Гуд бай, Америка! Книга 2 (СИ) - Цой Юрий - Страница 8

«Скоро» длилось два часа, за которые мы неторопливо, с остановками двигались до Садового Кольца, далее по нему до Тверской и мимо памятников Пушкину и Юрию Долгорукому к Красной площади.

— Трудящимся Первомайского района — Ура!

— Ур-ра!!

— Учителя, рабочие, врачи, учащиеся и работники сферы быта Первомайского района горячо приветствуют членов Политбюро Коммунистической Партии Советского Союза и Правительство нашей огромной страны! Ура, товарищи!

— Ур-ра!

Мы пошли по скользкой брусчатке, а Люся подпрыгивала, стараясь разглядеть трибуну мавзолея.

— Ай! — Я подхватил ее под мышки и усадил на свою шею, по примеру многих отцов, несших таким образом своих детей. — С ума сошел! Ой! Вижу! Ура-а Сталину!

Большая «девочка» сняла свой берет и принялась активно размахивать им и своими бантиками держась одной рукой за древко транспаранта.

— Какой высокий молодой человек! Вон с вашим портретом идет! Хорошая молодежь у нас растет! — Сказал стоящий на трибуне Отец Народов товарищу Молотову и приветственно помахал отчаянно машущей беретом девушке сидевшей на шее высокого и плечистого парня…

— Он мне помахал! Вы видели⁈ Он махал мне в ответ!

Счастье Люськи можно было нарезать кубиками, и напротив Собора Василия Блаженного она спустилась на землю с застывшей улыбкой на лице.

— А тебя теперь по телевизору покажут! — Сказала тетя Клава-завмаг, шедшая во глава своего коллектива. — Я видела, как на тебя камеру направляли!

— Петрова! Ты провалили задание! Мало того что вела себя как девчонка, так еще засветила американца перед всем миром!

Недовольный полковник вышагивал вокруг стоящей по стойке смирно агента под прикрытием и разносил ее в пыль и прах на следующий день после парада.

— Видела свою довольную физиономию⁈ — Он помахал большой фотографией, сделанной из трансляции парада по телевизору. — Молись, чтобы твоего американца никто не узнал за океаном!

— Мистер Каллахен. — Человек в костюме принял меня в кабинете здания министерства иностранных дел, куда привел все тот же участковый на третий день после праздничной демонстрации. — К нам поступил запрос от Американского посольства о пояснении вашего нахождения на территории Советского Союза. Нам трудно оспорить сей факт, так как ваше лицо видело пол мира. Нашему правительству хотелось бы, чтобы досадное недоразумение не вылилось в международный скандал. Нам нужно придумать более-менее правдоподобную версию вашего попадания на нашу территорию. Какие будут у вас соображения.

Я слегка опешил от такой новости, но быстро пришел в себя и выдал удобоваримую легенду:

— Может быть похищение бандитами с целью выкупа? А ваши матросы могли случайно потопить их шхуну и вытащить меня из воды. Спасли, можно сказать…

— Да! Вы весьма благоразумны! Добавим деталей и будет вполне рабочая версия. В знак нашей признательности и компенсации ваших неудобств, примите это колье, — дипломат открыл черный футляр на бархате которого засверкали бриллианты изумительной подвески. — Это колье Княжны Бегиной. Не волнуйтесь! К нему прилагается сертификат подлинности с указанием его нового владельца. Если увидите когда-нибудь Странника, передайте ему привет. — Он улыбнулся и через два дня я уже летел с пересадкой в Хельсинки через океан на четырехмоторном самолете в сопровождении двух агентов ЦРУ, принявших меня с рук на руки.

Приземлились после долгого полета над океаном на аэродроме Нью-Йорка. У трапа нас встречали десятка два корреспондентов от разных издательств и телерепортеры с кинокамерами.

— Мистер Каллахен! С возвращением! Как вам пришлось у советов? — Репортеры обступили со всех сторон и выставили микрофоны на длинных ручках.

— Нормально! Жив, как видите?

— Вас пытали?

— Нет. Поили чаем! Ха-ха! С бубликами.

— Вас не хотели отпускать?

— Господа! — Вмешался ЦРУшник. — Мистер Каллахен потом даст вам интервью, а пока с ним должны побеседовать компетентные люди.

