Финал Секатора (СИ) - Скоробогатов Андрей Валерьевич - Страница 15

— Не всегда. Иногда маги, появившиеся в тех или иных мирах, становятся моими главными союзниками. Ты был магом во всех прошлых жизнях, Эльдар. Ты либо не осознавал свою силу, либо магическое напряжение этого мира не позволяло сделать что-то серьёзное. А тут…

— А тут — ты встретил силу, с которой не в состоянии справиться Бункер. Ты же знаешь, что такое — Центр Треугольника? Всегда знал, так? Они твои давние враги?

На этот вопрос Верховный Секатор не ответил, он просто продолжил монолог:

— Я понимал, что этот мир может стать проверкой. Проверкой на прочность. Что ж. Ты не прошёл проверку. Прощай. Теперь ты вечно будешь гнить смертной жизнью. А мы постараемся сделать так, чтобы ты не представлял нам угрозы.

Из-за одной из капсул вышла Лекарь, в её руках была бензопила — или электропила, разумеется, в зыбкой реальности сна я не мог определить точно.

Взмах — и моя левая рука по плечо отвалилась от тела, упала на пол. Боли я не чувствовал, только злость и обиду. Я не мог пошевелиться, а злодейка продолжала своё дело — туда же отправилась и правая, затем ноги по колено — я упал на культи, злобно усмехаясь.

— Я любила тебя! — оскалилась она. — А теперь я иду за тобой.

Я проснулся в холодном поту — как ни крути, сон был тем ещё кошмаром.

— Лифт, — пробормотал я. — В проекте имения не должно быть лифтов…

Вскоре уснул снова, но сюжет сна продолжился. Я был в казематах больницы для душевнобольных — не тех, в которых я оказался после встречи с господином Кастелло, а в куда более мрачных, без окон, с грубыми побеленными стенами, тусклыми лампами накаливания, сыростью и длинным рядом панцирных коек, уходящих в тёмную бесконечность туннеля.

На мне была смирительная рубашка. Я не припомню, чтобы в каком-то из миров носил такой элемент гардероба, хотя достоверно сказать не мог — многие детали, как я уже говорил, позабылись.

Поднялся с подушки, попытался встать.

— Ну, батенька, получается, тупик? — услышал я голос за спиной и обернулся.

Разумеется, это был тот самый Кастелло, только на этот раз он был одет точно так же, как мой отец в момент нашей последней встречи.

— Почему?

— Сомнения по поводу сделанного выбора.

— Нет никаких сомнений. Я выбрал сторону.

— Но не ту, не ту… — вздохнул Кастелло. — Конечно, это несколько лучше, чем ваши изначальные работодатели, судя по тому, что я о них знаю, но…

— А что вы знаете?

— Ну… Бункер, какой-то парень в капюшоне. И лифты. Да, с лифтами надо будет осторожнее.

— Я так до конца и не понял, вы, Центр Треугольника — противники Обществу — или нет?

Кастелло рассмеялся.

— Мы — выше Общества. Но уверен, что вы можете принести пользу и в текущем статусе. Отчасти вас так будет даже проще контролировать.

— Вы — Бункер? Только другой, так? Другие его конкуренты?

— Ох… Что за безумное предположение! Желаю вам просто хорошенько выспаться, любезный. Да, я так вижу, что вы уже больше месяца страдаете от нехватки женского общества? Понимаю, понимаю, в таком возрасте это очень тяжело переживается. Ну, ничего, я вам помогу…

Как часто бывает в подобных безумных сновидениях — туннель психбольницы тут же наполнили толпы девиц — топлес, разные, в них узнавались знакомые девушки-коллеги, узницы японской лаборатории, клиентки, студентки, и лица женщин из прошлых миров, которые уже начал забывать. Они принялись толкаться вокруг меня, стаскивать смирительную рубашку, а господин Кастелло куда-то испарился.

— Где вы⁈ Где вас искать⁈ — хотел спросить его снова, но он растворился в бушующем океане обнажённых женских телес.

К концу отпуска я успел сдать все предметы, кроме одного, и был благополучно зачислен прямиком на третий курс из четырёх. Поскольку это была заочная форма — следующая месячная сессия должна была начаться пятого сентября, а закончиться в аккурат в мой день рождения, второго октября.

До сих пор, заглядывая в свои документы, я вздрагивал — я настолько привык к шестнадцатому, а не второму октября. И до сих пор это была загадка, на которую не было ответа — почему произошёл такой сдвиг.

