Люся, которая всех бесила (СИ) - Алатова Тата - Страница 67

Поругались они там или нет, но этот человек всегда грудью вставал на защиту непутевого сыночка.

Даже завидно.

Ладно, пусть раздражительный и истеричный, не привыкать — когда вообще марен вел себя мило и вежливо? — зато вроде как выживет.

В крайнем случае Люся выставит его к бабушке, если станет совсем невыносимо.

Глубоко вздохнув, она написала Великому Моржу: «Еду к тебе». Она ожидала, что он или проигнорирует ее сообщение, или сообщит, что занят, но ответ прилетел сразу: «Жду».

Подивившись такой готовности, Люся тронулась с места и поехала в управление.

Великий Морж действительно ее ждал, предусмотрительно выписал пропуск и предупредил секретаршу.

Люся открыла дверь в его кабинет и обомлела: за то короткое время, что они не виделись, Китаев как будто постарел лет на десять. Он выглядел больным и изможденным.

— Что… — начала было она, но он только мотнул головой — вот уж медведь медведем — и кивнул на кресло перед собой.

— Пока тебя ждал, — сказал Великий Морж глухо, — как раз пришел рапорт о произошедшем. Могу прочитать тебе подробности.

Люся села в кресло напротив него, прислонив трость к столу.

Она смотрела на человека, которого знала очень давно, и никак не могла узнать его.

Это пугало.

— По месту регистрации Т. Г. Синичкиной видовая полиция в составе опергруппы из двух человек плюс участковый прибыла в 6:15 утра. Понятых привезли с собой, какие молодцы, где их искать в такую рань. Дверь в квартиру была приоткрыта, и Ветров предложил достать оружие. Ишь, — Великий Морж насмешливо фыркнул, — какой осторожный! Можно подумать, они на рецидивиста шли, а не на одинокую женщину. Синичкиной в квартире не оказалось, а из шкафа был слышен детский плач. Ветров сменил ствол на штатное осиновое древко — ну да, видовикам положено иметь при себе… В общем, внезапные дети там, где их быть не должно, — это не к добру, да кто об этом помнит в наше время. Так, — он нахмурился, читая дальше, — у участкового сдали нервы, и он потянулся к девочке, хотел взять на руки… Салага. Ветров его оттолкнул, ну трясовица и цапнула его за палец. Капитан Смирнов уничтожил нечисть на месте, вызвал скорую, успокоил понятых… Смирнов молодец, Смирнову премию. Минутку, — он щелкнул мышкой, — я распечатаю тебе протокол обыска у Синичкиной, потом сама посмотришь. Кстати, заскочи потом к видовикам и подпиши протокол обыска в редакции. Совсем они там распоясались со своими оперативно-розыскными мероприятиями, а мне формальности утрясать…

Зашуршал принтер, выплевывая из себя бумагу.

— Олег, — осторожно и тихо проговорила Люся, — да бог с ними всеми. С тобой-то что? Ветров сказал, что ты спешишь закрыть дело, не считаясь с фактами. Что-то случилось?

— Случилось, Люсь, — он потер лицо, встал из-за стола, прошелся по кабинету, проверил, плотно ли закрыта дверь, и вдруг опустился на пол у ног Люси, уткнувшись лбом в ее колени. — Внучка у меня перекинулась несколько дней назад, — проговорил с отчаянием.

Ей понадобилась длинная минута, чтобы понять смысл сказанного.

Сначала Люся просто удивилась — ого! Как рано! Она впервые приняла архаичную форму в двенадцать лет. Значит, внезапный детский оборот, редкость, но бывает. Спонтанно случается, спонтанно заканчивается — обычно у малышей до года. А потом осознала: внучка — коркора.

Впервые за несколько столетий появилась на свет та, кто сможет вырасти в ящера о трех головах и дышать огнем.

— Олег, — жалобно выдохнула Люся, сложилась пополам и зарылась носом в его седые волосы, — Олеженька. Что ты будешь делать?

— Уйду на пенсию, как только закрою дело, — ответил он безучастно. — Уеду с семьей за город. Будем жить так удаленно, как получится. А чего ты ожидала?

— Понимаю, — прошептала Люся и заплакала.

А кто бы смог убить маленькую девочку, собственную кровь, пусть даже она и станет однажды чудовищем?

Бежать и прятать.

Защищать и беречь.

Однажды Великий Морж умрет — явно раньше дочери и внучки.