Меня отвезли в гостиницу, а на утро доставили в Бюро и принялись опрашивать по всем правилам.

— Вы же не будете против, чтобы мы провели нашу беседу с помощью специалиста? Так нам будет проще понимать говорите вы правду или нет.

— Не против, — слегка напрягся я.

Один из трех агентов присел рядом на стуле и попросил положить руку на стол.

— Ваше имя Боб Каллахен? — Спросил, положив свою ладонь на мою.

— Да.

— Правда. Теперь соврите. Ваше имя Боб Каллахен?

— Нет.

— Кхм. Опять правда!

— Сколько вам лет?

— Двадцать.

— Теперь опять скажите неправду. Сколько вам лет?

— Тридцать семь.

— Черт! Опять правда!

— Райан! Ты опять вчера виски лакал⁈ Что за дела⁈

— Я не пил! Не понимаю, почему такая ерунда! Может у него индивидуальная особенность⁈

— Особенность… Ладно, вали отсюда!

«Сенсор» вышел, а я спокойно влил в уши двум агентам мою историю, от начала как очнулся после моего спасения бессознательной тушки из воды, до сегодняшнего дня, с небольшими умолчаниями о методах допросов в застенках КГБ и моего «чаепития» с соседкой.

— Значит, они предлагали вам остаться в СССР, а вы отказались? Затем вы жили в Москве под присмотром и ждали, когда вас вернут. Вы не подписывали никаких бумаг?

— Нет, сэр. Даже их протоколов допроса.

— Весьма разумно. Какие у вас впечатления от советов?

— Нормальные люди. Немного повернутые на своем патриотизме, но почти ничем не отличаются от нас.

— Что ж! Рад что вы вернулись и сохранили благоразумие в трудной ситуации. Примите нашу благодарность за то, что сохранились верность Америке!

Мне пожали руку и на следующий день посадили на самолет до Маурино, от которого два часа езды до П….ттеля. Я до этого успел позвонить из гостиницы Мери, которая тридцать минут выплескивала по проводам свою радость, что я живой и как она меня любит и ждет.

У трапа приземлившегося самолета меня опять встречали местные репортеры и моя Мери. Служители пера и фотовспышек с удовольствием сняли воссоединение счастливой семьи и вскоре фотографии наших счастливых лиц и статьи о моих приключениях украсили страницы почти всех газет и журналов Америки. Даже нашу свадебную фотографию перепечатали.

— Боб. Я так рада! — Моя милая сидела в мчащейся машине, прижавшись сбоку и обвив меня одной рукой, будто боясь, что я опять исчезну. — Я чуть с ума не сошла! Сначала подняла на ноги полицию, потом штат, а потом принялась штурмовать ФБР. Что за девушка сидела на твоей шее? Ты не выглядел несчастным!

— Милая! Я тебе все объясню! Давай мы доедем сначала! А то будет авария.

Мой любимый Фалькон зарулил на площадку перед домом, и из сопровождавших нас машин посыпались фотокорреспонденты, чтобы заснять счастливый момент возвращения блудного сына Америки. Я не стал их разочаровывать и, подхватив счастливую женушку на руки, понес ее в дом под вспышками фотоаппаратов. Сгрузил ее прямо в кровать спальни, а любимая, вцепившись в мою шею, потянула за собой впиваясь жарким поцелуем. Понятно, чем дело закончилось! Хорошо, что занавески были задернуты!

— Так что это была за девушка! — Моя милая очнулась от любовного дурмана лежа на моей груди и сразу вспомнила свой вопрос, сидевший занозой в ее сердечке.

— Это случайная девушка. У нее довольно маленький рост, а она очень хотела увидеть товарища Сталина. Вот я и посадил ее себе на шею.

— Ты видел Сталина⁈ Какой он?

— Примерно такой, — я раздвинул пальцы сантиметров на десять. — И с усами. Далековато было до трибуны.

— А я чувствовала, что ты живой. Не знаю почему, но была уверенна. Ты скучал обо мне?

Вместо ответа я ее поцеловал и наши сердца и души решили опять соединиться, потянув в пучину нежного, томного и страстного дурмана.

— Бо-об! Мери! Я дома! — Звонкий голосок Китти застал нас в момент, когда мы в очередной раз миловались больше от нежелания разъединятся, чем от плотской потребности, которую мы успели удовлетворить многократно.