Бывшая моего брата. Я ненавижу ее... (СИ) - Ройс Мэри - Страница 6

Смущение слишком быстро переплетается с волнением, и мне становится сложно дышать, не то что говорить. Я не люблю находиться в центре внимания, хотя за сегодняшний день к этому у меня должен был выработаться иммунитет. Наверное, поэтому я делаю глубокий вдох и встаю, сжимая бокал так, что чувствую дрожь своих пальцев. Главное, смотреть только на Пашу.

— Я не мастер громких слов… поэтому скажу просто от души. — Прочищаю горло и рукой поправляю еще немного влажные после бассейна волосы. — Не все могут похвастаться хорошими отношениями с братьями и сестрами. — Мой взгляд сосредотачивается на Пашкиной улыбке. — Но я могу себе это позволить. Потому что мне действительно повезло с братом. И я рада, что он у меня есть, — как-то быстро становится сложнее говорить из-за проклятого комка слез, встрявшего поперек горла, однако я продолжаю: — Ты всегда был для меня примером и гордостью. Как бы ни косячил, — срываюсь на смешок, и кто-то проявляет солидарность, присоединяясь ко мне. Это немного придает воодушевления, и я распрямляю плечи. — Ты моя опора. Мой союзник, что бы там ни было, и мой самый… родной человек. И я хочу пожелать тебе богатырского здоровья, чтобы ты еще много-много лет был моей защитой, конечно же, счастья и благополучия, чтобы мое и родительские сердца были спокойны за тебя, а еще я хочу, чтобы твое самое заветное желание сбылось. Ты знаешь, о чем я, — подмигиваю ему, переминаясь с ноги на ногу, и он кивает мне с пониманием и предательским блеском в глазах. Этот блеск усиливается, когда ребята поддерживают нас аплодисментами. Ну вот…

Сделав прерывистый вдох, я заставляю себя продолжить:

— Я помню, как однажды после первого и не совсем удачного боя, ты спросил у меня в нашем домике на дереве… Помнишь? Ты спросил, буду ли я тебя поддерживать? — Я неестественно растягиваю губы, готовая вот-вот расплакаться. — Всегда. Я буду поддерживать тебя всегда, Паш. Ты сильный и благородный, великодушный и заботливый, хороший и надежный друг, уверена: когда придет время, ты станешь таким же замечательным мужем и отцом! И я хочу пожелать тебе, чтобы ты прожил долгую, интересную и яркую жизнь! Ты достоин только самого лучшего! С днем рождения, братишка! — Закусив губу, поднимаю бокал, но, когда Пашка добирается до меня со сдавленным: «Иди сюда, мелкая», — не удерживаюсь от скрипучего всхлипа и прячу лицо на его крепком плече. И алкоголь здесь ни при чем. Я и без него сентиментальная. Вот только я отстраняюсь от брата первой, судорожно ища в карманах тот самый кулек.

Черт, да где же он?!

— Подожди, Паш! — Выворачиваю один. — Я еще не закончила…

А потом я вижу перед собой тот самый замшевый мешочек, лежащий на мужской ладони, и человека, который протягивает мне его. Я оборачиваюсь, и у меня перехватывает дыхание, ведь эта рука принадлежит Айдарову, стоящему за моей спиной. Делаю резкий вдох, и знакомой аромат мужской кожи и играющий на ней шлейф туалетной воды проникают в мои ноздри, вынуждая затрепетать глупое сердце.

— Ты обронила возле бассейна, — сухо произносит Хаким, и я едва успеваю поблагодарить его, как он возвращается на свое место.

Шокированная подобным жестом Айдарова, я на мгновение даже теряюсь, пока не осознаю, что остаюсь под пристальным вниманием нескольких камер, направленных на нас. Только сейчас до меня доходит, что все мое поздравление гости снимали на телефоны.

Отлично.

Нервно улыбаюсь, пряча взгляд на своих руках и подарке, зажатом между пальцев. А потом голос брата возвращает меня обратно.

— Что обронила-то?

Глава 6

— Ах, сейчас… — отмахиваюсь и дрожащими пальцами развязываю мешочек, кое-как вынимая оттуда цепочку. — Я нашла ее несколько лет назад у бабушки, она была не в лучшем виде, но я восстановила ее…

— Сама, что ли? — выплевывает Алабаева, и мне требуется секунда, чтобы повернуться в ее сторону и ответить с милой улыбкой на лице:

— Сама, пару мелочей пришлось докупить, но я все сделала сама. — Не дожидаясь ее комментария, быстро перемещаю взгляд на Пашу. — Это цепочка дедушки. Думаю, пришло время подарить ее. Я помню… вы были очень близки с ним. — Мой голос надламывается, когда я вижу, как дергается горло брата. — Уверена, он был бы рад, если бы ты носил ее ближе к сердцу. И я хочу, чтобы его сильный дух оберегал тебя от всех невзгод.

