился в 1886 году в немецкой семье в принадлежавшей тогда России Прибалтике, получил образование в Санкт-Петербурге, а в годы Первой мировой войны служил офицером в царской армии. После революции бежал в Латвию, которая, благодаря поддержке Британии, стала независимой республикой, хотя какое-то время после перемирия 1918 года частично оставалась оккупированной германскими войсками. В те дни Штрик-Штрикфельд сотрудничал в британской военной миссией, которую возглавлял генерал сэр Хьюберт Гоу. В обязанности последнего входило помочь молодой Латвийской республике избавиться от немецкого военного присутствия, тем более что там уже вовсю шло формирование отрядов фрейкора. Штрик-Штрикфельд служил связным при британской разведке, помогая латвийской армии с поставками и распределением британского оружия. В 1920 году он обосновался в Риге в качестве представителя британских машиностроительных компаний.