И что тогда будет с ними?

Кто защитит одну от другой?

Можно ли объяснить коркоре, что жрать и жечь людей — нельзя?

За прошедшие мирные века они и забыли, что это такое — огромный кровожадный ящер.

По всем законам Великий Морж и даже Люся должны были сообщить об этом соответствующим органам.

Но Люся прекрасно понимала, что никогда на это не пойдет.

А Китаев — тем более.

— Прости, — сказал он, — как-то все резко опрокинулось с ног на голову. И партия теперь эта вроде уже ни к чему, и карьера, и все пошло прахом.

— Подожди пока себя хоронить, — посоветовала Люся, страдая вместе с ним. — Время еще есть. Пока твоя внучка еще очень маленькая. Вряд ли она прямо завтра полетит сжигать ближайшую деревню. Мы что-нибудь придумаем, Олеж.

Он поднял голову, глядя на нее с нежной и грустной улыбкой:

— Что ты придумаешь, Люсь? Даже твоей неукротимости не хватит, чтобы решить эту проблему.

— Послушай меня, — она утерла слезы, выпрямилась и начала составлять план. — Закрой нормально дело с этим маньяком, не тяп-ляп, заверши карьеру красиво. Не распускай партию, назначь какой-нибудь штаб или вроде того, как там у политиков принято. Построй удобный дом… не знаю, с каменным подвалом на случай ЧП! Если ты прям резко свинтишь в деревню, это будет очень странно, Олег. И потом — может твоя внучка вообще не захочет откусывать мирным селянам головы? Может, она станет первым в мире Змеем-Горынычем-пацифистом? Не знаю, как устроено у коркор, но я в архаичной форме обычно соображаю, что к чему. Не слишком ясно, но все-таки. Ну что ты расклеился, как маленький прям. Когда не знаешь, что делать, просто двигайся осторожно, шаг за шагом. Как на незнакомом болоте — лапку туда, лапку сюда.

Он засмеялся, надтреснуто и невесело, но хотя бы взбодрился.

— Эх ты, — Великий Морж встал и поцеловал Люсю в плечо, — лапка за лапкой! Как там твой Ветров?

— По крайней мере он хоть выспится. Я бы, знаешь ли, тоже не отказалась от того, чтобы меня на сутки уложили в тихой и темной комнате.

— Могу договориться с УФСИН о камере-одиночке.

Люся показала ему язык.

Они еще какое-то время постояли, обнявшись и тихо перебирая варианты, как теперь семейству Китаевых жить дальше. Потом Люся расцеловала Великого Моржа на прощание, забрала из принтера охапку бумаг и откланялась.

Настроение было паршивым, тоскливым.

С чего вдруг коркорья эволюция решила дать сбой именно на китаевской внучке?

Откуда такая вселенская несправедливость?

Живешь себе всю жизнь, работаешь, строишь семью, и тут на тебе.

Конец света.

И ведь никакой профилактики не предусмотрено!

Никаких прививок, никаких сохранений, жизнь имеет тебя наголо, наживую, без всякого предупреждения.

Чем дальше, тем страшнее.

Кошмар наяву.

В редакции, разумеется, после ночного обыска царило страшное волнение, а от Носова на телефоне было восемь пропущенных. Люся не рискнула соваться туда в столь разобранном состоянии и поехала домой.

Ей тоже нужна была передышка.

На нее тоже слишком много всего свалилось.

Еще и ночевать одной.

Может, к Нине Петровне попроситься на ночлег?

Едва не на цыпочках прокравшись к собственной квартире — на старушку у Люси сейчас тоже недоставало энергии, — она сняла верхнюю одежду и улеглась на ветровский диван, обложившись бумагами следствия.

Полежала, собираясь с силами и глазея на потолок.

Судороги у него, вот гадость.

Наверное, неприятно.

Хорошо хоть редкие и слабые.

И этот рыжик вроде ничего такой пацан, смышленый. И Максим Анатольевич приглядит. И папа Ветров там.

О Синичке Люся очень старательно не думала.

О Синичке было думать больно.

Все-таки это какая-то ошибка. Одно большое недоразумение. А может, она в беде?

Где бы тихая и домашняя Синичка нашла трясовицу?

Чтобы привести ее в квартиру и не пострадать при этом, понадобилась бы навь. Вот уж у кого иммунитет ко всем болезням на свете, а агрессия деток-умертвий распространяется только на живых.