Сказочный корабль - Фармер Филип Хосе - Страница 2

— Ливи! О мой Бог! Ливи!

В этом не было сомнения. Хотя и нельзя было четко рассмотреть черты лица, отрицать это было трудно. Голова, прическа, фигура, походка, столь же уникальные, как и отпечатки пальцев, кричали о том, что это была его земная жена.

— Ливи! — зарыдал он.

Корабль сменил галс, и она исчезла из виду. Клеменс лихорадочно стал водить объективом подзорной трубы.

Широко раскрыв глаза, он топнул ногой по палубе и взревел:

— Топор! Кровавый Топор! Сюда! Скорее!

Он бросился к рулевому и закричал, чтобы тот повернул корабль назад к берегу. Горячность Сэма поначалу застигла врасплох Гримальфссона. Но через мгновение он овладел собой, покачал головой и проворчал отказ.

— Я приказываю тебе! — заорал Клеменс, забыв, что рулевой не понимает по-английски. — Там моя жена! Ливи! Моя чудесная двадцатипятилетняя Ливи! Воскресшая из мертвых!

Что-то загрохотало сзади, и, обернувшись, Клеменс увидел, как над палубой показалась светлая голова с отрезанным левым ухом, затем широкие плечи Эрика Кровавого Топора, могучая грудь и огромные бицепсы, после чего последовали похожие на тумбы бедра поднимавшегося по трапу вожака. На нем было клетчатое черно-зеленое полотнище, широкий пояс с несколькими кремневыми ножами и чехол с топором. Топор был из стали, с широким лезвием и дубовой рукояткой. Насколько знал Клеменс, этот топор был единственным на Речной Планете, где только камень и дерево могли служить материалом для оружия.

Глянув на Реку, Эрик нахмурился и, повернувшись к Клеменсу, сказал:

— В чем дело, сма-скитлигр? Когда ты закричал, как невеста Тора в первую брачную ночь, я допустил грубую ошибку. Из-за тебя я проиграл сигару Токи Нильссону.

Он вынул топор из чехла и замахнулся. Луч солнца сверкнул на голубоватой стали.

— У тебя должна была быть очень важная причина, чтобы беспокоить меня! Я многих убил и за гораздо меньшие проступки.

Кровь отхлынула от загорелого лица Клеменса, но вовсе не из-за угрозы Эрика. Он свирепо сверкнул глазами; волосы, растрепанные ветром, и орлиный профиль делали его похожим на пустельгу.

— К черту тебя и твой топор! — закричал он. — Я только что видел свою жену! Там, на правом берегу! Я хочу… я требую… чтобы меня высадили на берег. Я хочу остаться с ней! О Боже! После стольких лет напрасных поисков! Это займет всего одну минуту, Эрик! Вы не можете отказать мне, это будет бесчеловечно!

Сверкнув, свистнул топор. Норвежец ухмыльнулся.

— Так вся эта суета из-за женщины? А как же она? — и он показал в сторону маленькой смуглой женщины, стоявшей возле массивного основания трубы ракетной установки.

Клеменс побледнел еще больше.

— Темах — чудесная девушка! Я ее очень люблю! Но она не Ливи!

— Хватит! — прервал его Кровавый Топор. — Ты что же, считаешь меня таким же дураком, как и ты? Если я подойду к берегу, то мы окажемся между берегом и вражескими судами, как зерно в мельнице Фрейра! Забудь о ней!

Клеменс издал соколиный клекот и с кулаками бросился на викинга. Эрик развернул топор и ударил его плоскостью по голове. Сэм рухнул на палубу и в течение нескольких минут неподвижно лежал на спине с открытыми глазами, уставясь на яркое солнце. Кровь сочилась из-под его волос и текла по лицу. Через некоторое время он встал на четвереньки, и его вырвало.

Эрик раздраженно отдал какое-то указание. Темах, с опаской косясь на вожака, утопила в Реке ведро с привязанной к нему веревкой и вылила воду на Клеменса. Он сначала сел, затем, пошатываясь, поднялся на ноги. Темах набрала еще одно ведро воды и смыла кровь с палубы.

Клеменс заворчал, глядя на Эрика. Тот рассмеялся и произнес:

— Ты слишком долго говорил, мелкий трус! Теперь ты понял, что может случиться с тобой, если ты еще раз позволишь себе разговаривать с Эриком Кровавым Топором, как с простым рабом? Считай, что тебе сегодня повезло, ведь я мог убить тебя.

Клеменс отошел от Эрика, шатаясь, двинулся к борту и полез через ограждение.