— Блин, Аля. — Проводит ладонью по лицу. — Ты сегодня испытываешь меня на прочность. — Сдавленный смешок покидает его широкую грудь, после чего он снова обнимает меня, добавляя горячим шепотом на ухо: — Спасибо, сестренка. Это лучший подарок.

Я целую брата в щеку и осторожно надеваю на его шею цепочку с увесистым крестом, инкрустированным драгоценными камнями.

Паша проводит по ней пальцами и несколько раз проворачивает кулон, рассматривая отделку.

— Тоже сама? — смотрит на меня с озорной улыбкой на лице.

— Ага.

— Так, ну хватит тут сопли разводить! Иди сюда, братан!

Сентиментальный момент заканчивается, и то ли Паша отстраняется, то ли его тащит в крепкие объятия Молотов, к которому следом присоединяется еще несколько друзей, но все вместе они начинают хором кричать «ура» и подкидывать брата в воздух, каждый раз ловя его и подбрасывая снова. В образовавшемся кипише я быстро занимаю свое место и громко выдыхаю, прежде чем чувствую мягкое прикосновение к своему плечу и, обернувшись, замечаю Лизу, усаживающуюся рядом со мной.

— Ты умничка.

— Спасибо, — улыбаюсь, смущенная ее вниманием.

— Я даже прослезилась, — шепотом, — чтоб ты понимала, я не плачу даже во время «Хатико», —хихикает она и, подав жест разливающему, указывает на наши бокалы. — На брудершафт? — Лиза подмигивает мне, и я принимаю приглашение, взяв фужер и переплетя с ней руки.

Но так и застываю с поднесенным ко рту бокалом, когда ловлю на себе прищуренный взгляд серо-голубых глаз. Мгновение, и я выдыхаю, теряя внимание Айдарова так быстро, будто он случайно мазнул по мне взглядом и по какой-то причине задержался. А сейчас он встает из-за стола и вместе с Алабаевой уходит с террасы. Только если он отвернулся, пренебрегая своим вниманием ко мне, то я продолжаю пялиться на него как дура, наблюдая за его широкой ладонью на загорелой пояснице губастой сучки. Ненавижу себя за то, что смотрю на них вплоть до самой бани, где эти двое скрываются за массивной дверью. Я так увлечена наблюдением, что даже не замечаю, как Лиза отстраняется от меня, пока перед моим лицом не появляется ее пустой бокал.

— Э-э-эй? Ты где летаешь, звезда?

Я раскрываю рот, почувствовав себя пойманной врасплох, и, чтобы избежать ненужных расспросов, с горящими щеками поднимаю указательный палец вверх — мол, секунду, а после быстро приникаю губами к прохладному стеклу, позволяя игристым пузырькам выстрелить в голову и охладить мою разгоряченную кровь. Ну или наоборот. Неважно. Сейчас не думать ни о чем такая большая для меня роскошь, что я повторяю и допиваю остатки шампанского, продлевая этот короткий момент свободы от собственных мыслей. И если мне придется напиться, дабы продолжать веселиться и отдыхать как ни в чем не бывало — так тому и быть.

По крайней мере, я так думаю ровно до тех пор, пока музыка и мелькающие огни не начинают смешиваться в одну размазанную картину. Вот я танцую с Пашей, а вот уже стою за домом с Лизой, пока она втайне от моего брата курит сигарету, зачем-то я тоже делаю затяжку, и на короткий промежуток все исчезает, а после я каким-то образом оказываюсь в комнате. И почему-то Пашкиной. Да и по фиг. Едва передвигая ногами, я добираюсь до кровати, на ходу стягивая с себя сарафан и бросая его в неизвестном направлении.

А потом натыкаюсь на знакомую вещь и осторожно касаюсь дорогущего дизайнерского пиджака. Прижав его к груди, наклоняюсь и зарываюсь носом в дорогую ароматную ткань. Черт возьми, это пиджак Айдарова. У меня нет сомнений.

Только ему может принадлежать настолько мужественный и чувственный запах, что я не могу оторваться от пиджака. Так и заваливаюсь вместе с ним на тахту, позволяя тяжелой прохладной ткани скользнуть по обнаженной коже. Боже… Изо рта вырывается стон, потому что это мимолетное касание можно спутать с его руками… Или я нарочно представляю их на своем теле, которое слишком быстро охватывает жаром. Черт, я, походу, действительно пьяна, но почему-то снова касаюсь тканью внутренней стороны бедра, представляя, как это же ощущение подарили бы мне его мужественные пальцы.