Пушки острова Наварон. 10 баллов с острова Наварон - Маклин Алистер - Страница 11

Глава 4

Пятница. 02.00-03.30

Сидящий за столом гитлеровец откинулся на спинку стула и удовлетворенно потер руки. Ситуация явно доставляла ему удовольствие.

– Гауптман Нойфельд к вашим услугам, капитан Меллори. – Он взглянул на то место, где на форме Меллори должны были быть нашивки. – Если я правильно понял, конечно. Вы не ожидали меня увидеть?

– Я сердечно рад вас видеть, герр гауптман. – Выражение удивления на лице Меллори сменилось радостной улыбкой. Он с глубоким облегчением вздохнул. – Вы даже представить себе не можете, как я рад. – Улыбаясь, он повернулся к Дрошному и застыл в замешательстве. – Кто же вы? Кто этот человек, капитан Нойфельд? Что это за люди, которые привели нас сюда? Они, должно быть…

Дрошный мрачным голосом прервал:

– Один из его группы убил нашего человека.

– Что? – улыбка мгновенно исчезла с лица Нойфельда. Он резко встал, опрокинув стул. Меллори, не обращая на него внимания, продолжал смотреть на Дрошного.

– Кто вы такой? Скажите мне, ради Бога!

– Нас называют «четниками», – угрюмо процедил Дрошный.

– Четники? Четники? Что еще за четники?

– Позвольте усомниться в вашей искренности, капитан. – Нойфельд уже взял себя в руки. Его лицо стало непроницаемым.

Только глаза метали молнии. Людям, недооценивающим капитана Нойфельда, грозят большие неприятности, отметил про себя Меллори. – Вам, командиру отряда, заброшенного в эту страну со спецзаданием, неизвестно, что четники – наши югославские друзья?

– Друзья? Понятно. – Лицо Меллори прояснилось. – Предатели, коллаборационисты, другими словами.

Дрошный, издав горлом подобие львиного рыка, схватился за нож и двинулся на Меллори. Резкий окрик Нойфельда заставил его остановиться.

– Кстати, о каком спецзадании вы говорили? – спросил Меллори. Он внимательно оглядел каждого из присутствующих и понимающе усмехнулся. – У нас действительно специальное задание, но совсем не в том смысле, как вам кажется. По крайней мере, не в том смысле, как мне кажется, что вам кажется.

– Вот как? – Нойфельд умел вскидывать брови ничуть не хуже Миллера, отметил Меллори. – Тогда почему мы ждали вашего появления? Объясните, если можете.

– Одному Богу известно, – честно признался Меллори. – Мы приняли ваших людей за партизан. Именно поэтому один из них был убит, как мне кажется.

– Именно поэтому? – Нойфельд с интересом посмотрел на Меллори, придвинул стул, уселся и приготовился слушать. – Объясните все по порядку.

Как подобает истинному представителю лондонского Вест-Энда, Миллер имел обыкновение во время еды пользоваться салфеткой. Он не изменил своей привычке и сейчас, сидя на рюкзаке и придирчиво ковыряя вилкой в банке с консервами. Трое сержантов, сидящие рядом, с недоумением взирали на эту картину.

Андреа„ пыхтя неизменной сигарой и не обращая никакого внимания на охрану, не спускавшую с него глаз, неторопливо разгуливал по территории лагеря, отравляя окрестности ядовитым дымом. В морозном воздухе ясно послышались звуки пения под аккомпанемент гитары. Когда Андреа закончил обход лагеря, Миллер взглянул на него и кивнул в ту сторону, откуда доносилась музыка.

– Кто солирует? Андреа пожал плечами.

– Радио, "наверное.

– Надо бы им купить в таком случае новый приемник. Мой музыкальный слух не в силах это вынести.

– Послушайте, – возбужденным шепотом перебил его Рейнольдс, – Мы тут кое о чем поговорили…

Миллер картинно вытер губы торчащей из-под ворота салфеткой и мягко сказал:

– Не надо. Подумайте, как будут убиваться ваши матери и невесты.

– Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду побег, – спокойно ответил Миллер. – Может быть, оставим до следующего раза?

– Почему не сейчас? – Гроувс был воинственно настроен. – Конвоиры ушли…

– Вам так кажется? – Миллер тяжело вздохнул. – Ах, молодежь, молодежь. Посмотрите внимательней. Вам кажется, что Андреа решил прогуляться от нечего делать?