— Ливи!

Кровавый Топор, чертыхаясь, побежал за ним. Он обхватил его вокруг талии и потащил назад. Затем с силой толкнул Клеменса на палубу.

— Не вздумай убежать от меня! — закричал Эрик. — Ты мне нужен, чтобы найти этот железный рудник!

— Этого рудника… — начал Клеменс, но затем, спохватившись, сжал зубы. Как только норвежец поймет, что он не знает, где находится этот рудник — если он здесь вообще есть — то тут же убьет его.

— Более того, — продолжал откровенничать Эрик. — После того, как мы отыщем железо, ты поможешь нам добраться до Полярной Башни, правда, я не думаю, что мы сможем просто доплыть до нее по Реке. Но ты знаешь много такого, что мне может понадобиться, да к тому же я смогу использовать этого мрачного великана — Джо Миллера.

— Джо! — позвал Клеменс хриплым голосом. Он пытался подняться на ноги. — Джо Миллер! Где Джо? Он убьет тебя!

Топор рассек воздух над головой Клеменса.

— Ты ничего не скажешь своему Джо! Слышишь? Иначе, клянусь слепыми глазницами Одина, я схвачу и убью тебя на месте прежде, чем вы доберетесь до меня. Ты слышишь?

Клеменс поднялся на ноги, покачнулся и позвал еще громче:

— Джо! Джо Миллер!

2

Из-под кормовой палубы раздалось ворчание до того утробное, что у всех присутствующих поднялись волосы на затылке. И это несмотря на то, что все слышали его уже по меньшей мере тысячу раз.

Крепкая бамбуковая лестница затрещала под тяжестью — затрещала так громко, что этот треск перекрыл свист ветра в кожаных снастях, скрежет деревянных шарниров, крики команды и шипение воды, разрезаемой корпусом корабля.

Голова, возникшая над краем палубы, была еще страшнее, чем нечеловеческий утробный голос. Она была огромна, как небольшой бочонок пива, и составлена из костей самой разнообразной формы, обтянутых свободно болтающейся розоватой кожей. Нос не соответствовал остальным чертам лица, поскольку был не плоским с раздувающимися ноздрями, а — чудовищной и одновременно смешной пародией на обычный человеческий нос, напоминая хобот носатой обезьяны. Из его тени выступала длинная верхняя губа наподобие губ шимпанзе или ирландцев, как их пародируют в газетах. При этом губы существа были тонкими и далеко выступали вперед, как бы выталкиваемые наружу челюстями.

В сравнении с его плечами Эрик Кровавый Топор выглядел рассыпчатой соленой галетой для пива. Впереди выступал огромный живот, подобно воздушному шару стремящийся сорваться с якоря, закрепленного в теле. Руки и ноги казались короткими — настолько они были не соразмерны с длинным туловищем. Место сочленения бедер и туловища находилось на уровне подбородка Клеменса, а на вытянутых высоко поднятых руках он мог не дрогнув держать — и не раз держал — Сэма хоть целый час.

На нем не было никакой одежды, да он и не нуждался в ней, ибо не знал, что это неприлично, пока его не просветили представители «гомо сапиенс». Длинные ржаво-красные волосы, более густые, чем человеческие, покрывали все тело. Кожа между волосами была грязно-розоватой, как у светловолосых норвежцев.

Существо провело широкой, как лопата, кистью по волнистым ржаво-красным волосам, которые начинались всего лишь в нескольких дюймах выше глаз, и зевнул, показав огромные, похожие на человеческие, зубы.

— Я шпал, — прогрохотал он. — Мне шнилась Жемля, мне шнился кравулхитменбафвин — вы наживаете его мамонтом. Да, добрые штарые деньки.

Он шагнул вперед, но тут же остановился.

— Шэм! Что шлучилошь? Ты окровавлен! Ты кажеща больным!

Эрик Кровавый Топор, пятясь назад от гигантопитека, взревел, созывая свою охрану.

— Твой друг сошел с ума! Ему показалось, что он увидел свою жену — это уже в тысячный раз — и он набросился на меня, потому что я не хотел отпускать его к ней на берег. Яйца Тора, Джо! Ты же знаешь, сколько раз ему казалось, что он видит ее, и сколько раз мы останавливались, и каждый раз это была какая-нибудь другая женщина, только похожая на его жену. Но не она! На этот раз я сказал — нет! Даже если бы это и была его женщина, я все равно бы сказал — нет! Мы бы сунули головы в волчьи пасти!