Месяц закончился быстро — не без помощи Голицыных дело в отношении меня закрыли, и я первый раз за долгое время вернулся в офис. Не скажу, что такой способ решения проблем казался мне нормальным, но по сравнению с тем, что приходилось делать в других мирах — показался приемлемым.

Коллеги встретили с умеренной радостью — я не был душой коллектива, да и коллектив у нас был весьма непрочный, но при этом и Алла, и Тукай, и даже Лукьян выказали радушие.

А Самира не выказала — так как уже укатила в республику Уэле. Зато вместо неё через день вышла новенькая, из свежего набора — Вероника Делакруз. Маленькая, худенькая, с филиппинскими кровями и хитрым разрезом глаз. Девушкам такого типа может быть и восемнадцать, и тридцать пять, а иногда даже и сорок пять — не угадать.

После первого дня мы устроили небольшой междусобойчик — завалились в уже привычный кабак в Успенском, попугали Веронику историями из практики. Разумеется, упомянули и мои — в Зеленогорье и в Аустралию, рассказывали, в основном, Алла и Лукьян, а я хмуро молчал.

— Да вообще у нас Эльдарчик завидный жених, недавно три гектара в Голицыно купил, — подмигнула Алла Веронике.

Вот же чёрт! Неужели сватает? Нет, мне это было совсем не нужно.

— Как быстро распространяются слухи…

— Он у нас мафиози, как говорят в Сицилии, — усмехнулся Сергей. — Замешан в разных тёмных делишках.

Вероника скромно улыбалась и уже поглядывала на меня с интересом. Нет, девушка была, разумеется, весьма интересная. Но моё сердце было занято совсем другой, и я сразу постарался это дать понять.

Выпили все тогда изрядно, и Алла — в том числе. Я поленился заниматься врачеванием и чисткой крови от алкоголя — процесс нудный, утомительный и не всегда успешных, но, как чуть более трезвый, взялся проводить до дома. Попросил заехать за мной тёзку нашего коллеги, Серёгу Пельменя на «Атланте».

Нетрудно догадаться, какой диалог начался на заднем сиденье.

— Ну?… Как тебе Вероничка? Такая сладкая! Эти филиппинки. Ты же что-то рассказывал про какой-то филиппинский массажный салон?

— Это было давно и неправда.

— Не, ну какая у неё фигурка, а? Была бы я мужиком…

— Прекрати, — попросил я. — Пожалей Лукьяна. Он опять на меня волком смотрит. Да и, сама знаешь, что меня ждут в Санкт-Петербурге.

— Ждут? — она усмехнулась. — Ты в этом уверен? Ты же умный парень… Вспомни, на какой неделе знакомства я тебе дала?

— Тише, мы тут не одни, — попросил я.

А сам себя поймал на мысли, что очень хочу сказать «нет, это другое» — но не могу. Всё же, опыт прошлых жизней всё равно не позволял до конца верить в любовь на расстоянии. Как и в устойчивость увлечений и выбора юных восемнадцатилетних девиц.

— Да… У меня, после тебя, между прочим, никого не было, — продолжила Алла.

— Кроме…

— Да. Кроме Тукая.

Она погрустнела, и некоторое время мы ехали молча.

— Слушай, а как ты относишься amis avec des avantages? — вдруг спросила она.

— Je ne pense pas que ce soit une bonne idée (не думаю, что это хорошая идея), — ответил я.

— У тебя жуткий акцент, ответь нормально?

— Не думаю, что секс по дружбе — это хорошая идея. Алла, я очень хотел бы помочь тебе избавиться от одиночества, но это самообман. В одну реку дважды не входят. К тому же — у меня есть принципы и обязательства.

Алла вдруг положила голову на плечо и погладила по щеке. Стало как-то очень тепло, и я в ответ провёл пальцем по границе волос.

— Ну ты же доведёшь меня до квартиры?…

— Нет, ты успешно поднимешься сама.

— А если я оступлюсь и сломаю ножку? — кокетливо спросила она.

— Завтра приеду и вылечу. Я мастер по излечению переломов.

— А знаешь, какого цвета на мне трусики? Красного.

Это всё долгое воздержание. В голове всплыла та самая противная фраза: «Иногда соблазн можно победить, только поддавшись ему». Это всё противное долгое воздержание и возраст, которые заставляют идти на сделку с совестью. Причём дважды — и на тему Нинели Кирилловны, и на тему алкогольного опьянения.