Земля разбитых грез (СИ) - "Sleepy Xoma" - Страница 2

И действительно, тьму каменного склепа разгоняли не магические светильники, не факелы и даже не свечи, а самые обыкновенные лампы накаливания: здоровенные, но светящиеся крайне тускло. Их было тут штук десять - висевших под потолком в простеньких керамических патронах без плафонов. И еще...

- И наши встречающие. Они же вооружены огнестрелом! - воскликнул я, переведя взгляд на одного из аборигенов.

Этот довод заставил собеседника задуматься и спустя несколько секунд напряженной мыслительной работы он выдал:

- Ну, может, техномагия. Паропанк. Сейчас кто-нибудь рассказать.

Японец точно в воду глядел. Не прошло и пары минут, как охранники, словно повинуясь мысленной команде, отошли от двери, та отворилась и внутрь вошли двое. Первый – высокий молодой красавец с орлиным носом, волевым подбородком, гладко выбритым лицом, иссиня-черными волосами до плеч и пронзительными карими глазами. Второй - высоченный седовласый здоровяк лет шестидесяти, грузный, как медведь, с длинной окладистой бородой, ниспадающей на грудь. Одеты они были ощутимо лучше автоматчиков: начищенные до блеска черные ботинки на невысоком каблуке, темно-синие брюки, двубортные кители, белоснежные рубашки. Все это великолепие дополняли золотистые пуговицы и желтые же солнечные диски вместо звезд на погонах, а также – пояса с прицепленными к ним ножнами и кобурами. Вообще, больше всего эти двое походили на каких-нибудь высокопоставленных офицеров Российской Империи конца девятнадцатого века.

Из украшений оба носили по перстню на указательном пальце. Помимо этого, в левом ухе молодого «офицера» красовалась серьга то ли с рубином, то ли с гранатом, а длинные седые волосы грузного старика были стянуты в косу самым настоящим золотым обручем, щедро усыпанным драгоценными камнями.

Впрочем, не очевидные символы богатства привлекали внимание, нет. Лицо старого «офицера»: грубое, морщинистое, с широкими скулами и большим мясистым носом намертво запечатлелось в моей памяти, потому как выглядело кошмарно. Вся левая щека старика была изодрана в клочья и представляла собой один большой шрам, тянущийся вниз – к шее и пропадавший под одеждой.

Что же нужно было сотворить с человеком, чтобы остались такие отметины? И насколько он же живуч, если оклемался после подобных ран?

Эти два вопроса всплыли в голове одновременно, но задавать их как-то не хотелось. Я почему-то не сомневался, что ответ мне не понравится.

Вновь прибывшие сделали несколько шагов вперед и посторонились, пропуская четырех воинов, экипированных точно также, как стражи двери. Те вкатили в помещение тележку, на которой покоился фиолетовый кристалл размером с голову взрослого мужчины. Грузчики оставили свою ношу подле двух «офицеров» и профессионально рассредоточились по помещению: каждый занял позицию, чтобы товарищи не оказались на линии огня, каждый взял оружие наизготовку, опустив стволом вниз, каждый внимательно изучал нас.

Похоже, сейчас мы узнаем, что тут творится.

И правда - двое мужчин, подождав, пока шум стихнет и все присутствующие уставятся на них, заговорили.

- Доблестные герои, - начал молодой. - Я – Лехри сын Катэйра из рода Коннолли, старший паладин королевства Эйри, приветствую вас в Дамхейне - нашем мире. Приношу извинения за то, что вы были вырваны из привычного окружения и перенесены сюда...

Мужчина остановился, машинально почесал шрам, пересекавший наискось лоб, и продолжил:

- Но выбора нет - мир в опасности и нам требуется помощь героев!

Попаданцы разом загомонили. Весело, радостно, с энтузиазмом. А вот мне было не до смеха. Что-то очень сильно не нравилось в этом накачанном красавчике. Вот только что?

- Мы оказались в безвыходной ситуации, и только вы - пришельцы из иного мира - можете помочь, - продолжал распинаться Лехри сын Катэйра. - Наша проблема может показаться пустяковой, однако лишь от вас будет зависеть, переживут ли сотни тысяч людей этот год, или нет. Вы - наша последняя надежда. Не окажись ситуация столь скверной, мы никогда бы не пошли на такой шаг, как призыв обитателей иного мира. Подробности я раскрою чуть позже, а пока лишь прошу извинить нас за то, что было совершено.