Они быстро исподтишка огляделись, затем вопросительно посмотрели на Андреа.

– Пять темных окон, – тихо произнес Андреа. – За ними пять темных силуэтов. С пятью темными автоматами.

Рейнольдс кивнул и отвернулся.

– Ну, что же. – Привычка Нойфельда потирать руки напомнила Меллори одного судью. Тот всегда так же потирал руки перед объявлением смертного приговора. – Вы рассказали нам весьма необычную историю, дорогой капитан Меллори.

– Вот именно, – согласился Меллори. – Как необычно и то положение, в котором мы теперь оказались.

– Еще один аргумент. – Медленно загибая пальцы, Нойфельд перечислил доводы Меллори. – Итак, вы утверждаете, что в течение нескольких месяцев занимались контрабандой пенициллина и наркотиков на юге Италии. Как офицер связи союзной армии, вы имели доступ на склады американских военных баз.

– В конце концов у нас возникли некоторые затруднения, – признал Меллори.

– Я подхожу к этому. Всему свое время. Эти товары, но вашим словам, переправлялись вермахту.

– Предпочел бы, чтобы вы произносили фразу «по вашим словам» другим тоном, – с раздражением заметил Меллори. Наведите справки у командующего военной разведкой в Падуе. Он подчинен непосредственно фельдмаршалу Кессельрингу.

– С удовольствием. – Нойфельд поднял телефонную трубку и произнес что-то по-немецки. Меллори был искренне удивлен:

– У вас прямая связь с внешним миром? Непосредственно отсюда?!

– У меня прямая связь с сараем, расположенным в пятидесяти ярдах отсюда. Там установлен мощный передатчик.

Продолжим. Вы утверждаете далее, что вас раскрыли, судили военным трибуналом и приговорили к расстрелу. Верно?

– Если ваша хваленая шпионская сеть в Италии действительно существует, вы узнаете об этом не позднее завтрашнего дня, – сухо заметил Меллори.

– Узнаем, непременно узнаем. Итак, вам удалось бежать из-под стражи, убив охранников. Там же, в здании разведуправления, вы случайно подслушали, как инструктировали группу десантников перед отправкой в Боснию. – Он загнул еще один палец. – Возможно, вы говорите правду. В чем, вы сказали, заключалась их миссия?

– Я ничего не говорил. Мне было не до подробностей.

Что-то, касающееся освобождения британских связных и перекрытия каналов утечки информации. Я не совсем уверен. У нас были более серьезные проблемы.

– Я в этом не сомневаюсь, – презрительно произнес Нойфельд. – Вам надо было спасать свои шкуры. А что случилось с вашими погонами, капитан? Где нашивки, орденские планки?

– Вы, очевидно, не знаете, что такое британский военный трибунал, гауптман Нойфельд.

– Вы могли сами от них избавиться, – мягко заметил Нойфельд.

– А после этого опорожнить наполовину баки захваченного нами самолета, если следовать вашей логике?

– Баки были полупустыми? Разве ваш самолет при падении не взорвался?

– Падение самолета никак не входило в наши планы, – сказал Меллори. – Мы предполагали приземлиться, но неожиданно кончилось горючее. В самый неподходящий момент, как я теперь понимаю.

Нойфельд задумчиво произнес:

– Каждый раз, когда партизаны разводят костры, мы следуем их примеру. В данном случае мы знали, что вы или кто-нибудь другой обязательно прилетите. Горючее кончилось, говорите? Он опять что-то сказал в трубку и повернулся к Меллори. – Звучит правдоподобно. Остается только объяснить смерть подчиненного капитана Дрошного.

– Здесь я должен извиниться. Это была нелепая ошибка. Но вы должны нас понять. Меньше всего нам хотелось попасть к вам.

Мы слышали, что бывает с английскими парашютистами, попавшими к немцам.

Нойфельд загнул еще один палец.

– На войне как на войне. Продолжайте.

– Мы собирались приземлиться в расположении партизан, перейти линию фронта и сдаться. Когда Дрошный приказал своим людям взять нас на мушку, мы решили, что партизаны нас раскрыли, что их предупредили об угоне самолета. В таком случае у нас просто не было выбора.