Создатель вселенной - Фармер Филип Хосе - Страница 29

Во время второго караула Вольфа что-то черное, длинное и быстрое проскользнуло в лунном свете между двух кустов.

Вольф пустил в хищника стрелу, и тот издал свистящий визг и встал на задние лапы, поднявшись вдвое выше коня. Вольф вставил в тетиву новую стрелу и пальнул в белое брюхо, и все же зверь не умер, а убежал, свистя и с треском ломясь через кусты.

К тому времени Кикаха с ножом в руке оказался рядом с ним.

– Тебе повезло, – только и сказал он. – Их не всегда увидишь, а потом – хоп! Они вцепляются тебе в горло.

– Я мог бы воспользоваться слоновьим ружьем, – сказал Вольф, – и уверен, что оно остановило бы его. Кстати, почему гворлы – да и индейцы, судя по тому что ты мне рассказывал – не пользуются огнестрельным оружием?

– Оно строго запрещено Господом. Видишь ли, Господь не любит некоторых вещей. Он хочет держать свой народ на определенном демографическом уровне, на определенном технологическом уровне и в пределах определенных социальных структур. Господь правит планетой уздой железной. Например, он любит чистоту. Ты может заметил, что народ Океаноса – ленивая, радующаяся что им повезло, компания. И все же они всегда убирают за собой. Нигде никакого помета. То же самое происходит на этом уровне, на каждом уровне. Индейцы также соблюдают личную чистоту, как дракланцы и атланты. Господь хочет, чтобы было так, и наказание за неповиновение – смерть.

– Как он проводит в жизнь свои права? – спросил Вольф.

– По большей части, имплантировав их в нравы обитателей. Первоначально, он поддерживал тесный контакт со жрецами и знахарями, и используя религию – с собой в качестве божества – он сформировал и утвердил обычаи населения. Он любил аккуратность и не любил огнестрельного оружия или любой формы развитой технологии. Может быть он был романтик, не знаю. Но различные общества на этой планете главным образом конформистские и статичные.

– Значит тут нет никакого прогресса?

– Ну так что же? Разве прогресс обязательно желателен, а статичное общество нежелательно? Лично я, хоть и ненавижу надменность Господа, его жестокость и отсутствие человечности, тем не менее одобряю кое-что из сделанного им. За некоторыми исключениями, мне этот мир нравится больше, чем Земля.

– Тогда ты тоже романтик!

– Может быть. Этот мир, как ты уже знаешь, достаточно реален и мрачен, но он свободен от грязи и копоти, от любых болезней, мух, москитов и вшей. Юность тут продолжается, пока ты жив. В общем и целом, это не такое уж плохое место проживания. Во всяком случае для меня.

Вольф стоял в последнем карауле, когда солнце появилось из-за угла мира. Светляки побледнели, и небо стало зеленым вином. Воздух прошелся прохладными пальцами по двум спутникам и омыл им легкие взбадривающими потоками. Они потянулись, а затем спустившись с помоста, отправились поохотиться за завтраком. Позже, наполнив животы жареным кроликом и сочными ягодами, они возобновили свое путешествие.

Вечером третьего дня, когда солнце находилось на ширину ладони от ускользания за монолит, они вышли на равнину. Перед ними находился высокий холм, за которым как сказал Кикаха, лежали небольшие леса. Одно из высоких деревьев даст им убежище на ночь.

Внезапно из-за холма выехал отряд человек в сорок. Они были темнокожими и заплетали волосы в две длинные косички. Лица их были раскрашены бело-красными полосами и черными иксами.

Они носили маленькие круглые щиты и держали в руках копья или луки. На некоторых были в качестве шлемов медвежьи черепа, у других – воткнутые в шапочки перья и шляпы с длинными птичьими перьями.

Увидев перед собой пеших, всадники закричали и бросили коней в галоп.

Копья со стальными наконечниками опустились. В луки вставили стрелы и подняли тяжелые стальные топоры или утыканные шипами дубинки.

– Стой спокойно! – велел Кикаха.

Он улыбался.

– Это Хровака – медвежий народ, мой народ.

Он шагнул вперед и поднял обеими руками лук над головой.

Он крикнул атаковавшим на из родном языке, речи со многими глотта– лизированными остановками, назализированными гласными и быстро подни– мающейся, но медленно опускающейся интонацией.

Узнав его, они закричали:

– АнгКун гавас ТреКикаха!

Они подлетели, воткнув копья в землю, как можно ближе, но не заде– вая его. Дубинки и топоры свистели у него перед лицом или над головой, а стрелы вонзались в землю у его ног или даже между ними.

С Вольфом обошлись точно также, что он вынес не моргнув глазом. Подобно Кикахе, он продемонстрировал улыбку, но не думал, что она была такой же непринужденной.

Хровака развернули коней и атаковали снова. На этот раз они резко натянули поводья, подняв своих лягавшихся, ржавших лошадей на дыбы. Кикаха подпрыгнул и стащил с коня юношу в шляпе с пером. Смеясь и тяжело дыша, они боролись на земле, пока Кикаха не повалил хровака на обе лопатки. Затем Кикаха поднялся и представил проигравшего Вольфу.

– ИгатуГангис, один из моих шуринов.

Двое индейцев спешились и приветствовали Кикаху долгими объятиями и взволнованной речью. Кикаха подождал, пока они не успокоятся, а затем принялся говорить долго и торжественно. Он часто тыкал пальцем в Вольфа. После пятнадцатиминутной речи, прерываемой время от времени краткими вопросами, он с улыбкой повернулся к Вольфу.

– Нам повезло. Они отправились в набег на Ценаква, которые живут довольно близко к Лесу Деревьев со многими Тенями. Я объяснил, что мы здесь делаем, хотя ни в коем случае не все. Они не знают, что мы лягаем самого Господа, и я не собираюсь им рассказывать. Но они знают, что мы идем по следу Хрисенды и гворлов, и что ты – мой друг. Они также знают, что нам помогает Подарга. Они испытывают большое уважение к ней и ее орлицам и хотели бы, если смогут, оказать ей услугу. У них масса завод– ных лошадей, так что выбирай на вкус. Единственное, что мне в этом не нравится, это что ты не наведаешься в вигвам медвежьего народа, а я не увижусь со своими двумя женами, Глишовей и Ангванат. Но нельзя иметь все.

Военный отряд скакал в тот день и на следующий без передышки, меняя лошадей каждые полчаса. Вольф натер себе седалище о седло, или скорее одеяло. К третьему утру он был в такой же хорошей форме, как любой из медвежьего народа, и мог оставаться на коне весь день, не чувствуя тонического спазма во всех мышцах тела и даже в некоторых костях.