И вновь он почесал свой шрам, на этот раз, кажется, сильнее, затем - глубоко поклонился.

Распрямившись, старший паладин продолжил:

- У вас наверняка появились вопросы, о доблестные герои, а потому - не стесняйтесь, задавайте их. Я постараюсь ответить на все.

И вот тут-то что-то щелкнуло внутри моей черепной коробки. Наконец-то дошло, что же именно не так с говорившим!

Этот паладин, или кто он там, продавал!

Я и сам не раз общался с клиентами в подобном ключе. И по телефону, и на личных встречах. Все сходилось: тот же выверенный, доведенный до автоматизма текст, гладкая, без единого слова-паразита, речь, уверенный голос. А что дальше? Обозначит проблему и подтолкнет к решению? Или расскажет о невероятных возможностях?

С каждой секундой вера словам паладина таяла, а напряжение и страх - нарастали.

Человек, доведенный до отчаяния, пошедший на крайние меры, жаждущий спасти тысячи жизней, не станет говорить, точно менеджер, предлагающий новому заказчику продукцию своей фирмы. Это - нонсенс! А значит - что-то тут нечисто.

Быстро обежав взглядом помещение, я понял, что не один такой умный.

Мне в глаза сразу же бросились четыре человека, выглядевших крайне настороженными. Первый - подтянутый высокий европеец лет сорока; второй - азиат в деловом костюме, мой ровесник; третья - миловидная блондинка, явно разменявшая третий десяток; и, наконец, четвертый - чернокожий громила, выглядевший так, будто его перенесли в иной мир прямиком со съемок нового клипа Снуп Дога или Фифти Сента. Причем громила как-то очень уж характерно прятал руку за спиной, что не оставляло сомнений - он вооружен. Еще человек десять посматривали исподлобья, несколько отводили глаза, у парочки дрожали губы то ли от страха, то ли от ярости.

Остальные же глядели на паладина восторженными телячьими глазами, точно сопливые детишки, которым предложили ну очень вкусное мороженное во-он в том фургоне с тонированными стеклами.

И четким водоразделом оказался именно что возраст попаданцев. Радовались преимущественно молодые люди. Те, кто постарше – куда хуже верили сладким речам и ждали подвох. Вот только мы были в меньшинстве: пожалуй, три четверти перенесенных либо учились в универе, либо только-только закончили его. А многие явно не поступили еще в ВУЗ!

Хотя и среди тридцатилетних «старичков» вроде меня хватало довольных лиц. Непуганые идиоты, ну или очень хорошие актеры. Не удивлюсь, если сомнения гложут и их, но эти ребята просто улыбаются и машут, как завещали нам великие пингвины.

Почему? Да потому, что мы все попали!

Хочется или нет, а придется выяснить, что нужно этим... паладинам и подчиниться приказам. Нет, конечно, если бы это была какая-нибудь японская книжка, то при попадании в другой мир каждый из нас получил бы суперспособность, да вот только что-то никаких изменений в себе я не ощущал. На всякий случай зажмурился и представил, как в руке появляется огненный шар, молния, ну или какой-нибудь захудалый пульсар!

Ни-че-го. Может, делаю что не так? А давай спросим у соседа.

Я повернулся к азиату и уточнил:

- Слушай, у тебя никаких способностей не появилось?

Тот поморщился и ответил на чистейшем русском:

- Нет. Обидно.

- Понятно.

Несколько секунд мы тупо пялились друг на друга, осознавая произошедшее, затем одновременно воскликнули:

- Ты заговорил!

Сказано это было достаточно громко для того, чтобы нас услышали встречающие.

- Верно, о герой, - повысил голос старший паладин. – Все присутствующие могут понимать друг друга благодаря артефакту, оставшемуся нам в наследство от Старого Мира, - он положил ладонь на кристалл и нежно погладил гладкий бок. – А посему, разные языки не станут проблемой. Есть ли еще какие-нибудь вопросы?

Я сглотнул, стараясь унять бешено колотящееся сердце. Не знаю почему, но лишь сейчас окончательно осознал, в какое дерьмо вляпался. Один, в чужом мире, без оружия, магических талантов, друзей. Не знаю местных реалий, а без волшебного артефакта даже разговаривать с людьми не смогу. Что из этого следует? То, что я целиком и полностью в руках похитителей. Пардон, несчастных, взмолившихся о помощи сквозь толщу пространства и времени.